- Да, мы засиделись.

- Ничего, милок.

- Простите, но… – поджав губы, гость всем своим видом умолял хозяйку дома, но она, кажется, все уже решила. – Что же было дальше?

- Дальше?

- Да. – женщина едва улыбнулась. Вновь в ее глазах засверкали огни прошлого, которые она жадно приберегла для себя. – Что стало с Волком, с Агатой. Были ли у них дети? Да и… семья девушки. Как отнеслись к этому в деревне, что стало с госпожой Хильдой и Хюбертом. Расскажите… Агата ведь спасла Волка?

- И история Вольфа и Эннхен.

- Да, и как Волк становился человеком? Это… Это не возможно! Откуда он выучился языку.

- Хм… – вставая из-за стола, женщина придвинула стул к столу, лишая себя последних соблазнов продолжить затянувшуюся беседу. – Возможно, не возможно, дружок. Это было, и я рассказала вам все, что помнила. М-м-м… Надеюсь ничего не запамятовала. – вновь принялась забавляться старушка. – А, ладно. Теперь, я притворюсь, что забыла о правилах гостеприимства и выгоню вас. А ты милок, травушку эту возьми. Еще закашляешь, пожуй и все.

- Но постойте! Я хочу знать все. Все.

- Это прекрасная история…

- Больше не могу. Годы уже не те. Уставать я стала. – пожаловалась женщина, выходя на улицу. За ней кинулись так и не спавшие гости, боясь остаться без надежды на продолжение. Словно маленькие капризные мальчишки они на перебой просили ее, а она шла вперед, ведь ее уже ждали.

- Но прошу Вас.

- Нет-нет-нет.

- Вы устали, но мы можем навестить вас завтра или вечером… Когда скажете.

- Позвольте… мы к вам придем еще.

- Умоляю. Вы должны нам обо всем рассказать.

- Да…

- Вы…

- Агата! – раздался властный хриплый голос, привлекая внимание к своей нескромной персоне. Оба гостя оглянулись, словно застигнутые на месте преступления воришки, а собственно говоря так оно и было. Наглецы воровали ее у него, а он этого очень не любил.

Стоя около ореховой изгороди, на двух чужеземцев глядел высокий старик, голову которого покрывала седина, а может… он всегда и был таким серым. Хромая на одну ногу, грозно глядя то на непрошенных гостей, то на хозяйку дома, он всем видом давал понять – в этом доме он особенный посетитель, требующий личной аудиенции, и с этим… сложно было поспорить.

- Идите, милки. Что встали? Я вам все рассказала. Все как было. Ах да… Идите прямо, затем вот за тот дуб и прямиком до дороги на деревню. Давно я там не была, но дорога там точно есть… В это лесу мало, что меняется.

- Сп-спасибо.

- Простите – просил прощения кто-то из гостей, ощущая себя крайне неловко

под подавляющим взглядом мужчины.

Путники отправлялись в путь. Шебурша травой, да листьями под ногами, они не хотя уходили от небольшого покосившегося домика, и если бы за ними грозно не поглядывали желтые глаза старика, они бы обязательно настояли на своем.

- Что ты думаешь, Якоб? – оглядываясь назад, сказал один из них. Старушка протянула руку к старику, и тот нежно поцеловал ее.

- Это… Это потрясающе. Ты представь. Эта история затмит этот детский лепет глупца Шарля. Если еще и описать, как следует… Надо выяснить в деревне, что стало с Хюбертом и с семьей девушки. – почесал подбородок вдохновленный писатель. – Ты видел. Ты видел его глаза! Он – волк. Я уверен… Она спасла его тогда!

- Ты совсем рассудка лишился! Что ты собираешься описывать?!

- Вильгельм! Эта история. Это ведь было!!! Ты представь…

- Я представляю, как люди закидают наш дом помоями, а потом будут гнать вилами до каких-нибудь дремучих славянских лесов. Волк и ведьма! – братец учащенно дышал, представляя себе картины одну страшнее другой. – Да нас на костре сожгут, признав еретиками или же выбив у нас эти признания. Об этом нельзя никому рассказывать.

- Но мы не можем молчать. Это… Это было!

- А что будет? – задал вопрос осторожный Вильгельм. – Охотники нас возненавидят. Мы не сможем путешествовать безопасно. Да нас ни в одной деревне на порог больше не пустят. Матери будут прятать своих детей от нас, а наши книги сожгут все до единой. Все что мы делали до этого, пойдет крахом!

- И… – удрученный Якоб печально посмотрел на своего брата. – Что ты предлагаешь?

Вильгельм закинул голову к верху, сокрушаясь, что о таком, придется молчать, на благоразумие брало верх. Кусая локти, он лишь понимал неизбежность того, что еще предстояло совершить.

- Что написал Шарль? – Якоб изумился.

- Нет, ты смеешься?

- Пойми ты… Они все поймут, – мужчина махнул рукой в сторону людского поселения. – Прочтут это между строк, а мы лишь убережем свои шкуры и… Их.

Они молча посмотрели туда, откуда только что пришли. Откуда веяло тайной и волшебством. Откуда на них смотрели темные глаза лесной ведьмы, подле которой склонял свою голову хозяин леса. И их еще долго преследовали его желтые ревнивые глаза, выдавая твердое решение «защищать ее от всех невзгод».

Вкруг них плотным кольцом вставал лес. Бархатистая ажурная зелень шелестела от ласковых прикосновений ветра, и качали своими головками цветы, играясь красками своих лепестков на прокравшемся сквозь зеленые ветви солнце. Лесные птицы щебетали, сплетничая о тайнах леса, и порой к ним присоединялось черное воронье, ехидно каркавшее над всем происходящим.

Где-то после ночной охоты отсыпались хищники, спрятавшиеся в тени своих жилищ. Где-то кричала кукушка Греттель, умоляя чтобы ее спросили о самом главном. Доносился вой выпи с северных болот. Шуршали мыши и кроты.

Лес жил своей жизнью, скрывая все свои тайны в тени могучих зеленых крон. И лишь игравшийся в листве ветер, да маленькие беленькие цветочки шептались друг с другом о любви, нежной и столь нечаянной. И расползаясь по всему лесу их негромкий голос находил подтверждение в каждом камне, в каждой травинке, что спешили тихо сказать…

Это... было..