Сорок, погибших. Сто двадцать погибших. Химическое окисление как основной источник тепла. Ошибка пилотирования. Пожары класса «В», пожары с горением легких нефтепродуктов. Обломки разлетелись на десять квадратных миль. Император Август учредил ночной дозор из рабов, для предотвращения пожаров. Глянцевые ткани склонны быстро загораться. Семья Уилсонов, не попавшая на рейс, выразила соболезнования. Пять стадий сгорания, горение, обугливание, полное разрушение, тотальная утрата, тотальная зависимость…

Но она взяла книгу с собой, не так ли? Раз уж она это сделала, то, пожалуй, будет просто опасно пытаться от нее избавиться. А теперь, сунув ноги в туфли, чтобы скрыть дыры на колготках, натянув пиджак делового костюма (в такую жару, Сандра?), она непостижимым образом сунула альбом под мышку, прежде чем долго ехать на работу по жаре.

Парочка напротив стола Сандры отчаянно улыбалась. «Почему все вокруг меня улыбаются?» – подумала Сандра, представила себе огонь у них под ногами, жар, пронизывающий их тела, заставляющий губы растянуться в невозможно широкую линию, прежде чем превратиться в гримасу. Что еще может означать такая улыбка? Мужчина временами поглядывал на кофеварку на комоде, позади Сандры, очевидно удивляясь, почему она им не предложила. Возможно, он ощущал себя правым, полагая, что кофе здесь именно для этого, чтобы сотрудники отдела кредитования предлагали кофе клиентам; наверняка он видел, что другим клиентам досталось, так почему не досталось ему? Сандра слышала, как булькает кофе-машина и капает жидкость, шипя на раскаленных боках. Она близко не подходила к этой машине смерти и сегодня ни за что этого не сделает. Открытого пламени нет, но это самое худшее, абсолютно худшее. Жара там, скрытая, спрятавшаяся, ожидающая, когда ты совершишь ошибку.

Но мужчина все равно улыбался. Как и его жена. И это ставило Сандру в сугубо неудобное положение, поскольку, когда они подойдут, ей придется в глаза сказать им, что «Саутвест» ни при каких условиях не даст им кредит – тот самый, который позволит сохранить их дом. Причина, по которой ей придется лично сообщить им эти плохие новости, в том, что «Саутвест» – Банк с личным подходом.

Идея подходить к людям и касаться их заставила ее вздрогнуть. Наверное, они хорошие люди; наверное, упорно работали, были отличными соседями, приличной компанией для других. Но сейчас их должен был переехать грузовик, размазать по горячему асфальту, и Сандре отчаянно не хотелось быть тут, когда это произойдет.

Чем больше они улыбались, тем больше Сандра нервничала. «Может, они всегда так улыбаются, какими бы ни были новости?»

– Извините, – повторила она. Снова улыбки, будто они иначе не могли. Лишь маленький ребенок, сидящий между ними, выглядел безрадостно, похоже, в точности понимая, что пытается сказать им Сандра, и Сандра поняла, что все пристальнее глядит на ребенка, будто умоляя помочь.

Но ребенок, маленькая девочка с роскошными волнистыми каштановыми волосами, смотрела на что-то конкретное. Под стол, у ног Сандры, туда, куда Сандра поспешно спрятала альбом, когда пара пришла к ней десять минут назад, в назначенное время. Сандра нервно глянула себе под ноги. Книга упала и открылась на странице с несколькими выразительными фотографиями автомобильных аварий. Ее почерк на странице смотрелся крупным и неровным, и она боялась, что маленькая девочка сможет прочесть написанное.

«Не следовало его здесь оставлять, надо было сразу в ящик сунуть».

А теперь то, что она сделала, может повредить ребенку. На фото в центре была выгоревшая после аварии машина, большая, вроде фургона. И ее подпись большими печатными буквами: «КИСЛОРОД». Ниже – выводы, которые она вроде вспомнила.

«Человеческие существа дышат кислородом. Горение – быстрое окисление. Гели бы в атмосфере не было азота, чтобы сдерживать кислород, то огонь было бы невозможно контролировать. Возможно, пожары горели бы вечно».

Будто в ответ женщина напротив нее начала тяжело дышать. Маленькая девочка с раздражением поглядела на Сандру. Мужчина продолжал улыбаться, но Сандра уловила намек на то, что изгиб его губ пропадает.

– Ну, возможно, вы попробуете обратиться еще раз, когда ваша кредитная история улучшится, – начала Сандра, пытаясь найти способ попрощаться и проводить семью до дверей. У кого-то на столе был радиоприемник, передавали новости. Что-то про пожар в деловом центре. Сандра поглядела на свой альбом несчастий, на сумочку. Уже почти время ланча, она сможет добраться до места пожара меньше чем за десять минут. Если только эти двое прекратят улыбаться. Если они просто прекратят улыбаться, то она сможет их отправить. Возможно, они не очень хорошо по-английски говорят, хотя в документах на кредит ничего не сказано об иммиграции. Она перевела взгляд с мужчины на женщину – может, если она сможет заставить себя подойти к кофеварке и принесет мужчине чашку, то он уйдет. Даст ему полную чашку, из стирофома, такую, чтобы он мог с собой взять. Черт, она может дать ему хоть один из этих подарочных термосов, которые припасены для тех, кто открывает вклады, с красным логотипом банка сбоку.

Она снова поглядела на маленькую девочку, которая заснула на руках матери. Неподвижное лицо, бледное. Дети в этом возрасте спят так глубоко, что это больше похоже на зимнюю спячку, чем на нормальный сон. Едва дыша, практически без видимых признаков жизни. Ужасающе. Щеки и лоб выглядели настолько холодными, будто весь жар и цвет исчезли с лица.

Не раз она в испуге будила Дэвида от такого сна, чтобы убедиться, что он жив.

Бульканье кофеварки за спиной стало громче, над столешницей комода из вишневого дерева раздавалось угрожающее шипение. Глаза парочки, похоже, немного расширились, тревожно, но они все еще улыбались.

Она поглядела на маленькую девочку, у которой на коленях лежал ее альбом. Теперь та переворачивала страницы, играя с хрупкими желтыми газетными вырезками, поглядела на Сандру и рассмеялась. Ее мать наклонилась к альбому и начала читать.

– О, вам правда не стоит это смотреть! – воскликнула Сандра, протягивая руку через стол и хватая альбом за один край. Страницы развернулись, газетные вырезки болтались в воздухе. Сандра тянула альбом, маленькая девочка сопротивлялась, но потом вдруг внезапно отпустила альбом, и Сандра отшатнулась назад. Захлопнула альбом, прижимая к груди, и у нее сжало живот от страха, когда она увидела, что некоторые вырезки выпали, рассыпавшись по ковру вокруг ее, стола, будто грязное нижнее белье. Она огляделась, не смотрит ли кто из сотрудников, внезапно уверенная в том, что больше не сможет тут работать. Поглядела на семью и попыталась извиниться, заикаясь.

Желтый язык пламени коснулся правого плеча мужчины, разросся до размеров руки, протянувшейся к его высокому жесткому воротнику, коснулся его плеча, испросив поцелуй, а потом зашептал ему в ухо. Если ей не показалось, то его улыбка стала еще шире, наполненная теплом, его глаза светились отражающимся в них жаром.

Пламя расставило ноги и перепрыгнуло с мужа на жену, окутав их головы нимбами, так что оба стали двумя святыми, милостиво глядящими на нее. Их одежда начала светиться, будто в нее были обернуты горячие угли.

– Так что… пожалуйста, попробуйте в другой раз, – сказала она с сумочкой и альбомом наготове в руках. Поставила сумочку на стол и протянула руку – на случай, если ей протянут руку в ответ, и тут же отдернула, когда с другой стороны поднялись руки, объятые синим пламенем. Она снова схватила сумочку и прижала к себе, вместе с альбомом, отворачиваясь от огненной куклы, в которую превратилась маленькая девочка на руках у матери. И выбежала за дверь.

Деловой центр. Сандра ехала по лежащей на асфальте саже и сквозь падающий кусками пепел с воздуха. Повсюду пожарные машины и дорожные посты. Полицейский остановил ее за квартал до пожара.

– Туда нельзя ехать, мэм.

– Но мне надо быть ближе. Я должна увидеть.

Полицейский раздраженно взмахнул руками. Позади нее автомобильные сигналы пронзали перегретый воздух. За полицейским, там, куда она хотела попасть, по улице тянулись огромные белые шланги, будто доисторические змеи, по бордюрам и тротуарам, спускаясь в темные рваные дыры, будто желающие выпить огонь.