Я быстро собралась на работу. Сегодня много дел — надо бы пораньше прийти. Открыла дверь, шагнула за порог. И тут кто-то резко втолкнул меня назад в квартиру. Я попыталась закричать, а из горла — только сип.

— Не ори, поговорим только!

Передо мной стояли два молодых человека. В одном я узнала бывшего Аллиного спутника, Диму кажется. Это с ним она ко мне приезжала. А второй мне знаком не был. Физиономия как яйцо, без выдающихся частей. И глаза, как у гриппозного, мокрые, блестящие.

Дима меня за локоть взял, в комнату увлек. Там затянул знакомую песню: где Безуглов, он нам должен. Потом стал убеждать, что коль нет Безуглова, то по его долгам мифическим я платить буду.

Эта чушь мне надоела очень быстро. Что более всего в этой ситуации досадно — приходится обмениваться фразами, отвечать на вопросы таких существ, которых не воспринимаешь себе равными. Я физически ощущаю, как каждая моя клеточка пропитана брезгливостью к ним, как из глаз струится презрение. Губы с трудом размыкаются, чтоб слово им сказать.

И они, как ни странно, это поняли. И обиделись. И озлобились.

Дима желваками заходил, голос повысил. Потом с кресла встал, ко мне вплотную подошел. Видно, психологическая атака еще не закончилась.

— Так вы озаботьтесь услышанным, Виктория Андреевна, проникнитесь серьезностью момента!

— От меня чего надо-то? Никак не припомню, чтобы я у вас в долг брала.

— Это как посмотреть. Муж ваш нас кинул.

— Ну, начнем с того, что он мне не муж. Но это не важно. Если бы он вас действительно кинул, то я бы им только гордилась. Однако вы сами знаете, что несете полную чушь. Попробуйте, Дима, не баб гонять, а хоть немного мозгами пошевелить, или на работу куда-нибудь еще можно пристроиться. Может, тогда и сложится ваша жизнь.

Диму просто перекосило, он завизжал мне в ответ какие-то оскорбления. Да, психушка о нем не просто плачет — рыдает в голос. Однако храбрилась я напрасно.

В это время яйцелицый, прежде молчавший, по комнате прошелся, как бы разминаясь. Походочка пружинистая, как у дикого зверя. К дивану, где Нюся лежала, подошел, погладил ее. Она вдруг уши прижала, зашипела. Никогда я в ней такой агрессивности не замечала. И тут он взял ее за шкирку, потом перехватил за задние лапы и вдруг с размаху ударил головой о косяк. Я в первую секунду даже не поверила, что такое может быть. Дикий сон! Задохнулась, вытаращив на него глаза. А он спокойно смотрел на свои серые тренировочные штаны, на которые Нюсина кровь брызнула, и продолжал держать за лапы безжизненное тельце. Потом швырнул его на пол, руку о степу вытер и в прихожую пошел. Все так же, молча.

А Дима кривенько так ухмыльнулся, но побледнел здорово — похоже, сам не ожидал такого жеста от компаньона, потом посмотрел мне в глаза и сказал, картавя сильнее прежнего:

— Ну, поехали мы дальше, еще увидимся. А вы, Виктория Андреевна, деткам своим, что в «Юном тимуровце» отдыхают, скажите, что кошечка споткнулась и головку о косячок расшибла. Успокойте. Дескать, бывает такое. И с кошечками, и с дяденьками. И с детками.

Они ушли, а я сползла по стене на пол. Звуки все пропали, сердце стало свинцовым. Через какое-то время оклемалась, поднялась. Взяла Нюсю. Смотреть на нее не могла. Маленький, безобидный зверек, доверчивый и ласковый!

Положила в коробку из-под обуви — в лес отвезу. Тряпкой кровь с косяка и с ковра долго терла. Соображала с трудом.

Потом позвонила Алле. Дома ее не было, по сотовому нашла. По голосу моему она поняла, что дело нешуточное, приехала быстро. Выслушала. Нахмурилась:

— Ваську с Юлькой тебе срочно забирать надо. Вряд ли они, конечно, сделают им что-нибудь, но напугать могут. Машину вести можешь? Чушь несу. В такую даль одна, да еще в твоем состоянии… Поехали на моей.

Я на работу позвонила, голос дрожит. Сказала секретарше Свете, что сегодня весь день в мэрии буду, чтоб не ждали.

Рванули сразу. Путь предстоял некороткий — туда двести сорок кэмэ и обратно столько же. В машине я немного пришла в себя. Алла водит в Сережином стиле — локоть в окно, руль одной рукой держит, скорость любит. Я гораздо осторожнее езжу. Но сейчас хорошо, что она за рулем, часа за три доберемся. А то и быстрее.

— Алла, спасибо тебе! — вырвалось у меня.

— Пока не за что.

Да, характерец у нее дай бог. Я раньше не очень-то верила, когда Сережа говорил, что это не он от нее ушел, а она от него. Думала, шутит. Но похоже, он и не думал шутить. Решимости Алле не занимать.

Мы выехали за город. Ночью прошел дождь, с утра дороги свободные, машин немного. Я откинулась на сиденье, приоткрыла окно. Аллин «эскудо» резво мчался мимо вереницы пригородных супермаркетов, бензозаправок, базарчиков и шашлычных. У меня в голове все перемешалось: Нюсина гибель, зловещие Димины намеки, жгучая обида, страх за моих детей.

Слева, с моей стороны, с нами поравнялся довольно потрепанный «краун». Стекло водителя опустилось, за рулем — улыбающийся Дима. «К деткам едем?» — прокричал. За ним на пассажирском сиденье — яйцелицый. Он головы не поворачивал, вперед смотрел, будто каменный. Я похолодела:

— Вот они.

— Вижу уже, — откликнулась Алла. — Дружок мой и его охранник. Мы с Тамарой вечно парой. Суки переодетые!

Резковато, конечно, сказано, но в точку.

Дима нас обогнал, впереди пристроился. Алла скорость сбросила — скоро КП. «Краун», придав газу, ушел вперед.

Когда мы подъехали к КП, Димин автомобиль стоял у обочины. Рядом — гаишник, документы смотрит.

Попался, Дима! Не везет тебе в этом сезоне с властями. Осторожнее надо быть!

Мы чинно проехали мимо, а потом Алла притопила педаль газа изо всех сил. Колокольчик, который о превышении скорости за сотню предупреждает, звонил не умолкая. «Эскудо» — маленький джип, но машина не скоростная. Для него сто двадцать кэмэ в час — спринтерская скорость. Но Алла ногу с газа не убирала. Хорошо водит машину!

Вскоре дорога подъемами-спусками пошла. Слева — сопки, справа — обрыв к морю. Страшновато, Алла от дороги глаз не отрывала. Только изредка в зеркало взгляд бросала.

— Вика, глянь назад, не сучонок ли за нами?

Сзади со скоростью торпеды нас нагонял белый автомобиль. Через некоторое время он попытался пойти на обгон. Поравнявшись, машина резко вильнула в нашу сторону. Я закричала, Алла сбросила скорость. «Краун» ушел вперед. Было видно, как Дима ржал за рулем. Впервые в жизни я совершенно ясно ощутила, что могу убить человека. Хладнокровно.

— Боюсь, они раньше в Спасске окажутся, — сказала Алла. — У них машинка побыстроходней будет.

— Господи, но дети-то им зачем? Это ж не Безуглова обирать, не баб пугать, это же страшное преступление — на ребенка покуситься!

— Да покушаться вряд ли будут, а напугать напугают. Они в принципе больше ничего и не умеют, но пугают хорошо. Связь с этим «Тимуровцем» есть?

— Есть, конечно!

— Ну и чего ты сидишь, как перепуганная?

— Так я и есть перепуганная!

— Не дрейфь, — развеселилась Алла. — Прорвемся!

Я схватила телефон, набрала, путаясь, номер санатория. Ответили. Я сбивчиво стала объяснять, что еду забирать своих детей, но раньше меня могут приехать два парня на белой машине. Они — опасные преступники. Поэтому прошу до моего приезда детей спрятать. Юный девичий голос довольно здраво ответил, что все понятно, Васю и Юльку отведут в директорскую и предупредят сторожа на въезде. Но мне надо поторопиться, поскольку охрана у них не солидная, а милиция из райцентра вряд ли на их вызов прибудет, нарушений ведь пока никаких нет. Можно подумать, я не торопилась! Колокольчик, ограничивающий скорость, уже охрипнет скоро.

А ребятки, видимо, в кошки-мышки с нами играть взялись. За одним из крутых поворотов мы чуть не налетели на их стоящую машину. Хорошо, на встречной полосе никого не оказалось, когда Алла успела туда вильнуть, объезжая возникший на пути «краун». А оба козла стояли у левого борта своего автомобиля и писали на дорогу длинными струями. Дима оскалился радостно и помахал нам ручкой.