Может, дополнительный страх придал мне сил, или Локи так пошутил, но в этот миг замок без предупреждения поддался, и ключ повернулся. Он резко дёрнулся с таким звуком, будто сломалось что-то дорогое. Затем раздался резонирующий металлический звон и многотональное жужжание тысяч раскручивающихся шестерёнок, маховиков, зубцов и спусковых механизмов. Солдат остановился, как только ключ вывернулся из моей руки, и металлическое лицо повернулось в мою сторону. Солдат обмяк, странный свет в медных глазах погас, и через какую-то долю секунды всё это огромное стальное страшилище стояло передо мной совершенно тихо и без намёков на движение.
Пальцы руки солдата почти дотянулись до моей груди, кончик когтя на самом длинном из них прорезал трёхдюймовую полосу на моей рубашке, в конце которой на ткани начало проявляться маленькое алое пятно.
– Чёрт! – Я взялся за палец и попытался его отодвинуть. Хеннан бросился на помощь и тоже принялся тянуть, нервно глядя на солдата. Хотя механизм, видимо, выключился, пошевелить его было невозможно, и с тем же успехом я мог сидеть за железной решёткой.
– Проскользни, – сказал Хеннан.
– Что? – Даже самый тощий труп в долговой тюрьме и то не смог бы проскользнуть между пальцами.
Хеннан вместо ответа поднял руки над головой и, извиваясь, опустился на корточки.
– А-а. – Недостойно, но какого чёрта? Я последовал его примеру и спустя миг уже выползал из-под руки солдата, не получив новых повреждений, если не считать оторванного с моего плеча парчового эполета.
– Ты его остановил! – Здесь, вблизи, Хеннан глазел на солдата с благоговейным ужасом, которого ему не хватало, когда мы наблюдали из-за угла, и он требовал от меня броситься на штурм башни с голыми руками против стражи.
– Если я не смогу добиться большего, то мы в беде. – Большая часть моего разума кричала мне бежать. Но над этим плавало лицо Эдриса Дина – не каким он был в Берентоппене этой весной, а каким он был, когда моя окровавленная мать сползала с его меча. Алое пятно от когтя солдата словно напоминало о ране, которую в тот день оставил мне клинок Эдриса. Оно медленно разрасталось, расцветая на месте старой раны, которая едва не забрала мою жизнь. На миг этот вид меня загипнотизировал.
– Ял! – Настойчиво проговорил Хеннан и потянул меня за рукав.
– Принц Ялан, – сказал я. – Пусти. – Я стряхнул его, вытащил ключ и обошёл солдата. На улице слева и справа было пусто. Ярдах в пятидесяти на перекрёстке шёл посыльный, погружённый в свои дела. Я потянулся, схватился за плечо солдата, встал ему на колено и поднялся вверх.
– Ял, принц, нам надо… – Хеннан указал на дверь.
– Она заперта, и с другой стороны люди с мечами, – сказал я, глядя на блестящий металлический череп солдата.
На гладком лбу, где в отвратительном отражении искажалось моё лицо, над поверхностью на волос поднимался маленький диск. Я ударил по нему основанием ключа и отодвинул, открыв маленькое круглое отверстие не шире зрачка глаза. Затем прижал конический наконечник ключа и пожелал, чтобы начал действовать обман Локи. Спустя мгновение концентрации обсидиан снова потёк – жидкая ночь в моих пальцах, холодная от возможностей, преобразовалась, уменьшилась до размеров отверстия, и в конце концов я уже держал в руках тонкий чёрный стержень.
– Ты мой, – прошептал я, вспомнив Юсуфа, ожидавшего вместе со мной в Золотом Доме, и его чёрную улыбку, когда он рассказывал, как машина Механика кодирует стержень для каждого нового владельца, и как этот стержень, вставленный в нужное место головы механического солдата, переносит его верность на купившего его человека. Я почувствовал, как изменяется стержень, как он сцепляется, а потом медленно вынул его, все шесть дюймов обсидиана. – Мой! – сказал я громче.
– Но… – Хеннан нахмурился, когда я спрыгнул на землю рядом с ним. – Ты его сломал…
– Я спустил его завод, – сказал я. – Есть разница. И в любом случае, завода у него оставалось немного. – Я вернулся к месту завода солдата. Пока я тянулся к выемке, ключ изменился под её форму. – Давай-ка… – Я начал поворачивать ключ в противоположную сторону. – Посмотрим… – Я нажал сильнее. – Что… – Внутри туловища солдата зашелестели и зажужжали зубцы. – Мы… – Я продолжал крутить. – Можем… Сделать.
Я не учёный и не ремесленник, но, кажется, припомнил, что природа вещей не сильно отличается от жизни. Из ничего не получишь ничего, а если хочешь получить много, то нужно много вложить. Я хотел получить много из своей новой собственности, и не хотел много вкладывать. На самом деле я должен был заводить целый час, только чтобы заставить солдата сделать шаг, но у ключа были свои правила. Его создали, чтобы отпирать, убирать препятствия, позволять владельцу получать то, что он хочет. Я хотел получить полностью заведённого солдата. Его неспособность работать была для меня препятствием. Я вспомнил, что, держа орихалк, я мог, хорошенько сосредоточившись, собирать дикую пульсацию свечения в единый ослепительный луч и направлять его вперёд, пока концентрация не ослабевала, и тогда луч распадался. Сейчас я так же сосредоточился и попытался направить весь свой потенциал единым лучом через чёрный стержень в моей руке в металлическую массу солдата.
С каждым поворотом ключа шум от солдата возрастал, шестерёнки поворачивались, пружины стонали, зубцы жужжали от яростного движения, раздавались скрипы и звон, по мере того, как всё внутри у него ещё сильнее натягивалось. Я подумал об Эдрисе Дине и ещё раз повернул ключ, хотя он мне сопротивлялся и грозил скорее содрать кожу с ладони, чем повернуться ещё хоть на градус. Солдат застонал, шевельнулся: глубоко внутри запасы энергии сжались в мощные ядра, которые смогут двигать его следующие семь веков. Огромная голова надо мной повернулась на шее из ободов серебристой стали, сцеплялись механизмы, пронзительно визжали винтовые домкраты. И глаза, смотревшие на меня, полыхали даже в дневном свете.
– Ялан Кендет, – сказал солдат резким голосом, словно зазвенели слишком сильно натянутые струны лютни.
– Принц Ялан, – поправил я. – Видишь этого ребёнка? – Я указал на Хеннана и подождал, пока голова повернётся в его сторону. – Хеннан Вейл. Мы собираемся войти в эту тюрьму, чтобы вытащить двоих заключённых. Ты пойдёшь впереди и защитишь нас от любого, кто попытается нас остановить.
Голова солдата плавным неожиданным движением снова повернулась ко мне – намного быстрее, чем его движения были до подзавода.
– Это будет нарушением многочисленных законов Умбертиде.
– Принято. Пошли. – И я махнул в сторону грозной двери, ведущей в Башню Жуликов.
Солдат резво подошёл к двери и постучал четыре раза. Я услышал грохот, кто-то забормотал, и дверь начала открываться. Солдат резко распахнул её, и стражник, державшийся за ручку двери, растянулся на улице, приземлившись ничком рядом со мной. Я пнул его по голове, как только он поднялся на четвереньки.
– Сукин сын! – Я хотел было извиниться за то, что ударил лежачего, вот только мне было больнее, чем ему. Я захромал вокруг его бесчувственного тела, бормоча себе под нос новые замысловатые ругательства, задержавшись лишь, чтобы вытащить из ножен короткий меч стражника.
Когда я дошёл до входа, механический солдат уже исчез внутри. Я схватил Хеннана за плечо и оттащил назад.
– Глупо спешить внутрь. Да и вообще это совершенно глупо, но давай не будем ухудшать всё ещё сильнее. – Я отпихнул его себе за спину и заглянул в фойе. Солдат стоял там со стражником в одной металлической руке и писарем, выдернутым из-за стойки, в другой. Возможно, он сжал их слишком сильно, чтобы они могли закричать о помощи, или же они слишком боялись, что их сейчас сдавят в кашу, но в любом случае оба держали рот на замке.
– Отлично… эмм… у тебя есть имя? – Я посмотрел на солдата.
– Страж.
– Отлично, Страж. Лучше не убивай никого, если не будет необходимости. Этих двоих можно поместить в камеру, если будут себя хорошо вести. – Я должен быть в ужасе. Я должен бежать уже в четырёх кварталах отсюда, но когда я попытался дотянуться до своего страха, вместо него всплыло лицо Эдриса, каким оно было пятнадцать лет назад, и мама, в тысячный раз сползающая с его меча, с тем же самым выражением удивления на лице. – Ты, писарь. – Я указал на лысеющего мужчину с багровеющим лицом, живот которого выпирал между пальцев Стража. – В какой камере северяне, и как нам туда попасть?
