- Сейчас будет вторая попытка, - сказал Сагдар. - И, скорее всего, последняя. Они тупые, но не сумасшедшие.

Песчаное облако разгонялось. На середине пути, когда стрелки запалили фитили и изготовились в стойке, лавина распалась на восемь комков, словно сквозь сито валунов продралась.

Огонь первой линии, огонь второй. Комки потеряли часть массы, но то были лишь крошки.

- Кривые идиоты, - процедил Сагдар. - По неплотному строю вообще не попадают.

- Они уже близко, - промолвил Элден.

- Они успеют добежать до наших, - заволновался мальчишка знаменосец. - Их всех не перестреляют!

Элден взглянул на Сагдара, тот морщился и держал руку на эфесе.

- Действительно добегут, - подтвердил вашорец.

А стрелки еще и упростили задачу варварам. Когда всадники оказались шагах в ста, вместо того, чтобы вдарить и с такого близкого расстояния нанести существенный урон, сафарши побросали трубки и кинулись к спасительным дюнам. Ведь конники вряд ли быстро взберутся по осыпающемуся на склонах песку.

Брошенные трубки кричали под копытами коней козлопасов. Ужасными воплями разразились уста и властелина, и достомола, и всех верноподданных. Блистательное, исполненное божественной благодати, изображение Дарагана, раздающего пряники сиротам, разломилось надвое. На лице Сароя, вещающего в вершины Предвестника, осталась жуткая вмятина. Прекрасное убранство Сорочьего зала покрылось трещинами. Пляшущие в хороводе крестьяне вообще развалились на три части. Получился какой-то совсем другой танец. Не тот, что задумали сафарши.

- Представляю выражение лица Сароя, - усмехнулся Сагдар, - когда он узнает, что его благолепное искусство пало под копытами варваров.

- Сейчас мы сами падем! - воскликнул Элден.

Стрелки не успели. Всадники нагнали несчастных, и вместе с головами полетели и перья на шлемах сорок. Скучные черно-белые наряды расцвели алым. До дюн не добежал никто.

Один всадник все же попробовал взобраться наверх, к знаменам, жрецу и вражескому воеводе. Нежданно оказался уже в пяти шагах от сафаррашского знаменосца, мальчишка бросил сорочий стяг и побежал, заплетаясь в собственных ногах. Сагдар соскочил с Ненасытного, бросился на обнажившего гнилые зубы кочевника. Неизвестно, как бы получилось, если бы у самого гребня варварский конь не поскользнулся на съезжавшем песке. Наездник вылетел с седла вперед и очутился на четвереньках прямо перед Сагдаром. Злобный оскал превратился в недоумение, и меч вашорца прошел сквозь рисунки-обереги на лице степняка и вышел из затылка.

Сагдар вытер клинок о голую спину кочевника и двинулся на мальчишку.

- Как ты посмел бросить свое знамя?!

- Я... я... - Сагдар ударил мальчишку клинком плашмя, из виска потек кровавый ручеек, спускался по щеке и по каплям падал на песок. Элдену почудилось, что на песке выросли маленькие маки. Снова стало душно.

Расправившись со стрелками, всадники немного отошли и стали дожидаться своих конных лучников. Теперь им ничто не угрожало, могли приблизиться и обрушить на дюны рой стрел. Либо убить знаменосцев, воеводу и жреца, либо заставить спуститься себе на потребу.

- Сейчас они нас расстреляют, - вымолвил Элден.

- Не расстреляют, - отмахнулся Сагдар и сказал Холефу:

- Давай.

Холеф вынул древко из песка и поднял над собой знамя Кед-Феррешем. Кровавая медуза трепыхалась под тяжелыми тучами.

Спрятанные куклы показались из-за холма, быстро дошли до дюны, где стояли Элден и остальные и, не останавливаясь, черными силуэтами по обе стороны миновали их. Легкой поступью начали спускаться по склону, мелкие камешки поскользили за ними.

- Иногда мне так и хочется привязать на кончики их капюшонов колокольчики, - произнес Сагдар. - Чтобы все слышали о приближении Кед-Феррешем. Правда, было бы смешно и вообще замечательно?

Элден не находил в этом ничего замечательного и тем более смешного.

Восемьдесят кукол выстроились внизу десятью группами по восемь штук. Повернулись боком, выставили вперед сумрачные клинки.

Десять черных расчесок.

Метавшиеся капюшоны говорили о буре. В остальном Кед-Феррешем были недвижимы, замерли. Песочная пыль покрыла туго обтянутые сумрачной сталью бедра, осела на тесных сапогах, осыпалась с кукольных узких плеч.

Степняки снова собрались в боевой порядок и изготовились к нападению. Кони тронулись на кукол, ускоряясь с каждым шагом.

- Что они делают? - спросил Холеф. - Они что, не знают?

Сагдар захохотал:

- Эти... эти варвары еще глупее, чем все считают! Выходят из своих степей только чтобы пограбить и не ведают ничего об окружающем мире! - От смеха у Сагдара проступили слезы. - Ой, хе-хе! Это же надо быть такими идиотами!

Огромная сплошная лавина мчалась на кукол. Вот-вот проглотит и размелет. Но шагов за десять до Кед-Феррешем из лавины вдруг вперед начали выпадать всадники, словно она их выплевывала. Кони учуяли дух сумрачной стали, попытались мигом остановиться, но инерция толкала их вперед, они падали и ломали кости. Наездники вылетали из седел, их заваливало бегущими и падающими сзади. Лавина исчезла. Вывернула и исторгнула саму себя.

Сагдар вознес обе руки, указывая пальцами в небо. И, не сгибая, медленно опустил, задав направление вперед.

Куклы ринулись на колыхавшуюся после мясорубки массу, капюшоны змеями метнулись за ними. Кони заплакали. Сумрачные клинки вонзались в плоть, кровь вскипала и брызгала на доспех, чернильный дым сразу же разносился ветром. У кого при падении уцелели кости пытался сбежать, но пешему не уйти от Кед-Феррешем. Куклы догоняли, легким движением рубили пополам лишенные брони туловища, хватали за ноги пытавшихся уползти и рассекали от плеча до паха. Кони хрипели, на ноздрях пузырилась пена, куклы одним махом сносили лошадиные головы. Некоторые варвары, моля о пощаде, падали перед Кед-Феррешем на колени, тогда клинок входил в рот, нутро вскипало, и глаза взрывались, оплескивая слизью песок. Один степняк сумел добежать до дюны, тогда его пригвоздили к склону, как бабочку к дощечке, жар в крови нарастал, кочевник, поднимая клубы пыли, все быстрее и быстрее сучил по песку руками и ногами, как водит лапками проткнутое насекомое, и, скрючившись, отдал душу своему степному богу.

- Мы победили, - объявил Холеф. - И никто не ушел.

- Пойдем посмотрим, - приказал Сагдар. - Оценим результаты.

Они спустились. Вечерело, и пелена из розовой стала ярко-красной, окрасив дюны Саррашвейша багрянцем. Куклы так и замерли на тех местах, где расправились с последней своей жертвой. Воткнули клинки в песок и скрестили пальцы на гардах. Снова, как и перед боем, лишь капюшоны веяли на ветру. Элден проходил меж застывших черным на кровавом фоне пелены силуэтов и заглядывал куклам в лица. Взгляд Кед-Феррешем как всегда был бездумный с оттенком изумления.

Тела сафаршей и трупы кочевников валялись вперемешку. Стрелки были просто разрублены и раскроены, а плоть варваров еще и обуглилась.

- Мы потеряли двоих Кед-Феррешем, - сказал Холеф. - Вот один, а вон второй - лежит на склоне.

- Это небоевые потери, - ответил Сагдар. - Я все видел. Тот, что на склоне, поскользнулся, когда спускался, да так неудачно, что свернул шею. А вот этого случайно в неразберихе зарубил свой же, другой Кед-Феррешем.

- А вот наши стрелки все погибли, - покачал головой баронский сын. Он понуро тащил сорочье знамя, ручеек крови на щеке мальчишки уже засох.

- Да, не слишком эффективным оказалось оружие, - признал Сагдар. - Криворукие идиоты. Как лупить по толпе, по плотному строю, так нормально, а как потребовалось бить прицельно, так почти все мимо. Не прошли они испытание.

- Нужно всех обыскать, - проговорил Холеф. - Я знаю, у кочевников может водиться добрая сталь. От ножика для скобления бараньих косточек я бы не отказался.

Посреди поля побоища, там, где трупов валялось более всего, Холеф воткнул в багряный песок сумрачное древко. Кровь под ним зашипела и испарилась, поднимаясь клубами к вознесшейся медузе.