— Какая мерзость! — Корри–Лин энергично тряхнула головой и закрыла свои гея–частицы. Отвратительные видения развеялись. Только тогда она услышала сдавленный крик из капитанской каюты, расположенной с противоположной стороны узкого прохода. — Милостивая Заступница, — прошептала она.

Ни один мозг не выдержит таких эмоциональных пыток, не утратив способность к ясному мышлению. Она уставилась на дверь каюты, опасаясь, что агент ворвется сюда с активированным к бою оружием. Но ничего не произошло. Послышалось еще несколько приглушенных криков, потом жалобное хныканье, словно скулило раненое животное, а затем на корабле снова воцарилась тишина.

Корри–Лин облегченно вздохнула, но тревога ее не покидала. При мысли о прогрессирующем безумии Аарона все ее тело покрылось холодной испариной. Осторожно, чтобы не разбудить Иниго, она выбралась из–под одеяла и протиснулась к нише, где находился санузел. Прохладная пена освежила ее тело, значительно улучшив самочувствие. Но от процессов, происходящих под кожей, она избавиться не могла — успокоиться после пережитого кошмарного сна было не так–то просто.

«Если это действительно только сон».

Слишком уж реальными оказались его эмоции. Не похоже, чтобы нормальный мозг таким путем избавлялся от накопленных эмоций. Скорее, это фрагментарные воспоминания, рвущиеся наружу из блокированных участков разума.

— Хоньо тебя побери, что же они с тобой сделали? — пробормотала она в тихой и полутемной каюте.

На следующее утро обслуживающие роботы закончили переделывать одежду согласно ее инструкциям.

— Неплохо, — с восхищением отметил Иниго, когда она надела синюю форменную рубашку с укороченными рукавами. Корри–Лин улыбнулась и втиснулась в облегающие брюки. — Совсем неплохо.

— Для начала я хотела бы позавтракать, — с усмешкой откликнулась она.

Одним — и единственным — преимуществом их странного заключения было обилие свободного времени, которое они могли провести вдвоем.

В кают–компанию они вошли, взявшись за руки. Иниго, как обычно, воспользовался кулинарным процессором, запрограммировав его на омлет и копченого окуня. Корри–Лин стала рыться в запасах продовольствия, хранящегося на борту. Из набора кулинарного процессора она могла употреблять только напитки, но их выбор ограничивался томатным соком и чаем, а ни то, ни другое ей не нравилось. Она выбрала упаковку с банановым кексом и сушеными ягодами мортаберри и стала запивать их чаем, пытаясь убедить себя, что это действительно «Эрл Грей», хотя и с молоком и клубничным джемом.

Вошедший вскоре Аарон получил свои обычные яйца–пашот и копченого лосося. Не говоря ни слова, он прошел в другой конец каюты и устроился на сломанном стуле.

— Кто она? — спросила Корри–Лин.

— Не понял?

— Высокая жрица, или кто она там. Та, что вся в крови. Которая внушает тебе такой непреодолимый ужас.

Долгий сердитый взгляд Аарона не подействовал на Корри–Лин.

— Ну? — настаивала она. — Этой ночью ты с нами поделился своими кошмарами.

Смущением его реакцию назвать было нельзя — она подозревала, что агент на такое не способен, — но Аарон опустил глаза.

— Я не знаю, — сказал он.

— Нет, ты должен… — Она запнулась, потом набрала в грудь воздуха. — Послушай, я не собираюсь тебя подкалывать. Пойми, я беспокоюсь.

— Обо мне? Не стоит.

— Никто не в состоянии ночь за ночью выносить такие мучения без последствий. Мне наплевать, что ты напичкан всевозможными системами и усовершенствованиями. Этот мрак тебя погубит.

— Тем не менее я каждое утро приступаю к своим обязанностям.

— Семнадцать часов назад, — заговорил Иниго.

— Что?

— Семнадцать часов назад тебе полагалось быть на мостике и проверять системы корабля. Но ты погрузился в воспоминания. Я это почувствовал.

— Мои функциональные возможности не пострадали.

— Они снижаются, — сказала Корри–Лин. — Неужели ты сам не замечаешь? Или просто не хочешь признаться?

— Я мог бы помочь тебе, — предложил Иниго.

— Нет.

— У тебя же имеются инструкции на все случаи жизни, — настаивал Иниго. — А на случай собственного выхода из строя?

— Со мной все в порядке, и молчание по утрам ничего не означает. Неужели нельзя позавтракать в спокойной обстановке?

— Подумай вот о чем: если ты окончательно спятишь, как мы будем добираться до Оззи?

Аарон усмехнулся.

— А вам этого хочется?

— Да, — решительно ответил Иниго. — Я не знаю, кто тебя программировал, но, полагаю, они были правы, решив свести нас с ним.

— Ну наконец хоть какой–то прогресс.

— Единственное, что может помешать нам добраться до Конуса, это ты, — сказала Корри–Лин.

— Ну, если моя схема начнет разваливаться на кусочки, я…

Он умолк, мгновенно утратив все признаки хорошего настроения.

— Прибегнешь к самоуничтожению? — предположил Иниго.

Аарон уставился в какую–то точку в переборке, не донеся до рта чашку с кофе.

— Нет, такой глупости я не совершу. Я не настолько слаб. — Затем он нахмурился и перевел взгляд на Корри–Лин. — Что?

— О Заступница, — пробормотал Иниго.

Корри–Лин замерла, полагая, что на мгновение перед ней предстал настоящий Аарон.

— Тебе не придется этого делать, — решительно возразила она.

— До Конуса нам осталось не больше двух дней пути, — сказал Аарон. — До тех пор я сумею продержаться, не сомневайтесь.

— Тем не менее не мешало бы на всякий случай загрузить в Интел–центр аварийные инструкции, — предложил Иниго.

— С этим я справлюсь. Собственно говоря, я могу придать им первоочередной статус. А раз уж вы убедились, что я не собираюсь причинять вам никакого вреда и что вместе с великим Оззи вы составите лучшую команду для предотвращения этого гибельного цунами, я предлагаю вам подумать, как остановить Бездну.

— Ее невозможно остановить, — сказал Иниго. — Она такая, какая есть. Я знаю. Я наблюдал за ней со станции «Центурион» и там непосредственно ощущал излучаемые ею мысли. Я знаком с ней лучше, чем кто–либо другой из людей. Так что, можешь поверить, если хочешь остаться в одной Вселенной с Бездной, придется отыскивать путь, как ее обойти. Наилучшим решением было бы вернуться назад и попросить Высокого Ангела перебросить нас в другую галактику.

Аарон отпил глоток кофе.

— Кое–кто думает иначе, — невозмутимо произнес он. — Кое–кто все еще верит в тебя, Сновидец. Верит, что ты действительно откроешь нам путь к спасению. Как тебе такое? На данный момент у тебя остался только один последователь — я. Я единственный, кто на тебя рассчитывает.

Необычное влияние Конуса они ощутили еще в полутора днях пути до цели. Сначала это было всего лишь легкое ощущение радости, на которое никто не обратил внимания. Корри–Лин почти отказалась от выпивки, но в личных вещах членов экипажа отыскались бутылки с великолепными напитками. Было бы непростительно позволить им пропасть впустую. Два напитка — «Бодлианское белое» и «Зелень гор Гакслей» — считались сильными афродизиаками. Из–за них она особенно переживала. Кроме того, она не знала, чем еще заняться на борту.

В полдень она начала подготовку с того, что поручила роботу переделать рубашку из полуорганической ткани, чтобы спереди она держалась всего на двух пуговках. Удовлетворенная ее весьма соблазнительным видом, Корри–Лин разделась и прошла в душевую кабину, а робот тем временем перекраивал толстый шерстяной свитер в короткое платье. Грубоватая пряжа слегка царапала руки, но к дьяволу такие мелочи.

Все это время Иниго оставался в кают–компании, где просматривал сведения об астрономических свойствах Бездны. Когда Корри–Лин вызвала его, сказав, что произошло нечто важное, он поспешил прийти.

— Что случилось? — спросил Иниго, едва открыв дверь.

Он так и остался на пороге, с любопытством осматривая каюту, освещенную тремя мерцающими свечами, прикрепленными на относительно горизонтальных участках поверхности. Кулинарный комплекс, хоть и путал вкусы и запахи еды, достаточно легко изготовил восковые свечи.