«Оно работает. Я был прав. Я правильно догадался об аномийцах и райелях. Обо всем».

— Я победил, — едва слышно прошептал он, а потом закричал во весь голос: — Черт побери, я победил! И Вселенная это знает.

— Перемещай нас, — потребовал Аарон.

Троблум смахнул рукавом слезы с лица.

— Правильно, — согласился он.

«Искупление Меллани» рванулся вперед и стал набирать ускорение, погружаясь в туман червоточины.

В экзо–зрении Кэт восемь ее квантовых ракет активировались в пятидесяти километрах ниже поверхности океана из уплотненных углеводородов. Титанические ударные волны разошлись и начали сталкиваться между собой.

Но жидкие углеводороды при такой плотности представляли собой странную среду, и искривление энергетических потоков здесь бы не помогло. Если Паула не решится на рывок к водородному слою, она погибнет. Против такого давления массы углеводородов не устоит ни один космический корабль.

Но ничего не происходило.

Начинающийся взрыв разорвал пелену испарений. С высоты он был похож на извержение абсолютно круглого вулкана. Сначала стал подниматься конус — пять, десять, двадцать километров высотой. По мере роста в зону водорода, где давление было намного ниже, конус как будто вскипал, выбрасывая столбы брызг, похожие на следы ракет, и они тоже устремлялись ввысь. Уже через несколько секунд водородный слой на сотни километров затянуло необычным химическим туманом. Маслянистые испарения окутали корабль Кэт, снизив оптическую видимость почти до нуля. Инграв–установки с трудом удерживали корабль на месте, сопротивляясь налетавшим вихрям.

— Ну и черт с тобой, — бросила Кэт, глядя на гигантский холодный погребальный костер Паулы.

Сенсоры показывали, что поднимающаяся масса еще увеличивается, но ничего угрожающего в этом не было. Столб извержения поднялся уже на добрую сотню километров и привлек из слоя облачности целые снопы сильнейших молний.

От места взрыва начали неторопливо расходиться громадные волны. Кэт все еще ничего не видела, но корабельные сенсоры обеспечивали превосходное изображение. Вязкая масса углеводородов, стекая, обнажила нечто твердое и огромное, неудержимо поднимающееся наверх.

— Что за… — воскликнула она.

И вдруг силуэт проявился. Четырнадцать грибовидных выступов, освободившись от тягучей жидкости и пара, обнажили хрустальные купола. Вслед за ними показалась и основная часть, протянувшаяся в длину на шестьдесят километров.

На месте взрыва в тучах бурлящих испарений появился Высокий Ангел.

Коммуникационный канал открылся без предварительного запроса ее юз–дубля.

«Здравствуй, Кэтрин Стюарт», — произнес Кватукс.

— Вот дерьмо!

Она бросила свой корабль вверх с ускорением в семьдесят g,- не в силах даже вскрикнуть от сокрушительной силы тяжести, сплющившей ее тело, ломающей кости и разрывающей плоть.

«Ты не помнишь мою жену?» — спросил Кватукс.

— Твою жену-? Нет!

«Уже никогда не вспомнишь».

Экзо–зрение позволило Кэт увидеть энергетический импульс, ударивший из Высокого Ангела прямо вверх. Он настиг ее корабль…

Удар оказался настолько мощным, что исказил пространство–время довольно необычным способом. Хотя сам корабль был уничтожен за миллисекунды, время в зоне взрыва тянулось и тянулось… Для Кэт мучительное мгновение ее гибели продолжалось час за часом. Она, конечно, так и не осознала этого, но ее гибель длилась точно столько же времени, сколько умирала Тигрица Панси тысячу сто девяносто девять лет тому назад.

В девяти тысячах световых лет от границы Бездны и в пяти тысячах световых лет от ближайшей звезды открылся выход червоточины, выплеснув в межзвездное пространство мягкое голубоватое сияние. Через тридцать секунд оттуда показался обтекаемый силуэт «Искупления Меллани».

— Хвала Заступнице, — воскликнула Корри–Лин. — Мы сделали это.

Она широко улыбнулась и расцеловала Троблума, прежде чем он успел увернуться.

За кормой корабля медленно угасло излучение Черенкова, что означало закрытие червоточины. Люди остались в полной изоляции. Осознание ситуации, усиленное крошечной самогенерирующейся Гея–сферой, быстро распространилось по каюте. Восторженный энтузиазм мгновенно испарился.

В неловкой тишине Иниго на миг прижал к себе Корри–Лин.

— Как вы думаете, что произошло? — спросил Араминта–два.

— Самое важное — то, что проклятая ведьма не увязалась за нами, — сказал Оскар.

— А Паула?

Оскар не удержался от усмешки.

— Можешь мне поверить, если в нашей Вселенной кто–то и способен о себе позаботиться, то это Паула Мио.

— Что же мы будем делать дальше? — спросил Иниго.

— Тут нечего обсуждать, — заявил Аарон. — Мы отправляемся в Бездну.

— Я хотел сказать, как мы разойдемся с райелями–воинами.

— Здесь два варианта. Если Паула осталась в живых, нам, вероятно, уже обеспечен свободный проход. В противном случае последуем совету Троблума и вежливо попросим разрешения.

— Мы ведь уже так далеко забрались, — сказала Корри–Лин.

— Вот такой отчаянный оптимизм мне нравится, — воскликнул Оскар. — Троблум, поехали.

— Нам необходимо установить медицинские камеры, — предложил Томансио.

Оскар улыбнулся.

— Еще один оптимист.

— Просто стараюсь смотреть с практической точки зрения.

Томансио похлопал по крышке одной из камер, оставленной у переборки, и при этом ему не пришлось далеко тянуться.

— В таком случае возникает еще один вопрос, — заговорил Лиатрис. — Кто согласен проспать следующую часть путешествия?

— Я с удовольствием, — отозвался Оскар. — Если только обещаете разбудить, когда подойдем к границе Бездны. Это я хотел бы увидеть.

— Мы переходим на сверхсветовую скорость, — объявил Троблум. — И можно поручить роботам приготовить передний отсек.

— Сколько нам лететь до звезд Стены? — поинтересовался Аарон.

— Сто шестьдесят часов.

Паула телепортировалась в личные апартаменты Кватукса, за что была очень благодарна. Ходить она пока не могла. Ее левую ногу охватывала толстая согревающая повязка. Двенадцать полуорганических узлов были прикреплены к разным частям ее тела, и их тонкие волокна проникали сквозь кожу, чтобы поддержать биононики внутри тела и восстановить разрушенные клетки. Поверх всех этих систем она надела длинное просторное одеяние и сильно хромала, как древняя старуха, что было довольно справедливо, как она сама признавала.

Из светящегося голубого пола поднялось кресло, сконструированное для человеческого тела, и Паула тяжело опустилась на подушку. Прямо перед ней серебристо–серая стена продолжала рябить стекающей жидкостью, и сквозь тонкую пелену воды оттуда ей задорно улыбалась Тигрица Панси.

«Теперь ты можешь спать спокойно, — подумала Паула. — Где бы ты ни была».

Части стены раздвинулись, и вошел Кватукс. Одно из его средних щупалец вытянулось, и его подушечка легко коснулась щеки Паулы, оставив после себя ощущение тепла. И, возможно, сочувствия.

— Ты сильно пострадала? — прошептал Кватукс.

— Только моя гордость.

— Ах–х–х, — выдохнул Кватукс. — Старики всегда верны себе.

— Спасибо тебе за помощь.

— Но ее истинная сущность все еще спит в Париже.

— Где и должна быть. И она возрождена не ради того, чтобы стать лидером политического движения. Впрочем, она в любой инкарнации поступала не так, как ей говорили.

Пара щупалец взметнулась вверх, выражая волнение.

— Ты же сама говорила, что необходимо избавить Вселенную от нее.

— Я была уверена, что окончательно может ее уничтожить только Высокий Ангел. У кораблей Флота есть необходимое оружие, но она быстро их обнаруживает.

— Это, безусловно, не та цель, ради которой создавался ковчег, но мы живем в странные времена.

— Надеюсь, я не навлекла на тебя неприятности, Кватукс.

— Нет. Мы, райели, не лишены сочувствия. Но я уверен, кое–кто из людей, живущих здесь, шокирован последними событиями. Не говоря уж о наозунах.