— Как всегда, — я открыл еще бутылку и наполнил бокал, и с ним же не шибко уверенной походкой пошел в ванную. Надо было выбрать не крепленого вина.

— Выбирай мужчин, — бросил зло мне в спину Селем. — Иначе у тебя будут дети, и они проведут детство как ты.

— Что?! Ты думай, что несешь! Как ты вообще мог мне такое сказать?! — я подскочил к черту, поставив бокал на столешницу с такой силой, что у него отвалилась ножка, и теперь содержимое расползалось красно-розовой лужицей, стекая на пол.

— Я сказал правду. Только мужчин выбирай покрупнее, чтобы чуть что, сдачу могли дать, — Селем смотрел на меня снизу-вверх, не вставая с дивана.

— Так ты видишь во мне моего отца? Алкаша да дебошира, что своих… своих детей от стенки к стенке кидать может? — в лоб спросил я.

— Сейчас — нет. Но он начинал так же. Я знаю, — фыркнул черт.

— Это всего лишь вино. Мне тоскливо, а оно помогает на этом не концентрироваться.

— Ты пил. Один. Не бокал. Бутылку, вторую, следующую и тебе было мало. Ты пьян, — он поднялся. — Делай, что хочешь. Увидимся еще, возможно.

— Стой, — я схватил его за ладонь и уткнулся носом в сгиб шеи. Его запах успокаивал. Быть может впервые присутствие кого-то живого рядом давало сил, было поддержкой. С Никитой не так. Я за него отвечаю, я старше, должен всегда быть настороже. — Все, я не пью, хватит на сегодня. Бутылку вылью, все равно вино плохо хранится открытым. И я что пьян, что трезв, особо не отличаюсь. Только координация страдает.

Селем вдохнул и обнял меня, успокаивающе гладя по спине.

— Хорошо. Иди в душ и не пугай меня больше. Я не знаю, как общаться с пьяными.

— Ты этот, манипулятор мелкий, — я прижался крепче и сбежал. Контрастный душ освежил не только тело, но и мозг, так что, вернувшись, я сдержал слово и вылил бутылку. Селем же успел прибрать, и я, сделав ему огромную миску попкорна, пошел в гостиную.

Рогатый с удовольствием забрал миску себе и уютно устроился у меня под боком. Он с любопытством смотрел на экран, пока шли титры, и спокойно поедал попкорн. Но сам фильм действительно пугал Селема, он вздрагивал, чуть вскрикивал и цеплялся за меня.

Я уж думал выключить, но черт казался захвачен зрелищем. И все же я не выдержал.

— Нет, тебя серьезно пугает эта дребедень?

Селем с трудом отвлекся от экрана и, искоса посматривая на него с опаской, признал:

— Да, пугает. А тебя серьезно удивили птички с контрабандой? А безвременье тебя серьезно впечатлило?

— Да, потому здешние фокусы должны казаться детской игрой, несерьезными. Ты же сам всякое такое можешь, — не сдавался я.

— Эти фокусы я никогда не видел, — попытался объяснить он. — Пойми, нас удивляют разные вещи. По мне — фильм страшный. Очень.

— Эх ты, чудо-юдо, — хмыкнул я и шепотом продолжил: — Зато теперь точно не захочешь один спать.

Селем вздрогнул и вцепился в мою руку, когда экранный маньяк исподтишка напал на свою жертву, и тихо согласился:

— Это точно.

Я погладил ладонь черта и обнял его крепче, смотря на экран теперь исключительно с улыбкой. Но все же, чтобы снять оцепенение, после ужастика мы посмотрели семейный мультфильм “Как приручить дракона”, так что Селем в конце концов совершенно расслабился и теперь улыбался.

— Все же не для тебя ужастики, ты слишком впечатлительный, — глажу по голове.

— Скорее всего, — Селем сонно зевнул, сворачиваясь клубочком и явно собираясь так и заснуть: на диване, обнимая меня за талию, под пледом.

— Не, давай, вставай, — завозился я, выбираясь и кутая черта. Он сонно привалился ко мне, так и пришлось вести его, придерживая, чтоб не споткнулся. На кровати он распластался еще быстрее, потерявшись среди подушек. Я подлез к нему, накрывая нас обоих. — Как ребенок все равно, мелкий он и есть мелкий.

— Сам ты мелкий! — зевая возмутился черт. — Я столько лет не спал, а я люблю спать.

Он подобрался ближе ко мне и в наглую обнял себя моими руками и уютно устроился, прижимаясь ягодицами к моему паху.

— Нельзя так искушать, — куснув в загривок, я поерзал, постепенно проваливаясь в сон.

========== Глава 5 ==========

Не бечено!

*****

Проснулся я от звонка будильника. Селема рядом не было, он вошел в спальню с подносом с завтраком, как и вчера.

— Доброе утро. Без десяти семь, тебе пора вставать на работу, а мне уходить. Твой завтрак, — сообщил он, ставя поднос рядом со мной.

— Доброе утро, спал бы, раз любишь это занятие. А ты к себе уходишь или куда?

Я взял чашку ароматного кофе и сел в постели.

— Неа, я ж во плоти, я уже не могу вернуться. По городу гуляю, — Селем пожал плечами. — Да и к брату твоему мне нужно. Плюс, я волонтер в одном приюте для собак.

— Темный, — я обозначил пальцами кавычки, — занимающийся сплошной благотворительностью. Нет, с тобой определенно что-то не так. Как-то уж слишком ты из шаблона выбиваешься.

Глотнув кофе, я уставился на Селема. Будильник показывал без пяти.

— Ты так и не понял? Люди перепутали. С крыльями — темные; демоны, с рогами — светлые, ангелы, — удивился Селем. — Я смог простить свою мать.

— Нет, не понял. Ты говорил, что не смог, — попытался вспомнить я. — А крылья, рога, хвост — разный статус, что ли. Крылатые спускались и шептали о религии, их путали с ангелами, хотя ими они не были. Ты меня заморочил, в общем.

— Я лишь сказал — простить это сложно, и я был ребенком, — он взглянул на будильник, подошел и быстро нагнувшись, поцеловал меня в щеку, отстранившись раньше, чем я успел среагировать. — Мне пора, Дима. В семь в твоей машине?

Селем почему-то спрашивал, неуверенно на меня смотря.

— Конечно, — я улыбнулся, — твое общество мне дорого.

Сел исчез, а я допил кофе, съел большущий сэндвич, принял душ и сбежал на работу. Сегодня все салоны с моего «куста» перевыполняли план в среднем на 15%. Хороший прирост. Я похвалил администрацию, но велел не расслабляться, прогноз на план месяца у многих впритык, без запаса. Отослав отчет генеральному, я исключительно в хорошем расположении духа примчался в больницу.

Никита все еще лежал под капельницами, трубки катетеров никуда не делись, но на лице была только кислородная маска.

— Я не знаю, какому богу вы молитесь, но поблагодарите его, — сказала Марина, миловидная женщина сорока лет, медсестра с умелыми руками, так и не ставшая черствой на своей работе. — В восемь утра он закашлялся, и мы вытащили трубку. С тех пор дышит сам. И почки начали работать, значит диализ ему больше не понадобится, — она заговорила чуть тише. — Лев Николаевич считает, что у Никиты есть все шансы проснуться.

— Спасибо, — я коснулся плеча Марины, — вы всегда были добры ко мне с Никитой. Я обязательно поблагодарю своего… помощника.

Когда женщина вышла, я присел у кровати Никиты и прижал его ладонь к своей щеке.

Я просидел с братом какое-то время, но, когда было без пяти семь, я все же вышел из палаты и направился к машине. Селем, нежно обнимая какую-то коробку, стоял уже возле нее.

— Привет! — весело отозвался он.

— Снова контрабанда? — кивком указав на коробку, снял сигнализацию и открыл заднюю дверь. — Давай сюда ее.

— Нет, это я себе купил! — довольно сообщил Селем и не отдал мне коробку, а забрался вместе с ней на заднее сидение, по-прежнему ее нежно обнимая.

— Давай уже, колись, рогатый, не томи.

Сев за руль, выехал на дорогу, поглядывая в зеркало заднего вида на черта.

— Эм… Я не помню, как это называется, — Селем замялся. — Дома увидишь! Просто я совсем не помню. А если я это достану, то назад уже не засуну. Как день прошел?

— Извращенец, — фыркнул я. — А машину водить умеешь?

— Нет, — рассмеялся Селем. — Там машин нет. Коробка, кстати, с машинами связана.

— Хм, интересно. У меня выходной скоро, я хотел предложить тебе поучиться за городом. Или не интересно? Никитка, помню, за руль рвался, как ноги до педалей доставать стали.