Ну, потому сам начальник вокзала города Пермь, узнав – в чём дело, придержал отправление.

Стоило бы говорить, как это нравилось Ире, как воодушевляло её, возносило на неимоверные высоты в самомнении и понимании собственной значимости. В хорошем смысле, конечно, никакой гордыни, не подумайте. Да и вообще, Ирина никогда не была склонна к завышенной самооценке – скорее, наоборот…

Уже сидя в купе, одна, со стаканом чая, она осознала, она открыла себя саму – для себя самой (каламбур – хе-хе). Взрослую, ответственную и уникальную.

Одно дело разговор, отцовские слова, что она умная и всего добьётся, а тут две с половиной сотни человек в едином хоре (однозначно – за дело!) – возносят ей хвалу!

– Посмотрела бы на меня сейчас Ольга – с зависти бы удавилась. Точно!

Она сидела на диване, смотрела в окно на пробегающий мимо пейзаж и была совершенно счастлива.

А ведь началось это счастье с того момента, когда директор НИИ вывел её работу в приоритетные: как же это тогда воодушевило! Теперь вот коллектив незнакомых людей, в котором большинство – мужчины, (и наверняка со своими традициями, а может – и своими особыми порядками, тараканами в некоторых головах), легко подчиняется её слову и с таким усердием реализует её же идеи – совсем ещё молодой, с таким незавидным мизерным опытом девушки. Есть от чего пойти голове кругом! Её – вчерашнюю студентку весь пермский филиал поголовно называет по имени-отчеству, она проводит быстрые совещания, на которых оперативно строится модель выхода из кризиса, всё вертится, крутится, отдаёт приказ – и тут же, по-военному, определив направление главного удара, вверенные ей войска поднимаются в атаку!..

И уже через день-два видны результаты всеобщего труда – разве это не приятно, разве это не составляет смысл существования таких, как она?

Всю дорогу она улыбалась. С изумлением и удовольствием она оглядывалась на саму себя, даже вертелась перед зеркалом, с любопытством рассматривая своё отражение, стараясь уловить наступившие перемены. И видела, и отмечала их – как она сурово может сдвигать брови, как жёстко по-военному сжимать губы, как прищуривать глаза! И какой у неё, оказывается, орлиный профиль! Прямо-таки я – орлица, мать твою! И смеялась от удовольствия.

Приехала домой в субботу.

Гордясь собой, рассказывала матери о прошедших событиях – та изумлялась дочери, переменам в ней, охала, ахала, поддакивала, всплёскивала руками. Чего-то спрашивала – ну, всякую ерунду, но дочь отвечала солидно и по существу.

Ирина, не выдержав, позвонила отцу и почти четыре часа проговорила о своём заслуженном успехе.

– Ты молодец, дочка. Я так тобой горжусь.

И эти слова привели её душу в состояние невыразимого удовлетворения – от себя самой, от занятия, которого она выбрала основным, от жизни, которая, оказывается, может быть такой интересной. А также от собственного выбора, сделанного ею самостоятельно, без подсказки или нравоучений.

Телефон все выходные молчал, но девушка не придала этому никакого значения, она отдыхала. Занималась какими-то несущественными домашними делами, смотрела телевизор, пила кофе. Ей пока не хотелось ни с кем общаться.

Она собиралась с мыслями.

Потратила три с половиной часа, крася ногти.

В понедельник она произведёт фурор в стенах родного НИИ…

Прекрасно выспавшаяся, отдохнувшая, со светлыми мыслями и обожающим весь мир сердцем Ира входила в девять ровно утра через проходную в такой родной НИИ, по которому, как оказалось, уже успела соскучиться. Она улыбалась, шла чуть ли не вприпрыжку, помахивая сумочкой. Поздоровалась с охраной через стекло кабинки, щёлкнула громко и весело аппаратом, отметив проход. На проходной никого не было, а охранники как-то странно отвели взгляд, но она не обратила на эти детали никакого внимания, а пошла по аллее, ведущей к её корпусу, так же беззаботно, радуясь солнышку и ветерку, щекочущему ей чёлку.

Кое-кто ей встретился на этом коротком пути, она приветливо здоровалась. Некоторые кивали в ответном приветствии, кто-то говорил «доброе утро», а некоторые почему-то, пригнув голову, быстро скрывались из поля зрения. А кое-кто улыбался в ответ как-то странно, как будто в насмешку. Ирина парила над этими недоумками и их зависть её абсолютно не трогала.

Конечно зависть, а что же ещё.

Подходя к высоким стеклянным советским дверям своего корпуса, она увидела группу сотрудников, которые курили кучкой у урны чуть справа от входа. Они о чём-то негромко переговаривались, но вдруг разом замолчали, увидев Ирину.

– Здравствуйте! – сказала она, улыбка не сходила с её лица, делая его натурально красивым. Кто-то кивнул, кто-то отвернулся деловито, делая вид, что тушит бычок или стряхивает пепел, и это занятие гораздо важнее третьей мировой войны.

– Привет, – сказал лишь молодой парень Серёга, стажёр из техникума.

И вот здесь что-то странное, неприятное и пока толком неосязаемое почувствовала Ира в утреннем воздухе, как будто пахнуло издалека из туалета – вроде уже не воняет, но хочется отойти в сторону. Это можно было сравнить с отблеском человеческой горечи, разочарования, или с тенью умершей тихо и незаметно надежды. И услышала, как бы краем уха в воздухе у дверей тонко-тонко и противно поющую, на пределе натянутую струну оголённого электрического провода, а точнее – чьего-то нерва…

Холодная волна пробежала по её лодыжкам и икрам вверх к спине.

Настроение вдруг ухнуло в пропасть, мысли разом остановились, ладони стали холодными и мокрыми.

Она вошла в фойе и сразу увидела напротив на толстой тумбе, подпирающей высокий потолок, на которой обычно вешали некрологи и объявления разного толка, большой фотографический портрет какого-то молодого в очках улыбающегося человека.

«Поздравляем!» – большущими буквами было выведено красной тушью под портретом. Лицо парня было знакомым.

«Успешная защита» – эти слова алели над фотографией. Ирина подошла мимо – ей надо было пройти дальше к лифтам, она скользнула взглядом по портрету и поздравлялке – «…успешной защитой кандидатской диссертации… и присвоением научного звания…» «сотруднику нашего института…» «…научные темы столь важны в наше время…» «…перспективы колоссальны!..»

Она нажала на кнопку вызова. Рядом вроде кто-то стоял, ожидая лифт, но мгновенно незаметно испарился в неизвестном направлении.

Глаза фокусировались лишь на этой кнопке.

«…Метод спекания…» «…порошковой металлургии завтрашний день…» «…Высокая комиссия, оппоненты…» «…Присутствующие проголосовали…» «…Единогласно!…»

«…Поздравляем!..» «…Поздравляем!..» «…Поздр». П…

Кабина лифта, поскрипывая и покачиваясь, мерно донесла её до двенадцатого этажа. Двери со скрежетом разъехались, Ирина шагнула из кабинки к себе на этаж. Коридор был пуст.

Одиноко стуча каблуками, она проследовала по коридору до своего кабинета и отворила дверь – за её столом сидела какая-то размалеванная косметикой девица, которая красила ногти в лиловый цвет и играла одновременно в шарики на её же рабочем компьютере, до которого, как было условлено с руководством, никому и никогда допуска не было. Исчезли все папки из стеллажа позади девицы с записями к диссертации, даже канцелярские принадлежности со стола, которые Ира покупала для себя на свои же деньги, были заменены стандартным офисным набором для всех. И вообще в кабинете была полностью изменена обстановка – появились ещё три стола с компьютерами и несколько шкафов вдоль стен.

Было тесно и громоздко. Душно.

– Ты кто?

Девка отвлеклась с полупрезрительным видом от своего вселенской важности дела и перевела царский взгляд на вошедшую хозяйку кабинета: круглые кукольные глаза офисной шлюхи – абсолютно именно так себе и представляла Ирина девиц такого сорта.

– А ты?.. Кто?

Нижняя губа в ещё большем пренебрежении вывалилась к подбородку, глаза стали просто до неприличия огромными, и Ира ясно увидела, как эта проститутка сосёт дирику.