До недавних пор последней не признающей могущество Сафарраша оставалась северная земля Салир. Местный правитель даже называл себя князем, как будто он равен самому Дарагану, Первому После Чудотворца. Однако восемь месяцев назад воля Заступника и Его замысел воплотился. Он вложил в руки верным новое смертоносное оружие, а на злонамеренных наслал хворь. Салир был разгромлен, и северяне обязались выплатить огромную дань. А на время, пока они ее отдавали, теперь уже их некнязь был вынужден оставить в заложниках свою малолетнюю дочь.

Власть Дарагана позволяла позаботиться о судьбе державы. Он убил всех своих сыновей, кроме одного, самого способного мальчика. Так оказался решен вопрос о наследнике. Трех же дочерей стало возможным не выдавать замуж на чужбину ради выгодного союза. Сафарраш теперь был сильнее соседей вместе взятых. Да и негоже, чтобы какой-нибудь отпрыск некнязя обесчестил дочерей богоизбранного властелина. Их плоть и душа не примут скверны, остаток жизни девушки проведут прислужницами в храме.

Чернь еще часто бунтовала. Налоги, произвол, насилие - повод всегда найдется. Восстания быстро подавляли, и главари отправлялись в темницу в подвале замка на Лысом холме. В одну из ее камер и привели Элдена.

Три шага в длину и два с половиной в ширину - именно столько он намерил. То было единственно возможным занятием, пробуждающим хоть какую-то телесную и умственную активность. А еще он ждал. Ждал ночи, когда бдительность стражи снизится, и можно будет попробовать провести обряд.

Он слабо верил в успех. Для оживления нужны хотя бы череп и позвоночник, а у него был лишь зуб. Но не попытаться - стало бы предательством Суфира.

Четыре бетонных стены, снизу покрытых плесенью, тусклый факел на одной из них. Холодный пол, Элден, сидящий на коленях перед зубом, - такова была обстановка перед обрядом.

Жрец закрывает глаза. Темный эфир сгущается в рукава, кружится, вьются спирали. Легкий треск. Все раскручивается. Быстрее, быстрее! Рукава распадаются на оранжевые хлопья. Соединяйтесь! Оранжевый ком увеличивается. Больше, больше! Он все заслоняет. Не видно ничего, кроме него. Все желтеет, тускнет. Еще попытка! Снова рукава. Огибают фиолетовым. Сгущаются, твердеют. Восстают из земли. Нет. Не достаточно плотно для завершения. Фиолетовая жижа. Жрец открывает глаза.

Не хватило материи. Эфир не смог обрести плоть.

Элден был опустошен. Умерла последняя надежда. Но никто не сможет использовать учителя в своих целях. Он поднял и проглотил зуб.

* * *

Утром пришел стражник и повел его подземными ходами замка Первого После. Тянулись голые стены с рядами массивных дверей, со сводчатого потолка свисали светильники по три свечи в каждом. Было мрачно и сыро, коридоры уходили вдаль и казались бесконечными.

Главным оставалось не потерять достоинства. Не сдать Арнеля и Подсвечника, забавного малого, которого так нарекли из-за того, что на первых порах учеба ему не давалась, и на обрядах ему позволялось лишь подержать канделябры.

"Дараган - настоящее чудовище. Он многих сломал, но я выстою", - внушал себе Элден. Он не боялся боли, его приводило в ужас совсем другое.

Они остановились возле широкой двери из красного дерева. Стражник постучал один раз и тут же отдернул руку.

- Не медли, - послышалось изнутри.

Стражник протолкнул Элдена вперед.

Страх.

Богоспасаемый князь Дараган Четвертый Шехиррем расслабленно сидел за дубовым столом. Трехдневная щетина, усталое лицо и свободный халат делали его похожим на купца, вернувшегося с караванного пути в родное поместье. Властелину давно минуло пятьдесят, но тело не выглядело дряхлым. Элден заметил на крепкой шее следы от иглоукалывания, а на лысой голове - покраснения, вероятно, от целительных масок и омовений. Пахло лечебной мазью, что обыкновенно применяют при мигрени.

С виду Дараган был обычным человеком, но нутро его... кто знает.

Он глядел остро, прожигал насквозь. Молчал. Сверлил.

- На что же ты рассчитывал? - проговорил наконец.

- Не понимаю.

- Плохая тактика.

- Какая есть.

Если будут пытать, он выдержит. И умрет достойно.

- Второй шанс.

- Не понимаю.

Стражник приблизился на полшага.

"Если прикажет убить, уйду резко вправо и брошусь этой детине в ноги. Если повезет, опрокину и выхвачу у него меч".

- Как твое имя? - вздохнул Дараган.

- Гвелт.

- Уверен?

- Когда я говорю с вами, я ни в чем не уверен.

Дараган кивнул стражнику, и тот вышел за дверь.

- А твои нервы крепче, чем у твоих дружков. Один так вообще сразу выпалил все, что знал.

- Не понимаю.

Теперь Элден говорил не так спокойно.

- Фрат... Знатный ведь род, твои предки даже бывали советниками. Пока твой папаша не изменил.

Скрывать дальше нет смысла. Дараган и так уже все выведал.

- Он не изменял, его оклеветали.

- Ну-ну... Скажи, а ты серьезно рассчитывал оживить Суфира?

- И я бы это сделал, если бы не горькое провидение, две единицы на костях.

- А зачем? Суфир - мятежник, охотник за властью. На вас ему было наплевать. А вы? Как там его называете? - По губам князя пробежала улыбка. - Вдохновитель, Оберег для смиренных, Друг терпивцев. Я не ошибаюсь? Я верил Суфиру, сделал вторым человеком после себя, а он меня предал.

- Он бы освободил Сад-Вешт от рабства.

- Он бы сделал еще хуже.

- Когда-нибудь ваше время закончится.

Дараган задумчиво крутанул по столу ножик для чистки фруктов. Остановившись, острие показало на самого властелина.

- В этот раз тебе повезло, жрец. Две единицы не выпали.

- Это что-то решает?

- А если... ну... если бы Суфир все-таки ожил. Это же был бы просто мертвяк. Существо без души.

- Суфир - величайший чародей, кого я знал, его энергия позволила бы сохранить душу.

Элден быстро добавил:

- Но теперь его не оживить. Я уничтожил прах.

- Чтобы оживить плоть, нужно быть искусным в ворожбе. Но я смотрю на тебя и не вижу кудесника. На тебе нет благородных цепей и браслетов, как у великих и богатых жрецов. А еще... ты слишком тощий, будто не можешь заработать и на лепешку.

- Темный эфир забирает здоровье.

- Почему ты выбрал нечистый путь? Благодатным быть намного выгоднее.

- Не ваше дело.

Дараган разрезал яблоко.

- Хорошо, завтра я тебе дам шанс на спасение. Уведи.

Стражник вывел Элдена. Сегодня он точно не умрет.

Весна. Элдену пять или шесть лет. Он играет на улице с любимой игрушкой - рыжим лисенком. Это единственное, что осталось от казненного отца. Прижмешь лисенка к груди - вспомнишь крепкие отцовские объятия. Ткнешься носом в пушистый мех - почувствуешь пряный аромат его курительных трав. Ляжешь с лисенком спать - и будто отец здесь. Сидит рядом и сочиняет на ходу сказки.

Навстречу идут два господина. Один обычный, ничего особенного, но другой какой-то странный. У него огромные глаза и бессмысленный взгляд. Приближается плавной походкой, недоуменно смотрит вдаль. Малыш Элден удивленно его изучает. Забывается и роняет лисенка в канаву.

- Подними! - слышится приказ.

Странный господин лезет в канаву и протягивает Элдену игрушку. Губы господина улыбаются, но глаза - нет. Их выражение не меняется, они глядят даже не на Элдена, а сквозь него, куда-то в бесконечность. Малыш быстро выхватывает лисенка и убегает домой.

Он оставляет его в комнате и до вечера не решается туда войти. Скоро ночь, пора спать, а он не может переступить порог. Огромные, тупые, они все еще стоят перед ним. Тонкая рука подает лисенка, длинные пальцы комкают пух. Рот расползается в улыбке - шире, еще шире. А в глазах - ничто.