Здесь нужна просто она сама. Сияющая, напоминающая солнце, способное прожечь глаза даже под прижатыми к лицу ладонями.

— Спасибо вам, спасибо, — она снова улыбается этому жирдяю в сальной, в пятнах майке, и взгляд, который тот бросает на нее, такой же жирный, маслянистый, похотливый. — Мистер Платт. Вы не поверите, насколько сильно я вам признательна. Я заплачу наличкой, никаких кредиток. Да, до завтра, хотя мне, честно, некуда спешить.

И кажется, она сейчас перегнется через стойку и примется целовать этого толстяка, но — старый фокус — Рэй контролирует все. Рука жирдяя мажет по воздуху, а сама Рэй уже аккуратно подхватывает выпавший из пухлой ладони ключ.

— Я напишу о вас самую лучшую на свете статью. Подумать только, номер, где останавливался сам Тед Банди. Спасибо.

Она еще раз улыбается, так фальшиво, что лицо вот-вот треснет, а потом слегка поворачивается к окну. Подмигивает Кайло еле заметно.

О да, она получает все, что захочет. Всегда.

Ключ в ее руке позвякивает, стукаясь о исцарапанную табличку с выцветшей цифрой Один.

Последний, самый дальний, разглядывает он нумерацию отдельно-стоящих домиков, столпившихся по ту сторону стоянки. Единственный пустой, затхлый, ожидающий своего постояльца. Темные стекла разглядывают его с интересом, все же, он единственный, кто в них не отображается.

Рэй появляется на пороге чуть позже. Открывает дверь только что полученным ключом и торжественно улыбается.

— А вот и я! — она воровато оглядывается назад, вдруг кто услышит, что она разговаривает с тенями, и захлопывает за собой дверь. Старая, хлипкая, замок проржавел насквозь, одним щелчком пальцем разбить можно, не ее, конечно, она ведь обычная. Лампа звенит от напряжения, то и дело потухая — отходят провода, но зато в этом свете можно различить знакомый силуэт.

Кайло уже внутри, ему замки и засовы не помеха. Недовольно хмурится, принюхиваясь к постельному белью. Оно тоже затхлое, провоняло насквозь и не только дешевым порошком и парфюмом. Стоит, не зная, где усадить свою здоровенную тушу. Кровать? Ни за что! А кресло, единственное, между прочим, под его весом просто обломится.

— И почему ты всегда права? — он уже даже не удивляется, просто качает головой. А ей хочется показать ему язык.

Почему?

Потому что... это всегда с нею. Ее первый похититель — из-за него Рэй и попала потом в приют, не помня даже свое имя — сказал, что она ярче солнца. И увидев ее раз, потом уже никак нельзя. Не дышится, не думается. Не живется. Вообще нельзя.

Рэй — как солнце, как его луч. Вот откуда ее имя.

Она не так чувствительна, как Кайло, так что садится на кровать, сминая покрывало. Ставит рядом с собой рюкзак и вытаскивает оттуда яблоко. Надкусывает его, жадно, громко хрустя, и сок течет по подбородку. Возможно, в другом месте, в другое время она сгорела бы со стыда. Но здесь только Кайло. И он тоже голоден. Он понимает ее.

— Будешь? — она протягивает ему другую руку. Под рукавом прячутся старые повязки, да и ранки зажили, так что не страшно. Больно, но не смертельно.

— Нет, — мотает он головой, отворачиваясь. Она для него смертельный свет, ядовитый, и солнце течет по ее венам. Утоляет жажду, но и травит одновременно. — Я подожду.

Ждать недолго. Они оба это знают.

Рэй всегда начинает первая, в этом ее назначение.

Она просыпается оттого, что снаружи кто-то расцарапывает ключом замочную скважину, пытаясь попасть, и сквозь щель внизу тянет спиртным. Гадким дешевым пойлом и жирным потом.

В лунном свете, слившемся с алой подсветкой, на своей кровати, все же укрывшаяся окровавленным, хоть и отстиранным покрывалом, она напоминает сказочную принцессу. Из тех, что приносят в жертву, с испуганным взглядом, с растрепавшимися за время сна волосами.

Жертва, идеальная жертва, вот что она такое.

И дверь скрипит, открывшись, растягивая здоровенную тень снаружи. Там хозяин, конечно же, кто еще, отнюдь не зашедший пожелать доброй ночи. В руке зажат дробовик, на тот самый случай, если она вздумает закричать.

Но Рэй не кричит. Зачем?

Не она сейчас в опасности.

Ункар Платт делает всего один шаг, переступая через порог и захлопывая за собой дверь. Он уже ухмыляется, а ширинка штанов расстегнута, и из-под пояса торчит край белья.

— Я подумал, ты скучаешь тут одна, крошка, — он пьян, но ровно настолько, чтобы раззадориться, найти в себе желание пойти и оттрахать маленькую беспомощную девушку в дальнем домике, потому что там такое происходило уже не раз. И не два.

Только вот дело не только в ярлыках, номерках или обоях, обклеивших номер Теда Банди. Дело в Рэй, в солнце внутри нее, жгучем и все же притягивающем.

Она все начинает. Она все завершает. Аминь.

Кайло кидается на толстяка быстро, цепляется руками с вытянувшимися на концах пальцев когтями в горло. Рвет и урчит, давясь дряной кровью, напополам с алкоголем. Пьет быстро, и в темноте его лицо теряет свое значение, превращаясь в пустой, дрожащий овал.

Он голоден, так голоден, что готов сожрать его, вытянуть всю кровь до капли, слизать то, что попало Рэй на лицо, а она, так удивительно и одновременно нет, все еще в кровати, замершая под побуревшим покрывалом.

И только насытившись, растерев по вернувшемуся на место лицу остатки чужой крови, Кайло отбрасывает труп.

Он подбирается к Рэй, аккуратно, мягко, заигрывая с ее жертвенным видом, дует на растрепанные прядки волос, пропускает их между когтей, играясь.

— Я подумал, ты тут скучаешь, крошка, — передразнивает он мертвого жирдяя, валяющегося рядом, только в его исполнении это звучит как надо. Многообещающе.

— И что, ты сьешь меня? — Рэй вытягивает руку и проводит пальцами по его лицу, вымазанному в крови. Ее бесстрашие граничит с безумием, потому что только такой человек способен заглянуть в глаза смерти и остаться спокойным.

— Нет. Разве что... самую малость, — после голода всегда накатывает похоть, и Кайло уже знает, что он вылижет ее всю, заставит кричать и стонать, биться на постели золотистой рыбкой. И его язык будет так близко от солнца, от жаркой, ядовитой крови, по смуглой коже обнаженного живота и вниз, как может, чтобы не задохнуться и не умереть.

С тех пор, как они встретились, Рэй первое и последнее, что ему надо, что с ним, что в нем. Аминь.

====== Last Hero (Хакс/Рэй) ======

Комментарий к Last Hero (Хакс/Рэй) Ой, вэй, это было так давно, что уже совсем ООС и фанон, но мне не стыдно, мне все равно нравится именно такой сорт генерале.

Написано сто лет тому, на ФБ, а выложено только сейчас)

Подбитый черный треугольничек, кувыркающийся в пустоте космоса, летел красиво. Наискосок, оставляя за собой жирную черную полосу дыма.

— Таки я тебя достал, — с кровожадным удовлетворением успел подумать Хакс прежде, чем взвыли обесточенные двигатели. Натужно и очень расстроенно.

Его истребитель дернулся, давая крен в одну сторону, а затем ухнул в штопор. С каждым ударом сердца, а сердце от тряски подкатило к самому горлу и там застряло, не давая дышать, приближая Хакса к неминуемой гибели. Конец щитам — конец его бесславной жизни генерала, который так и не смог...

— Зарраза! — Хакс дернул за рычаг, еще раз, но только создал себе ненужные проблемы. Двигатели на последнем издыхании загудели, пытаясь отсрочить падение, корабль тряхнуло, и в лоб впечатался край панели управления.

Хакс уже не видел, да и не мог видеть вспышки внизу, куда рухнул подбитый им кораблик. И совершенно не слышал свиста и рева гиперпространства, куда, следом за своей жертвой, упал и он.

Дыра схлопнулась, и через мгновение на ее месте уже ничего не было. А бой шел своим чередом.

И какого его вообще понесло искать Рена прямиком посреди боя с повстанцами? Его обязанностью было контролировать исход операции исключительно с центрального крейсера, а не носиться по всему полю боя в безымянном истребителе.