– Я показал это сам себе. Это записано в моей крови. – Я обернулся посмотреть на старую ведьму у двери. Она не двинулась, но уже не улыбалась. – И я видел, как умерла моя сестра. В ней была вся магия, которую вы искали во мне… но Синяя Госпожа украла у вас этот шанс. Эдрис Дин украл. Почему вы не убили его за это? Сейчас он работает на Мёртвого Короля… почему вы не протянули руку и… – Я изобразил руками скручивающее движение. – Почему она этого не сделала? – Я указал на Молчаливую Сестру, но обнаружил, что та исчезла.

– Эдрис Дин по-прежнему работает на Синюю Госпожу, – сказала королева. – Как и многие другие.

– Но Мёртвый Король…

– Мёртвый Король как лесной пожар, а Синяя Госпожа в своих целях направляет его пламя туда-сюда. Сотня думает, что война ведётся за Империю, но те, кто стоят за этим, знают, что на кону гораздо более важные вещи.

Я попытался представить себе вещи важнее, чем целая империя. И мне не удалось. Меня даже не интересовала империя, разрушенная или не разрушенная. Я хотел лишь, чтобы мир катился по своей весёлой дорожке, как всю мою прошлую жизнь, и обеспечил мне беззаботный средний возраст и удобное старческое слабоумие, чтобы я мог тратить понапрасну отведённое мне время, как потратил понапрасну свою юность. Я даже не хотел быть королём Красной Марки, несмотря на все мои стоны. Просто дайте мне пятьдесят тысяч золотом, особняк и беговых лошадей, и я больше никого не побеспокою. Из богатого распутного юноши я стану до одури богатым распутным стариком, с милой и любезной молодой жёнушкой и с кучей светловолосых сыновей, которые найдут чем занять милых и любезных юных горничных. А когда возраст даст о себе знать, я полезу в бутылку, прямо как дорогой папочка. И только одно пятно оставалось на сияющем воображаемом горизонте моего будущего…

– Я хочу, чтобы Эдрис Дин умер.

– Его нелегко найти. – На лице королевы появилось то же убийственное выражение, которое было в Амероте. – Моя сестра его не видит, и служба Синей Госпоже завела его далеко за пределы наших границ. Терпение это ключ. В конце концов враги всегда возвращаются к тебе.

Тогда я подумал о Снорри. Ключ Локи – вот ключ к моему врагу. Эдрис придёт за ним. А Снорри убьёт его.

– Ваша сестра, моя двоюродная бабушка… – Неприятно было так прямо говорить о наших родственных связях, но во время своих путешествий я понял, что знание – вещь, которой я всегда избегал, считая нудной помехой веселью – может оказаться полезным в деле выживания. И раз уж знаний у меня было так мало, я решил выложить всё имеющееся, в надежде, что бабушка заполнит пробелы. Если я и знал что-то о людях, от дураков до мудрецов, так это только одно: они изо всех сил стараются не показать, что знают больше тебя и, конечно, поступая так, немного заполняют пробелы. – Моя двоюродная бабушка пыталась убить меня. На самом деле она убила сотни людей… и делала так и раньше! – Внезапно из ниоткуда я увидел Амераля Контафа, его круглое лицо, подозрительно прищуренные глазки. Всего лишь один из дворцовых чиновников и заноза в моей королевской заднице, но с этим человеком я в тот день разговаривал, и он умер в пожаре. Я увидел его на фоне фиолетового пламени, освещённого сиянием. – Постойте… Амераль Контаф… он же….

– Внук Улламера. – Красная Королева склонила голову. – Один из восьми. Это яблоко упало от яблоньки дальше всех. – Она мрачно уставилась на меня. Знала бы она, подумал я, как далеко я упал от её яблоньки… если мы говорили о яблоках, то Ялан Кендет упал с ветки Красной Королевы, скатился с холма, упал в речку и уплыл в море, и его выбросило на берег совершенно иной страны.

– А массовое убийство? – Я вернулся к своей мысли, снова оглядываясь в поисках Молчаливой Сестры, и внезапно обнаружил, что теперь она стоит за троном, и её зрячий глаз суров, как камень. Я вспомнил, как она выглядела той ночью в своих лохмотьях, когда рисовала проклятье на стенах оперы.

– Мальчик, эта война началась ещё до моего рождения. – Бабушка говорила тихим и угрожающим голосом. – Дело тут не в том, кто какую корону носит. И не в сохранении города, страны, образа жизни или идеала. Троя сгорела из-за красивого личика. Здесь всё куда серьёзнее.

– Так расскажите! Все эти величественные разговоры прекрасны, но я видел лишь, как горят люди. – Эти слова слетели с моих губ, и остановить их было нельзя, как чих. Понятия не имею, зачем я её подстрекал. Мне хотелось лишь оказаться подальше отсюда, вернуться к своим устремлениям, соблазнять дамочек Вермильона очарованием Ялана. И всё же я критиковал вторую по могуществу женщину мира, словно был её наставником. Я быстро принялся извиняться. – Я…

– Рада видеть, что ты вырос, Ялан. Гариус сказал, что север вознесёт тебя, либо погубит. – Клянусь, я видел, как её губы едва заметно одобрительно дёрнулись. – Если мы потерпим неудачу. Если не остановить, а лучше обернуть вспять те изменения, которые запустили в мире Зодчие, если магия выйдет из-под контроля, и миры треснут, начав перетекать друг в друга… тогда на кону окажется всё. Сами скалы запылают. Не останется ни стран, ни людей, ни жизни. Вот в чём заключается эта долгая война. Вот что на кону.

Я глубоко вздохнул.

– И всё равно… – Начал я, мысли кружились. Война это игра, а в играх нужно два игрока, и у другой стороны есть свои цели. – Синяя Госпожа, и все, кто работают на неё… они же не хотят уничтожить мир. Или, если хотят, в этом есть что-то для них. У всех своя точка зрения.

Красная Королева посмотрела через плечо в глаза своей старшей сестре.

– Видать, не совсем тупой.

Молчаливая Сестра улыбнулась, показав узкие жёлтые зубы, отстоящие друг от друга. Она вытянула руку мимо плеча королевы, и я вздрогнул, вспомнив её прикосновение. Пальцы разжались, и каким-то образом в её ладони очутился мак, такой красный, что на миг мне показалось, будто это рана.

– Курение мака – это зависимость, которая обходит чувства людей. Это голод, который заставляет гордых мужчин и умных женщин ползать в трясине, в поисках большего. – Красная Королева взяла цветок с руки сестры, и в её руках тот стал дымом, алым туманом, который поднялся и исчез. – Магия – наркотик куда хуже, и её крюки впиваются намного глубже. Именно магия раскалывает мир, магия тянет нас к концу. Мир треснул, и каждое заклинание делает трещины чуть шире.

– Синяя Госпожа хочет приговорить всех, потому что не может отказаться от своих заклинаний? – Пока я задавал этот вопрос, мой тон сменялся от недоверчивого к легковерному. Старые шлюхи с Грязного переулка продавали не только своё тело за монеты, чтобы купить очередную дозу смолы, которую Мэрес выжимал из мака. Они бы продали и души, если бы только могли.

– Частично, – согласилась бабушка. – Сомневаюсь, что она смогла бы отказаться от своей силы. Но более того, она верит, что где-то, за пределами соединения сфер, есть место для немногих самоизбранных. Синяя Госпожа считает, что те, кто достаточно глубоко погрузятся в магию, смогут в конце выжить и отыскать новые формы существования, так же как некоторым Зодчим удалось пережить День Тысячи Солнц. Возможно, она видит себя в качестве первого бога в том, что наступит. Своих последователей она рассматривает как элиту, избранных отыскать совершенно новый мир.

– А вы… не верите? – Внезапно я осознал, что всё это время обращался к ней без формальностей, и запоздало добавил: – Ваше величество.

– Не имеет значения, что я думаю о последствиях такого финала, – сказала она. – У меня есть долг перед моими людьми. Я не позволю этому случиться.

В конце концов, что бы Алиса Кендет ни говорила о том, что стоит на кону, передо мной была королева, защищающая свои земли, города и подданных.

– А пожары? Чёрт, вся опера? – Я увидел, как она прищурилась, и добавил: – Ваше величество.

– Мир, возможно, и истончается, но по-прежнему есть очень немного мест, где может вернуться нерождённый. Возможности выпадают редко, длятся недолго, и их нелегко предсказать. Определённое место в определённый час. Если его пропустить, то следующее окно, через которое они смогут пройти, может не открываться месяцами, и может оказаться за тысячу миль отсюда. А чтобы провести нерождённого через вуаль в других обстоятельствах, потребуется громадная трата ресурсов. Количество населения этого города и магия, которая здесь творится, делают Вермильон нерестилищем для нерождённых. Моя сестра не может давать предупреждений, она может лишь определять и уничтожать тварей, когда они появляются. Люди вокруг таких событий – пища для новых нерождённых, тварь использует их плоть, чтобы восстановиться, вырасти, принять более жуткие формы и подпитать свои силы. Есть лишь один способ уничтожить нерождённого – сжечь гнездо, прежде чем он поймёт, что на него нападают.