– Ещё! Раз! Возьмёшь! Мои! Вещи!.. Убью! Убью! Убью!!!
И анапская кровать в такт опасно скрипела, норовя опять развалиться от такого бурного проявления человеческих страстей. Уже в который раз.
Ольга ловко соскочила с Ирины, образовав сразу свободное для манёвра пространство (на случай продолжения боевых действий).
Ирина шипя, как рассерженный Каа, у которого прямо из пасти выхватила зачарованного бандерлога ловкая пума, заметалась по вагончику, хаотично хватая всякие вещи, свои и подруги, пытаясь немедленно собраться и умотать к чертям собачьим из этого пристанища моральных уродов и извращенцев! Поскорее убраться из этой клоаки человеческих пороков! От этой негодяйки, сучки! Которую она (я добрая, а ты – сука и злая!!!) великодушно простила за самый страшный грех – убийство любви, надежды и веры! Простила за самый сильный и незаслуженный удар в жизни и непреходящую боль в воспоминаниях!..
Впрочем, желание немедленно вцепиться обидчице в наглую морду и выцарапать ей глаза, нивелировалось вполне прагматичной причиной: у Ольги, сидящей на своей кровати и внимательно наблюдавшей за броуновским движением маленькой львицы, которой впервые в жизни реально прищемили (и за дело) хвост, как бы невзначай поигрывал в руках баллончик с перцовкой…
Забрезжил рассвет, осветив разгром в вагончике.
Ирина сидела на койке, ловя ртом воздух – она натурально запыхалась и выбилась из сил. Ведь по жизни она себя даже утренней гимнастикой не утруждала, в школе за остальными поспевала едва-едва на троечку.
И здесь, на море, она плескалась у самого берега, больше одёргивая и выгоняя на берег подругу. Сама не рисковала зайти «по шейку», тем более нырнуть.
Отдышавшись, она по стеночке вокруг Ольги прошла к выходу. Там просто присела на лавочку за обеденный деревянный стол и тут же заснула, привалившись на собственные руки. Ольга прикрыла её одеялом, заботливо подоткнув под бёдра.
– Эх, подруга…
А следующий день был как раз последний в отпуске, послезавтра в тринадцать тридцать был самолёт на Москву.
– Давай, просыпайся, соня, одиннадцать утра уже.
Ирина подняла голову, лохматую и тяжёлую, тело затекло и застыло от неестественной позы. Прямо перед ней благоухала кружка с кофе. Рядом со столом стояла Ольга в цветастом сарафане, уперев руки в боки.
– Яичницу будешь?
Ирина кивнула, кофе приятно грел руки.
– Вот поешь – пойдём на пляж. Сегодня последний день отдыха и я не намерена ждать от тебя милости, когда ты соизволишь отправить нас купаться.
Ира молча пила кофе, не возражая. Она понимала, что виновата и ночная взбучка была ею заслужена. Как бы Ольга ещё счёт не выставила за раскромсанный телефон…
– А вечером, – продолжала Ольга командирским голосом, нависая над подругой, – к нам с соседнего кемпинга придут двое мальчиков. Тот, что повыше – Денчик, это мой. Тот, что пониже, Кирюша – так это будет твой кавалер. И не баись, он нормальный!.. Не промохай, Ирка, я же тебя знаю – опять будешь сопли жевать!..
– Не промохаю!
Ольга кивнула с недоверчивым прищуром – ну-ну, мол, знаю я тебя и буду смотреть за тобой! И пошла в вагончик переодеваться.
Так весь день прошёл под диктовку красавицы Ольги. Они три раза ходили на пляж, Ольга затолкала в Ирину два бокала разливного пива, ту на жаре разморило было, но окунания в море, тихое и гладкое, быстро выветрило хмель. Потом после обеда, сытного, час повалялись в тени и опять купаться. Ольга учила Ирину плавать, та безропотно бултыхалась и фыркала, как кабаниха, плюясь солёной водой. Ольга громко отдавала команды, комментировала неуклюжие действия «неумёхи и бестолковщины», привлекая внимание других пляжников. Потом они пробежались по кромке пляжа метров триста – типа занялись спортом; Ирина запыхалась, потому назад шли неторопливо, активно разговаривая о том и сём.
При пробежке, кстати, Ирина вдруг отчётливо поняла, как она отличается от подруги. Та бежала грациозно, как пантера – длинными абсолютно невесомыми прыжками. Груди её при каждом движении плеч плавно и совершенно естественно колыхались в стороны и появлялись заманчиво со спины, где трусила мелкими неумелыми шажками Ирина. И она поняла, почему мужики липли к Ольге, как мухи на мёд – поняла каким-то нутром, на грани сознания то, чего ей никогда не хватало в жизни и чего невозможно воспитать или обучить. А только получить как дар – при благословенном свыше рождении настоящей женщины, которой на роду написано быть музой, желанной и понимающей, дарящей жизнь и любовь понимающему мужчине.
А если не получаешь такого дара, то и нет возможности этим управлять и пользоваться: лишь наблюдать и завидовать. Или любоваться – кому что…
…Этот великолепный ракурс явно добавлял какого-то неосознанного притяжения к молодой прекрасной женщине – казалось, сама Мать Природа бежит по благословенному берегу и на каждом шагу вокруг расцветает сухая бесплодная пустыня…
Да, Ольга с удовольствием ловила косые взгляды женатых мужчин, и откровенные неженатых – на фоне простенькой Ирины она явно выделялась. И ругала себя – чего она так не делала с самого начала, а подчинилась с ходу этой замухрышке? Едва та встала в позу?! Не надо было бы искать редкие моменты для флирта, прятаться и тайно бегать к ближайшему ублажителю. Да и задача была поставлена Георгием Иванычем более чем ясно – устроить личную жизнь дочери. А как тут устроишь – если инициатива в вялых ручонках упёртой девственницы? Повезло, что Ольга как-то вырвалась поехать за продуктами и предметами женской гигиены – и быстро познакомилась с двумя ленинградцами в первом же магазине, с которыми она легко договорилась на вечер…
Фиесту провели в кафешке у Джарика, тот вился вокруг них, как заботливая пчёлка, прислушиваясь к разговору и отвешивая комплименты. Причём, как настоящий кавказский мужчина, не разделял девушек, а сыпал обоим ласковые и восхищённые слова, чем пару раз ввёл Ирину в ступор своими недвусмысленностями.
– А она девочка, да? – жарко шепнул кемпингист на ушко Ольге, и тут же получил кулаком в рёбра. – Ладно-ладно, моя королева! Хи-хи-хи… – это Ольга его уже пощипывала за бедро.
Часик поспали. Тренькнул будильник на телефоне Ирины – пора.
Солнце почти касалось уровня зеркального моря, небо и деревья золотило. Отдыхающие уже кучковались у вагончиков, кое-кто разжигал мангал у кафе, настраивали две гитары и альт под саратовскую гармошку – предстоял вечерний концерт с мясом и вином, песнями и скоротечными страстными утехами.
Два молодых парня появились у вагончика девушек ровно полдесятого вечера. Оба сухие, поджарые и стройные, атлетически сложенные красавцы в шортах и футболках, никак не скрывающие, а наоборот – весьма подчёркивающие их спортивные тела.
– Денчик, здравствуй! – Ольга повисла на высоком радостном парне. Полминуты они страстно целовались, второй стоял в стороне, лёгкая полуулыбка блуждала на его лице. Он поднял раскрытую ладонь в приветствии Ирине, девушка, немного погодя, ответила сдержанным кивком, хмуря брови и прикусив нижнюю губу.
Ольга, натешившись с Денисом, смачно поцеловала в губы и второго молодого человека, приобняла его рукой.
– Ирка – это Киря. Кирюша – это моя лучшая подруга Ирина – с детства! Так что не обижай её! Прошу любить и жаловать.
– Очень приятно, – Кирилл смотрел приветливо на Иру.
А та его возненавидела. В ту же секунду. Вдруг спящее её сердце, пребывающее уже столько времени в абсолютном равнодушном покое, вспыхнуло страстью! Да такой, что у неё заскрипели зубы – так она их сжала! Желваки заиграли на её щеках, ноздри раздулись, как у быка, атакующего тореадора… но Кирилл толи сделал вид, что не заметил, толи действительно не увидел в вечернем сумраке…
Они пошли в сторону города вдоль побережья. Причём в середине шла обнимающаяся и любующаяся друг другом парочка – Ольга откровенно висла на Денисе, а по бокам – неприступная Ирина и совершенно расслабленный и довольный жизнью Киря. Ирина молчала, остальные вели живейшую беседу про Москву, Ленинград (так упорно называли свой город парни: «мы – патриоты Страны Советов!»), про новые фильмы и футбол, положение в стране и мире, сравнивали цены на то и сё – в общем, коммуникация была на том самом высоком уровне, на котором и подразумевается общение между довольными отдыхом и радостью от общения молодыми людьми.
