– Убить всех! – кричит Алиса.

И Улламер Контаф подчиняется. Другие избранные прибывают, когда резня уже началась, и тоже принимаются за свою кровавую работу. Я вырываю копьё военачальника и следую за Алисой, морщась, когда алые фонтаны брызжут надо мной и сквозь меня.

Прежде, чем военачальник падает, она перерезает двадцать глоток. Перерезает ещё сотню, прежде чем ей приходится уклониться от меча. Местами она двигается через отряды в десять-двадцать словенских пехотинцев, и, прежде чем люди начинают падать, она уже у следующей группы.

Кажется, это длится вечность, но для армии вокруг нас, наверное, проходит лишь несколько минут. Алиса убила уже несколько сотен человек, прежде чем ей приходится отразить удар. Она с головы до ног ярко-красная, кровь капает с её клинка и брызжет с волос, когда она поворачивается. Кровь окрашивает её путь через лагерь. Даже сейчас она, должно быть, кажется размытым пятном, движущимся с нечеловеческой скоростью, и оставляет за собой падающих мертвецов.

Армия Красной Марки, те несколько сотен выживших из Цитадели Амерота, начинают перегруппировываться, как только угасает магия Зодчих. Их ведут Алиса и Улламер, направляя на все сильные подразделения, которые ещё держатся вокруг разрушенного замка. Воины Марки рубят их на куски, и замыкают круг.

В последнем сражении моя бабушка ведёт свои четыре сотни выживших против армии в две тысячи солдат Загра с топорами, которых держали в резерве. Люди Красной Марки всё ещё немного быстрее обычного человека, а некоторые – вдвое, а то и втрое быстрее. И все они с ног до головы покрыты кровью. Загранцы быстро ломают строй и разбегаются. Это последний очаг сопротивления. Осада пробита.

Войска бабушки алые, и стоят тихо, если не считать звуков капающей с них крови. Она проходит несколько ярдов во главе своих людей и взбирается на какой-то упавший кусок стены высотой в два шага. Там она и стоит, тяжело дыша. Её дыхание медленно выравнивается, а по доспехам течёт алое, пока она осматривает своих воинов. Она стоит на фоне горящих развалин своего замка и вызывающе высокой Цитадели Амерота, за руинами второй стены.

Улламер Контаф выходит вперёд. Он смотрит на неё, поднимает свой палаш и кричит: "Красная Королева!", хотя она ещё только принцесса.

– Красная Королева! – Подхватывает армия. – Красная Королева. – Вздымается оружие. – Красная Королева. – Их голоса полны эмоций, хотя сложно сказать, это печаль, триумф, или и то и другое.

– Просыпайся!

– Что?

– Просыпайся! – Голос Кары.

– Нет, – сказал я ей. – Ещё темно, и мне вполне удобно. – Ну, почти. Что-то из того, на чём я лежал, впивалось мне в спину.

Меня встряхнула рука. Сильно.

Я зевнул и сел.

– Я знаю, почему мою бабушку называют Красной Королевой.

– Потому что она королева Красной Марки. – Сказал Туттугу где-то позади меня.

– Я бы тоже так решил. Но нет. – Я прикоснулся к земле вокруг меня. Твёрдая, влажная, покрытая песком. – А почему тут так воняет? – Я потёр ноющую спину и похлопал землю позади, обнаружив длинный твёрдый предмет, на котором лежал. – Что это за чертовщина…

Внезапно лицо Кары озарил свет. Позади смутно виднелся Туттугу, а та фигура побольше глубоко в тени, должно быть, Снорри. Свет исходил из руки Кары – от сияющей бусины серебристого металла.

– Орихалк, – выговорил я. И внезапно я вспомнил. – Арка! – Я оглянулся вокруг и не увидел ничего, кроме темноты. – Чёрт, где мы?

– Не знаю, – сказала Кара, что не воодушевляло, поскольку она, предположительно, должна была всё знать.

– В каком-то нехорошем месте, – предположил Туттугу. В такой темноте это казалось правдой. – Где ты взял копьё?

Я посмотрел вниз и обнаружил, что предмет, на котором я лежал, действительно копьё. Копьё Кёрвица. Я забрал его у военачальника из своего сна… или из воспоминаний бабушки. – Чёрт, как я…

– Я не знаю, где мы. Деяния аномагов мне недоступны, – сказала Кара. – Без руководства мы должны были выйти как можно ближе к тому месту – но выпали куда-то, где мир истончается. В место, которое треснуло от недавней магии. Мощной магии.

– Это значит, нас забросило ещё ближе к Колесу? – Недавняя мощная магия – ничем хорошим это не пахло. – Почему это никогда не бывает "куда-нибудь, где есть дешёвая выпивка, дорогие женщины, ипподром и хороший вид на реку"?

– Арка создана служить воле того, кто ей пользуется. Я шла первой, и пыталась вытащить нас оттуда.

– А где парнишка? – Я вспомнил о нём, когда ушли остатки сна, и на моих плечах начал устраиваться страх. – Снорри! Ты видел… – Имя вылетело из головы. – …мальчика?

– Снорри тут тоже нет, – снова Туттугу, на этот раз ближе к моему уху, чем я ожидал. – Надеюсь, он с Хеннаном.

– Но… – Я-то не сомневался, что видел его. Тряхнув головой, я решил, что сон, наверное, всё ещё до конца не выветрился. – Так что это за вонь?

– Тролли, – быстро сказал Туттугу.

– Ты чуешь троллей всякий раз, как меняется ветер. Снорри сказал, что ты ни одного не видел. – Прошу, только не тролли. Я их ни разу не встречал, и не горел желанием встречаться. Шрамы, которые мне показывал Снорри, оставшиеся от его встречи с троллем, рассказали мне всё, что я хотел о них знать.

Кара придвинулась ближе, и мы сжались в кучку над светом орихалка – три освещённых бледных лица в море тьмы.

– Кажется, мы в пещере, – сказала она.

– Надо выбираться. – Я надеялся, кто-нибудь другой расскажет мне, как.

– Пока тролли нас не съели, – сказал Туттугу.

– Хватит болтать об этих чёртовых троллях! – От страха я повысил голос. Моё воображение уже населило темноту множеством этих тварей, что было непросто, поскольку я понятия не имел, как они выглядят. – Снорри говорит, ты не узнал бы тролля, даже если…

– На этот раз он прав! – Голос Снорри, далеко, но приближался.

– Снорри! – Я изо всех сил попытался не пищать, словно дамочка в беде.

– Хеннан с тобой? – спросила Кара. Я видел, что и она успокоилась, хотя виду не подавала.

– Да. – Снорри подошёл, и сияние орихалка осветило его. Сразу за ним виднелась маленькая фигура.

Хеннан выбежал вперёд и прижался сбоку к Каре. Не могу сказать, что и мне в голову не приходила такая мысль.

– А нет ли у тебя трутницы в том ме… Погоди-ка. Туттугу прав? Ты это только что сказал?

– Да. – Судя по его голосу, даже Снорри был этому не рад.

– Трутницы нет, – сказал Туттугу, оглядываясь, словно мог её сейчас найти.

– Давайте зажжём свет поярче, – сказал Снорри, протягивая руку.

– Он же сказал, что у него нет… – Я замолчал, как только Кара уронила орихалк в ладонь Снорри. – А-а.

Сияние стало яростнее, разогнав тени до границ пещеры. Её пол под нами оказался ровным, плотно покрытым грязью от какой-то подземной реки. Снизу стены были сглажены древними течениями, а выше становились грубыми. С потолка свисали каменные сосульки, словно над нашими головами зависло множество Дамокловых мечей. Некоторые из них уже упали, и теперь лежали на полу, развалившись на части. Отчего-то они почернели. На самом деле стены тоже почернели… и земля под ногами… словно здесь от стены до стены горел огромный костёр.

– Там, – сказал Снорри, указывая топором на сгусток тьмы, который не поддавался свечению орихалка. – И там. – Он указал на другой сгусток у стены пещеры.

– Что там? – Прищурившись, посмотрел я на них.

– Тролли.

Туттугу не сдержал ругательство, но потом взял себя в руки. Я отошёл к Каре, крепко сжимая копьё и думая о том, окажусь ли я ещё когда-нибудь в безопасности.

– Снорри, ты же победил тролля, верно? – Хриплым голосом спросил я, поскольку рот внезапно пересох.

– Одного, – сказал он. – Мне повезло. – Он кивнул в сторону тёмного прохода, идущего из дальней стороны пещеры. – Ещё двое там. Одного не понимаю, почему мы до сих пор живы.