Меня пробирает хохот. Я? Омега? Да боже, кто в здравом уме скажет такую глупость? Рядом со мной смеются и мои друзья. Ну, хорошо хоть, что я не один считаю это идиотизмом, хотя иначе быть и не могло.

— Не смейтесь, он серьёзно так считает! — захлёбывается словами шатен. — Он псих!

— Ну раз псих, то устроим ему трёпку. Психическую, конечно же, — улыбается кто-то из моих, а я лишь думаю — надо бы всё же про духи спросить, когда подойдёт поболтать о моём происхождении, в котором я ни разу не сомневался — всё же все документы хранились в моей комнате и были перечитаны мною не раз.

Только вот странно, что парни, кажется, с дикой иронией смотрят на меня и эту ситуацию, но, может быть, это просто паранойя разыгралась.

***

Учебный день прошёл, а этот «псих» до меня так и не дошёл. Странно. Я ждал его весь день, даже взглядом, кажется, искал, забыв, что лучше бы искать по запаху.

Из открытой форточки дует свежий ветер, сдувая дым в сторону коридора, но никак не наоборот, как хотелось бы. Ну, в любом случае, шоколадный дым очень вкусен по запаху…

Но менее вкусен, чем духи парня, стоящего где-то в пяти метрах от меня.

Хрупкий, мелкий, сероглазый очкарик со следами драки на лице и страхом, проявляющемся в каждом его жесте. Неплохой мне сталкер достался. Вот его запах снова заполоняет всё пространство между нами, он что-то тыкает в своём телефоне…

— И-извини… — слышу я голос, который слишком груб для его образа. Нельзя говорить с таким заиканием, но таким голосом. Им пристало команды отдавать, как по мне. — Мне нужно тебе кое-что р-рассказать.

Смотрю на него теперь не боковым зрением, а в упор. И почему-то не могу выдавить из себя обыкновенное грубое «валяй», или «ну и чего кота за яйца тянешь?», поэтому просто киваю и выгибаю бровь. Надеюсь, до него дойдёт, что надо начинать говорить.

И он говорит. Лучше бы, право, молчал.

End POV Рейнард

========== Глава 4 ==========

POV Джеффри

Чем дольше я стою рядом с ним, тем сильнее у меня кружится голова от этого чертовски приятного запаха. В том, что он омега, и что он именно МОЙ омега, нет никаких сомнений. Он точно чувствует то же самое, я уверен. Раз ему удалось играть бету так долго, значит метка тоже схожа с температурой тела, это ещё раз подтверждает то, что он мой «истинный».

Я рассказал ему всё. Заикаясь, переживая, кашляя от простуды, путаясь и поправляясь, но рассказал. Показал фотографию…

Он смотрел с нескрываемым интересом и недоумением, а потом задумчиво выдал:

— Надушился феромонами и счастливо думаешь, что подобный трюк пройдёт? Хах. Ребят, заканчивайте тут, — Рейнард тушит сигарету о подоконник и выкидывает бычок за решётку. А потом садится прямо на пепел и начинает наблюдать ещё более заинтересованно.

Удар приходится со спины по рёбрам, из моих рук выпадает телефон, экран которого раскалывается вдребезги после грубого поцелуя с кафелем школьного коридора. Я скручиваюсь, потому что боль от этого накладывается на вчерашнюю, ещё не успевшую утихнуть. Потом меня бьют по почкам, лицу, рукам, ногам. Я не сразу успеваю сгруппироваться, поэтому болит теперь всё тело.

В конце «экзекуции» я начинаю кашлять кровью. Плакать я начал задолго до этого.

Больнее всего, что Рейнард глуп и недоверчив — ну он же чувствует мой запах так же сильно, как я чувствую его! Ну почему не поверить?! Я начинаю ненавидеть его… но только его присутствие, присутствие его аромата, который, как я читал, не закончится до первого прикосновения и дальнейшего сближения, не давало мне кануть в беспамятство, хотя этого я желал всем своим естеством.

End POV Джеффри

POV Рейнард

Смотреть за его страданиями сначала было весело, а потом стало страшно. Казалось, что сейчас мои друзья рушат мою последнюю защиту, но, господи, какой защитой может быть это ничтожество?

Я наблюдал, старательно изображая пофигизм и отстранённость, мол, такое кино для меня частая вещь, ничего необычного, просто красивое насилие. А сам я не бью его не потому, что он альфа, а я омега, и нас ударит током, а потому, что мне самому руки марать не хочется.

Сказать, что я омега? Бред, какой же бред. И фотошоп, ну господи, как можно было так извратить моё существование? Если слухи пойдут, будет некомфортно и неуютно, хотя я любому могу доказать своё право называться бетой просто дотронувшись до него — тошноты не будет, а значит, я — представитель высшей расы. Не врут же мне мои друзья и Марк. Вот он точно нет, он даже кончает подо мной, а какой может быть оргазм, если тебя тошнит от того, кто тебя трахает?

Когда парнишка отключился, я с ухмылкой сфотографировал его. Жалкого, избитого, окровавленного, еле дышащего. Будет боевым трофеем.

Плюнув ему в лицо напоследок, я направился домой. Почему-то настроение было испорчено, а ведь день так прекрасно начинался — сам проснулся, ну, почти сам, в школу пошёл… Вот только этот псих всю картину сломал. Хотя, он поплатился за это, нечего его винить.

End POV Рейнард

POV Джеффри

В сознание меня привёл уборщик, окатив холодной водой моё тело, валяющееся без сознания на полу школьного коридора. Разбитые вдребезги очки и треснутый, но живой телефон валялись рядом со мной. Хоть что-то радует.

Уборщик весьма грубо поинтересовался, как я себя чувствую и что вообще произошло. Я весьма ошарашенно спросил, нельзя ли это по камерам посмотреть. Он весьма зло сказал, что такие придурки, как я, должны для драк выбирать места, где эти камеры хотя бы есть. Я весьма опечаленно заткнулся.

Идти было тяжело и больно. Болело теперь точно всё. Те части, что не затронул вчера отец, затронула эта компания. Я чувствовал себя отбивной. Стейком с кровью, который вообще пожарить забыли. Куском мяса, плохо порубленным фаршем, недожёванной жертвой акулы… По мне, кажется, проехался каток, чудом оставив в живых. Лучше бы, если честно, не оставлял.

Пока я шёл… точнее, это громко сказано. Пока я полз, опираясь на стеночку, в моей больной голове, которой тоже несладко пришлось, вертелось множество мыслей. За что? Что плохого в том, что он омега, а я альфа? Это всё из-за того, что я такой… хилый? Или из-за того, что я бедный затворник? Что не так? Почему он вообще считает себя бетой? Как можно быть настолько клинически жестоким и тупым? Как его «друзья», дотрагиваясь до него, не выдали, что их тошнит на самом деле?

Я шёл, злился, рыдал бессмысленными слезами, ненавидел себя… но не мог окончательно возненавидеть этого «бету», который действительно мой истинный, единственный возможный и в перспективе горячо любимый омега. Я не мог проклинать его, не мог даже обвинить его нормально… Я пытался, честно, говоря себе, что я ему противен, но всё тщетно. Всё было бессмысленно. Перед глазами стоял его образ, в ушах звучал его голос. Неестественно звонкий для парня его комплекции…

А дома я отрубился, забыв даже обработать синяки и ссадины.

***

Утром я не смог встать с кровати. А отец, впервые за последние пять лет, проснулся без похмелья и был шокирован моим состоянием. Не знаю, взыграла во мне обида на него, на Рейнарда, на мир… но я просто сказал, что он виноват в этом всём. Ну, как сказал, говорить я толком не мог, однако честно пытался донести до него свою мысль. Он меня понял.

И отправил меня в больницу, где я проведу, кажется, достаточно долго, потому что, как оказалось, у меня три трещины в ноге и пять в рёбрах. Просто прекрасно, именно так и должно заканчиваться признание в чистой и искренней любви, разве не так?

End POV Джеффри

POV Рейнард.

Я честно хотел забыть взгляд этого парнишки, чьего имени я даже не знал. Его взгляд… он приснился мне в кошмарном сне. В нём я был действительно омегой, а он был действительно моим альфой. И я чувствовал, как я его люблю, как сильно трепещет моё сердце от его присутствия рядом…

В этом ужасном сне его убивали. Его убивали разными способами, но я всегда не мог ничего сделать. Каждый раз моя метка на левом запястье, которая была в форме облака, чернела, леденела, замораживая, как мне казалось, кровь в моих жилах. Я не мог остановить этот процесс. Я не мог пережить утрату этого человека. Мне казалось, что без него я не могу существовать, и я бесился от этой противной беспомощности, от этой болезненной ничтожности. Быть омегой крайне ужасно, крайне больно и крайне противно.