ОДисс резко обернулся назад и увидел перед собой худую низкорослую фигуру в широкой серой рясе с глубоко надвинутым на маленькую, как бы птичью головку, капюшоном. Капюшон был очень большим для такой маленькой головы и оканчивался широким темным раструбом в котором абсолютно ничего нельзя было рассмотреть даже несмотря на обилие факелов и светильников. Обернувшись, сержант так и застыл - с широко раскрытыми глазами, с расширившимся зрачком левого глаза и с механически положенной на кобуру ладонью. Он молча всматривался в темноту капюшонного раструба и не знал, что сказать. Наконец он почему-то решил, что перед ним стоит какой-то младший храмовый служка из тех, которые обычно отвечают за чистоту в очистительных залах да поддерживают огонь в светильниках. Эта тишина и противостояние явно затягивались, но вдруг по тоге служки прошла слабая вибрация (так это выглядело в полутьме) а потом высокий писклявый голос из самого центра темного раструба произнес:

- Мира и войны вам.

- Войны и мира нам всем, - автоматически ответил Май на стандартное храмовое приветствие. - Джоуль, молчать. Фу.

- Вы пришли сюда с собакой?

- Да.

- И правильно сделали, - сказал служка. - Триада любит животных. Правда, пока не очень крупных. Но это будет стоить вам несколько лишних килокалорий. Вы к нам за напутствием, знаниями или просто так - зашли посмотреть?

- За напутствием и за знаниями. И просто так.

- Покажите ваши вафли.

"Все жрецы Маммонэ одинаковы по всей Гее, - подумал ОДисс, вынимая из походного мешка пачку килокалорий. - Всегда и везде, по обеим сторонам от линии фронта".

- Хорошо, - сказал служка, пару раз качнув капюшоном в сторону пачки. - Все вместе обойдется вам в сорок килокалорий.

Май начал было отсчитывать вафли, но служка остановил его нетерпеливым жестом.

- Потом, - сказал он. - Возможно, вам придется за что-нибудь доплатить. Общий баланс подведем в конце нашей беседы. Вы не возражаете?

- Нет.

Служка обернулся к скульптуре и начал что-то неразборчиво бормотать, словно бы обращаясь к массивным круглым коленям Маммонэ. Через равные промежутки времени он совершал стандартные ритуальные телодвижения. Служка протягивал руки вверх и некоторое время как бы тер пальцами густой, напитанный благовониями воздух, словно бы проверяя на прочность невидимое тонкое полотно, потом едва заметно покачивал бедрами, энергично двигал тазом и сразу проводил пальцем под капюшоном, где-то в области горла, а потом снова принимался бормотать что-то невнятное и тереть пальцами воздух. Это продолжалось довольно долго и Май подумал, что это уже слишком и что такое представление не стоит и сорока килокалорий.

Словно бы услышав мысли сержанта, служка прекратил бормотать, развернулся к сержанту, низко склонил капюшон и уже совсем другим - низким и сильным голосом сказал:

- Сначала знания. Спрашивайте.

- Я хотел бы узнать, - сказал Дей прокашлявшись, - почему наши Маммонэ, Афродизи и Морс выглядят именно так. Ведь в самом начале они выглядели совсем иначе.

- Вы имеете в виду античные образы?

- Да.

- Это объяснить очень просто. Видите ли, после обмена ядерными ударами, когда старые боги не уберегли мир и были немедленно сброшены со своих пьедесталов, перед выжившими философами встал вопрос о настоящей божественной истинности. Но не древней истинности, ведь и древние боги тоже были когда-то сброшены в пыль, растоптаны и забыты, а новой, или даже новейшей истинности. К счастью, этот вопрос оказался не сложным, и новая истинность была очень быстро обнаружена. Ведь, строго говоря, из всех древних богов только Маммонэ, Афродизи и Морс не нуждаются в храмах или каком-то особом поклонении. Все и так служат и поклоняются им ежедневно и повсеместно. Без лишних вопросов, храмов и всего прочего.

- Вы в этом уверены?

- Оглянитесь вокруг. Какие еще боги нужны этому миру? Гермесий? Афинко? Аидос? Гифестий? Все это лишь различные личины Маммонэ, Афродизи и Морса, а если разобраться, то во всех них можно легко увидеть образ единого и неделимого Маммонэ. И все остальные боги таковы.

- Но откуда такие дикие имена? - спросил Май. - Почему нельзя пользоваться старыми добрыми именами?

- А почему нельзя пользоваться старой одеждой? - особенно проникновенным и низким голосом вопросил служка. - Потому, что она истлела. А почему нельзя пользоваться старой едой? Потому, что она испортилась и превратилась в отраву.

- А старым вином?

- А где его взять? Где взять старое вино, если оно давно выпито, и даже от старых мехов не осталось и следа? К тому же, как воспользоваться вином, когда вокруг бушуют настолько сухие законы?

- Вы говорите разумные вещи, - кивнул головой Май. - Ну а если кто-нибудь узнает старые имена?

- Бросьте, - раструб капюшона затрясся в беззвучном смехе. - Кто сейчас это может узнать? А главное - откуда? После многократных ЭМИ и разрушения информационных сетей это невозможно. Сегодня за всем этим просто некуда больше лазить.

- А почему их нужно было разрушать?

- Да как же? Такое обязательно нужно было разрушить. Ведь до кризиса и войны все хомовечество было превращено ими в скопление лишенных индивидуальности идиотов. Их настоящим, одним на всех, мозгом на момент начала последнего кризиса как раз и была та самая сеть. Причем, этот общий мозг постоянно промывался и продувался разрушительными информационными ветрами, которые брались неизвестно откуда и исчезали неизвестно куда. Сейчас можно сказать, что все хомо тогда были самыми настоящими биологическими дронами, которые под воздействием ежесекундной промывки и продувки этими зловонными сетевыми ветрами дергались на невидимых ниточках радиоволн и принимали это подергивание за настоящую жизнь. Это же ужас, правда? Сегодня мы не можем даже понять, каким именно богам поклонялись эти дроны. Кошмар, да? А ведь так было на самом деле. И совсем еще недавно, если воспринимать все эти процессы в хоть немного развернутой исторической перспективе.

- Поэтому были запрещены древние портативные устройства связи?

- Да, поэтому. Как военный хомо, вы должны понимать, что для ведения боевых действий вполне достаточно тяжелых армейских радиостанций. Правда, в самом начале, некоторые выжившие биологические дроны пытались ходить с тяжелыми ранцевыми станциями, при помощи которых они хотели связаться со своим старым мозгом, но сети уже не было и все это быстро сошло на нет. Поймите, виды и типы радиостанций не имеют особого значения, все дело в сетях, которые были созданы какими-то хитрыми древними демонами исключительно для уловления, промывки и продувки мозгов злосчастных дронов. Хорошо, что сейчас все эти ужасы в прошлом и наши хомо снова стали собой. Правда?

- Маммонэ не нравятся сети?

- А что в них хорошего? - капюшон снова начал вибрировать от беззвучного смеха. - Что хорошего в радиоволнах, которые решают за дронов - куда им ходить, что одевать, что есть, что пить, о чем думать, как и на что тратить килокалории, кого или что любить, как и когда умирать? Это могут решать только Маммонэ, Афродизи и Морс, которые истинно живут в каждом сердце, и которым не нужны никакие радиоволны, и уж тем более им не нужно поклонение каких-то безмозглых дронов. В сущности, к кризису и войне привели именно все эти сети и волны. Их обязательно следовало разрушить. Обязательно.

- Я думаю, что не все так однозначно.

- Почему?

- Вряд ли те дроны были хуже нынешних. К тому же ими было легче управлять. Это хорошо в военном смысле.

- А стрелять по живым дронам ядерными зарядами, это хорошо?

- Нет, это плохо.

- Правильно, потому, что даже они - дети Маммонэ, Афродизи и Морса. Пусть и блудные, но все-таки дети. А первые ракеты запустили именно биологические дроны с уловленными, промытыми и продутыми сетью мозгами. Причем, до сих пор неизвестно кем были уловлены, промыты и продуты мозги этих блудных дронов. Так тоже нельзя. В мире должен быть хоть какой-то первичный порядок. Или хотя бы его видимость. Полностью беспорядочные миры попросту нежизнеспособны. А знаете, почему уже после первых ядерных ударов куда-то исчезли все сапиенсы?