– Это дыра, – говорит она. И так оно и есть. На месте серебра и отражений лишь тёмная всепоглощающая дыра, засасывающая свет, звук и воздух. Я чувствую, как меня тянет вперёд, сама моя сущность источается через кожу и устремляется в жуткую пустоту.

Молчаливая Сестра протягивает в сторону зеркала раскрытую ладонь, закрывая его от взгляда, и медленно целенаправленно сжимает пальцы. Её рука в ярде от зеркала, но раздаётся чистый звон бьющегося стекла, и из её кулака течёт кровь. Дыра уменьшается, закрывается и исчезает.

– Поразительно, – говорит госпожа и делает шаг вперёд. Её глаза голубые. Я таких раньше не видел. Настолько голубые, что почти сливаются с белками, отчего в ней есть что-то нечеловеческое. Ещё шаг вперёд, и она протягивает руку в сторону Молчаливой Сестры. – Впечатляюще для такой юной, но у меня нет времени на впечатления, дитя. – Её губы дрожат от раздражения. – Пора умирать. – И нечто, туго скрученное у неё внутри, высвобождается так внезапно, что по воздуху почти видимой рябью проходит пульсирующий толчок.

Молчаливая Сестра отшатывается, словно от удара. Она остаётся на ногах только из-за того, что держится за кресло Гариуса. Старается вернуться на место, словно борется с сильным ветром, мрачно скривив рот от напряжения.

Синяя Госпожа поднимает другую руку и выпускает свой яд на девочку, которая, беззвучно охнув, падает на одно колено. Синяя Госпожа подходит, а моя двоюродная бабушка беспомощно сгибается перед ней.

– Назад! – Мой крик никто не слышит, и я беспомощно стою, желая убежать – но мне негде спрятаться в этих воспоминаниях крови.

Синяя Госпожа возвышается над Молчаливой Сестрой, а та протягивает ладонь и хватает брата за руку над локтем. Гариус качает головой в её сторону.

– Давай. – С сожалением хрипит он.

Синяя Госпожа наклоняется, когтистые руки с обеих сторон приближаются к голове Молчаливой Сестры, чтобы нанести смертельный удар, но что-то её останавливает, словно воздух густеет. Гариус стонет и извивается в кресле, его тело сотрясается по мере того, как сестра вытягивает из него силу. Они родились соединёнными, и хотя острая сталь их разъединила, оставалась ещё нерушимая связь. Похоже то, что делает Молчаливую Сестру сильнее, ослабляет Гариуса, ломает его и, судя по тому, каким я увижу этого мальчика спустя несколько десятилетий, уже стариком, то, что она забирает, вернуть, видимо, уже невозможно.

– Умри. – Рычит Синяя Госпожа через стиснутые зубы, но Молчаливая Сестра, хоть и склонившись, продолжает сопротивляться ей, по мере того, как Гариус приносит в жертву свою силу.

– Это всего лишь отражение. – Выдыхает Алиса за спиной госпожи Шиваль. – Это мне не ровня.

С чем бы ни сражалась девочка, оно, похоже, слабело. У наёмников всё было совершенно по-другому – оба стояли спиной к стене, и лезвия их мечей неотвратимо прижимались к их шеям, хотя никто кроме них не прикасался к клинкам.

Где-то вдалеке раздаётся крик. Я отрываюсь от схватки воль и вижу, что горничная сбежала. Наверное, через несколько секунд в битву вступит дворцовая стража.

Молчаливая Сестра очень медленно поднимает голову. Её волосы мокрые от пота, шея дрожит от напряжения, а на лице, когда она встречается взглядом с Синей Госпожой, играет знакомая мне ухмылка. Алиса уже подняла свой маленький ножик, её запястье белое, словно его обхватывают чьи-то пальцы, а свободная рука отчаянно хватает пустой воздух. Крошечными шажками, каждый из которых даётся ей с огромным трудом, она приближается к Синей Госпоже со спины.

Звучат всё более громкие крики, теперь уже ближе, и вдалеке во дворце раздаются набатные колокола.

Бросив ругательство на языке, которого я никогда раньше не слышал, Синяя Госпожа вырывается, мчится по галерее Мечей и исчезает между двумя наёмниками, свернув налево в двойные двери. Когда она пробегает мимо них, Грант и Йохан прекращают сражаться и оседают у стен, вцепившись себе в шеи, из которых им на грудь льётся кровь.

Я стою, ошеломлённый глубочайшим чувством облегчения, хоть мне ничего и не угрожало. Алиса уже бежит, но в неправильном направлении: она преследует госпожу. Измученная Молчаливая Сестра стоит на четвереньках, опустив голову. Гариус оседает в своём кресле, и теперь он искалечен, каким я его всегда и знал. Остатки его здоровья принесены в жертву силе сестры, вытянутые по той борозде, которая их всё ещё соединяет. Его глаза, почти скрытые в тени чудовищного лба, замечают меня, или по крайней мере так кажется. На миг я встречаюсь с ним взглядом, и мои внутренности сжимает холодная рука от грусти, которую я не могу объяснить. Знаю, я не из тех людей, кто способен на то, что сделал сегодня этот мальчик. Мои братья, мой отец, сама Красная Марка – все они могут отправляться ко всем чертям, я не собираюсь принимать на себя удар, предназначенный другому.

Я бегу, хотя и не знаю – бегу ли я от взгляда Гариуса, или за Алисой.

Путь Синей Госпожи по дворцу отмечен стражниками, сражающимися с отражениями, которые видят только они. Уже поздно, и за исключением стражников дворец безлюден. На самом деле он по большей части безлюден в любое время дня. Дворцы – это сплошное представление: слишком много комнат, и слишком мало людей, которые могут ими насладиться. Король не может подпускать своих родственников слишком близко, и таким образом Внутренний Дворец – это всего лишь роскошные покои, которыми никто не наслаждается, и которых никто не видит, кроме уборщиков, протирающих пыль, и архивариусов, проверяющих, что уборщики не убрали ничего, кроме пыли.

Мы пробегаем мимо новых сражающихся стражников. Опасные люди всегда там, где король. Не в тронном зале, не в этот час – но и по коридорам они ходить не будут, охраняя вазы и ковры. Они будут близко к человеку, который имеет значение.

Я догоняю Алису, хотя это и непросто. Я уже бегал раньше по этим коридорам – ну, в основном по коридорам дальше, поскольку Красная Королева не очень-то любила своих внуков – но иногда ребёнком я проносился по этим залам. Но, как это ни странно, Синяя Госпожа намного опережает нас обоих. Однако ей понадобится удача, и немало. Не так она всё планировала, это уже отчаяние, или гнев, или то и другое, и новый план был придуман на месте.

Пока я бегу рядом с Алисой, пытаюсь вспомнить, что мне рассказывали о смерти пра-пра-прадеда. Ничего не получается. Мне всегда было глубоко плевать на всех мертвецов, если только не нужно было запомнить какой-нибудь впечатляющий факт о моей родословной, который мог бы дать мне преимущества в спорах с гостившими у нас аристократами. Уж конечно я запомнил бы, если б какая-нибудь безумная ведьма жестоко убила его прямо во дворце? Кто-то из предков умер на охоте… почти наверняка. А другой "от переизбытка эля". Это мне всегда казалось забавным.

Хотя Алиса выглядит мрачно, и готовится убийство, я не могу избавиться от чувства, что худшее позади. В конце концов, я никогда не знал ни одного из старших Голлотов. Первый и Второй – так их называли историки, и у меня была целая жизнь на привыкание к тому факту, что они оба мертвы. И, честно говоря, мне на это достаточно пяти минут. Мы обнаружим, что Синяя Госпожа его убила, или нет, но в любом случае она сбежит, и я чувствую себя намного легче, чем когда смотрел на её спину в галерее Мечей. Хотя и там мне опасность не грозила… Как бы то ни было, я в этих воспоминаниях успокаиваюсь, и оглядываюсь через плечо. Уверен, я слышал, как гавкнула собака. Пожимаю плечами и догоняю Алису, которая поворачивает за угол и начинает подниматься по лестнице. Ну вот опять. Лай гончей. Уж точно ни одной шавке из банкетного зала не позволено бегать по дворцу. Снова, ещё ближе. Невыносимо! Псины из зала шатаются по коридорам власти! От неожиданного сотрясения я сбиваюсь с шага. Землетрясение? Кажется, трясётся весь дворец.

– Ударь его! – Женский голос.