- Тихо, Хюберт, успеешь еще, чертяга. Хе-хе-хе. Доброе. Ну… Садись, красавица. А ну-ка, Вильгельм. Сходи… Сходи…сходи… Э-э-э... Позови мать.

- Н-но…

- Не сметь мне перечить, щенок. – вот и Вильгельма выпроваживали куда подальше. Брат явно был недоволен такой резкой сменой отношения, произошедшей в этой стае, однако все же ушел, оставив сестру вместе с отцом и этим Хюбертом. И что понадобилось этому охотнику в этот ранний час? – Ну… Как спала моя дочь? А?

- Х-хорошо. – Ганс хлопнул по месту на скамье около себя, явно приглашая Агату присесть, однако девушка, удивленная таким обращением, решила не спешить, впав в присущий ее натуре столбняк. – Я... Я накрою завтрак.

- Нет! – рыкнул по-звериному отец, еще раз стукнув по скамье. Дочери пришлось подчиниться и, взглянув удивленно на Хюберта, Агата села. Ганс заговорил. – Эх…хозяюшка моя. Все хлопочет! А почему? Вот почему. – мужчина вытянул перед собой сжатый кулак, демонстрируя побелевшие костяшки пальцев, испещренные рубцами, да мозолями. – Бабу в узде держать надо – вот почему!

- Кхм… – неловко вставил Хюберт, поглядывая на Красную шапочку. – Хм-хм-хм. Не уверен, что это всегда необходимо, Ганс. У тебя очень послушная дочь… Трудолюбивая и… красивая.

- А я тебе говорю! Вот! Вот здесь бабу держать нужно, тогда они тебе «и трудолюбивые, и послушные». – пропустив все сказанное мимо ушей, Хюберт задавался отнюдь не вопросом «в какой узде нужно держать бабу», а другим. Почему девушка прячет свои темные прекрасные глаза от него, почему не смотрит? Смущена? – Вот так. Черт… А за завтрак не волнуйся, Агата. Мы уже поели.

- Отец?

- В чем дело?

- Мне нужно… Идти. Бабушка, да и лес… Лучше если я пойду пораньше и вернусь засветло.

- Ах. Да. – вновь улыбнулся охотник. – Ну… Теперь не волнуйся.

- Не волноваться? – что же все затараторили сегодня про эту необходимость быть спокойной.

- Да, мое смелое дитя. Теперь… Хе-хе-хе. У тебя появился спутник.

Перекатываясь со спины на живот, словно вновь стал щенком, волк ждал. Ждал, разумеется, ее. С недавних пор он перестал раздражаться от этих ожиданий, предвкушая радость предстоящей встречи с Агатой. Как правило, волк развлекал себя мыслями о том, как бы ему удивить эту особенную человеческую самку. Задачка была не из легких.

Она была очень странной, и нравились ей странные вещи. Всякие цветочки, листики и то как, к примеру, сверкают крылья стрекоз на солнце у лесного озера. Волк бы и век не знал бы, что над озером летают стрекозы. Вчера Агата вдруг внезапно захотела его погладить. Интересно ей понравилось? Как-то она сказала, что трава у черного озера очень мягкая, и волк помнил с каким восторгом она говорила об этом, снимая ботинки и ступая босыми ногами по зеленому цветочному ковру. Он тогда лишь заворожено наблюдал, как осторожно переступает она с ноги на ноги, словно хищница на охоте.

- Эх! – звучно выдохнул волк. Интересно, а он – мягкий?

Послышались голоса, заставив хищника радостно улечься посреди дороги. В следующую секунду сладкая дымка раздумья, одурманившая его осторожность, спала, и вскочив на четыре лапы, волк скрылся в услужливой зелени леса. Что-то в этот раз было не так, как обычно. Появился чужой запах – запах… мертвого дыма.

- Знаешь, госпожа Хильда дала мне попробовать соленых грибов. Ведь это ты их готовила?

- Да, мама учила меня, но Вильгельм говорит, что такими грибами и отравиться можно.

- Хм-хм-хм. Он не прав. Я вкуснее в жизни ничего не ел! – вновь раздался голос какого-то чужака. – Вильгельм всегда такой... Такой сердитый?

- Иногда.

- Хм… Яблоко от яблони. – задумчиво проговорил странный тип, заставив Агату едва улыбнуться.

Насупившись, волк внимательно смотрел за каждым действием этих двоих из своего убежища. Агата озиралась по сторонам, словно искала кого-то, однако желтые глаза, наливавшиеся удивлением да тихой злостью, следили за тем, как непринужденно болтает чужой человек с человеческой самкой. С особенной человеческой самкой! Что он здесь забыл? Почему он вместе с Агатой? И более того, как Красная шапочка может разговаривать с этим… с этим выхухолем! Высокий, светловолосый, крепкий – приценивался словно к противнику хищник. Пахнет как охотники, да вот только поступь у него громкая. Такой много не «наохотит», а ведь волчиц нужно кормить и приносить им в логово всякую дичь. Да у этого-то и логова, наверное, своего нет. Пф. Как-то он улыбается, да увивается около Агаты, словно тетерев по весне. Пересчитать бы этому пернатому его перышки все до последнего.

- Почему ты постоянно оглядываешься, Агата? Ты что-то потеряла?

- Нет, Я…

Эти двое подошли совсем близко, и, приняв человеческое обличье, волк понял одну вещь – в его владениях появился чужак, а с чужаками стоит поступать согласно закону стаи.

- Доброе ут-тро, – пробурчал вышедший из своего укрытия хозяин леса. Человек, находившийся подле девушки, вздрогнул, явно не ожидая его услышать. Испугался?

Юноша развернулся, и теперь противники встретились друг с другом лицом к лицу. Обрадовавшаяся было появлению волка Агата теперь невольно сжалась от повисшего в воздухе напряжения. И угораздило же ее. С какого-то перепугу господин Хюберт теперь вызвался сопровождать ее, а под внимательным взглядом отца девушка просто не могла отказать охотнику. Теперь же, ей предстояло как-то объяснить это волку, более того – уберечь охотника от хищника и хищника от охотника, ведь что-то подсказывало ей о непреодолимой вражде между лесом и людьми.

- Во… – сорвалась Агата на полуслове. – Доброе утро. Я думала ты встретишь нас раньше. – заговорила девушка, не обращая внимания, что ни волк, ни Хюберт не смотрят на нее. Самцы молчали, прицениваясь к друг другу, и лишь когда охотник случайно моргнул, возликовавший такой своей победе волк ревниво посмотрел на девушку, явно требуя пояснений таким новшествам.

- Кто эт-тот?

- Это господин Хюберт. Господин Хюберт, это… Это мой… мой друг.

- Агата, я же говорил тебе называть меня просто Хюбертом. – да хоть выхухолем! Как этот человек смел называть Агату Агатой, да так слащаво приторно? «Друг» и «господин Хюберт» вновь переглянулись.

- Простите, – сказала девушка, в следующую секунду зашептав волку. – Он... Я… я не могла отказ… не могла прийти одна. – от волка не укрылось горькое сожаление в глазах девушки, силившейся оправдаться, и этот ее невинный жест заслужил определенное снисхождение.

- «Друг»? – задумался Хюберт. Глядя в сверлившие его желтые глаза, охотник ощущал какое-то странное чувство.

Странный паренек. Такие желтые жестокие глаза, которые лишь на Агату смотрят непозволительно нежно. Теперь-то понятно, почему девочку не трогали волки в лесу. Были у нее охранники. Вовремя же Хюберт вмешался. Вскинув голову к верху, окинув недоверчивым взглядом сероволосого юношу, охотник вновь заговорил.

- Что-то я не встречал этого «друга» в деревне.

- Грх…

- Он живет в лесу… У бабушки и… и помогает ей. – протороторила Агата. Пока Хюберт рассказывал ей о своем доме и своем хозяйстве, у нее было время подумать о “легенде друга”.

- Хм-хм. И что же он делает? Неужели по хозяйству помогает? Хм. – съехидничал гость.

- Да, а также выпроваживаю всяких чужаков пинками. – вставил Волк, надувшись. Обстановка накалялась.

- Идемте. Нам пора. Бабушка верно уж заждалась нас. У нее такой вкусный чай. Сегодня такое солнце, не правда ли? – защебетала птичка, беря под руку волка и Хюберта. И хотя каждый из них недоверчиво посмотрел на своего оппонента, оба промолчали, наслаждаясь голосом прекрасной спутницы.

Хозяйка домика на опушке, казалось, нисколько не удивилась тому факту, что ее посетило такое количество гостей разом. Более того, женщина ничуть не растерялась, и, сгорбившись да расхрипевшись, стала изображать из себя смертельно больную особу. Зятек уж непременно спросит про состояние ее здоровья у этого молодчика, поглядывавшего на Агату словно кот на сметану.