Годефруа из Витербо в поэме «Пантеон» (конец XII в.) помещает по берегам Дуная «Хунгарию, Рутению, Грецию»40. Знаменитый мусульманский географ того же XII в. ал-Идриси наряду с Древнерусским государством знает и другую часть русов, живших по соседству с Венгрией и Македонией: «Русов два вида. Один их вид – это тот, о котором мы говорим в этом месте. А другой их вид – это те, которые живут по соседству со страной Ункариййа и Макадуниййа»41. Можно было бы заподозрить этого работавшего на Сицилии арабского ученого в плохом знании географии Дунайского региона, однако ряд свидетельств подтверждает эти сведения. В одном из своих писем 1254 г. венгерский король Бела в качестве враждебных Венгерии соседних народов называл «Rutheni, Comani, Brodnici, Russia et Bulgaria»42. Команы или куманы – это половцы, а бродники – русское население причерноморских степей, упоминающееся как отечественными, так и византийскими источниками. Один из терминов Rutheni или Russia относился к Древнерусскому государству, а второй явно был употреблен специально, чтобы обозначить какую-то группу русов, отличную от этого государства. Об этом же говорит и переписка германского императора Конрада III сначала с византийским императором Иоанном II, а затем с его преемником Мануилом I. В письме от 1142 г. Конрад среди прочего просит византийского императора о следующем: «Кроме того, что касается русских, которые, оскорбив нашу державу, убили наших людей и присвоили себе наши деньги, то поступи так, как подобает в деле твоего друга и родственника и как писал нам». Последние слова говорят о том, что инцидент уже находился в поле зрения обеих правителей и о нем говорилось в более раннем несохранившемся письме Иоанна II. В ответ византийский император заверяет Конрада: «Относительно происшествия, случившегося на Руси, как ты писал моей державности, я поступил так, как и подобает моей державности в деле своего друга и родственника»43. Ответ византийского императора весьма показателен. Из этого письма следует, что речь в переписке идет не просто о какой-то группе русов, которая могла случайно оказаться на землях империи, а о какой-то территории, называвшейся Русью и подвластной на тот момент Византии. Очевидно, что это не была Древняя Русь – едва ли послы германского императора по пути в Константинополь совершали подобный крюк, да и непосредственная юрисдикция Византии на нее не распространялась. Хоть точное местоположение этой Руси определить на основании данной переписки не представляется возможным, однако наиболее вероятное ее нахождение можно установить, если принять во внимание недавнюю предшествующую историю империи. Интересующая нас переписка состоялась в XII в., и до нее источники ни разу не упоминали о находящейся в составе Византии территории Руси. Однако в предшествующем столетии во главе империи оказалась династия Комнинов, сумевших расширить пределы своей державы на север, включив в ее состав часть сербских, венгерских, болгарских земель, и установить границу Византии по Дунаю. Вполне возможно, что в результате этой экспансии в составе империи и оказалась придунайская территория, названная Русью в процитированной переписке. Веком позже данного события географическая карта Лондонской Псалтири второй половины XIII в. помещает на Нижнем Дунае около Венгрии народ Ruscitae, по всей видимости, искаженное «русичи»44.
Немало следов пребывания русов и на территории Болгарии. В свое время еще П.Н. Третьяков отметил, что «несомненный интерес представляет группа наименований, происходящих от наименования рос – русь и локализующихся в Северо-Восточной Болгарии и Южной Добрудже. Это – селение Рассава и город Русе на правом берегу Дуная и река Росница, приток Янтра, впадающего в Дунай несколько выше г. Русе»45. Археологические раскопки на городище Стырмен в округе Русе показали, что славянская керамика появляется там в 540 или 599 г.46 Отдельные находки позволяют даже конкретизировать тот регион славянского мира, откуда прибыло новое население: «Здесь, на левом берегу Дуная, встречаются пальчатые фибулы днепровского типа, что соотносится с городом на Дунае – Русе. Сочетание историко-топонимических данных XI–XIII вв. с археологическими VI–VII вв. позволило нам углубить проблему происхождения Руси на три-четыре столетия от Киевской Руси»47. Впоследствии В.В. Седов отмечал: «Пальчатые фибулы с маскообразной головкой и их дериваты являются, как уже было отмечено, характерным этнографическим украшением антов. Помимо пеньковского ареала, они широко распространены в Нижнем Подунавье, где проживание антов документировано историческими свидетельствами. Из основного региона антов эти фибулы распространились в Среднее Подунавье и на Балканский полуостров и далее на Пелопоннесский полуостров. Все это – надежные следы расселения антов и их потомков»48. С этими археологическими находками соотносится и одно известие ПВЛ об основателе Киева. Полемезируя с версией о незнатном происхождении Кия, летописец отмечает: «аще бо бъı перевозникъ Кии. то не бъı ходилъ Цр҃югороду но се Кии кнѧжаше в родѣ своємь. [и] приходившю єму ко цр҃ю. ӕкоже сказають. ӕко велику честь приӕлъ [есть] ѿ цр҃ѧ. при которомь приходивъ цр҃и. идущю же єму ѡпѧть. приде къ Дунаєви. [и] възлюби мѣсто и сруби градокъ малъ [и] хотѧше сѣсти с родомъ своимъ и не даша єму ту блїзь живущии. єже и донъıнѣ наречють Дуици городище Киевець. Киеви же пришедшю въ свои градъ Києвъ. ту животъ свои сконча»49 – «Если бы был Кий перевозчиком, то не ходил бы к Царьграду. А этот Кий княжил в роде своем, и ходил он к царю, и, как говорят, великих почестей удостоился тогда от царя, к которому он приходил. Когда же возвращался, пришел он к Дунаю, и облюбовал место, и срубил городок небольшой, и хотел сесть в нем со своим родом, да не дали ему живущие окрест; так и доныне называют придунайские жители городище то – Киевец. Кий же, вернувшись в свой город Киев, тут и окончил жизнь свою». Точное время жизни Кия тоже неизвестно, однако достаточно большое количество исследователей относят ее к VI в. Хоть дунайский Киевец однозначно локализовать пока не удалось, однако, если он находился в зоне русской топонимики Нижнего Дуная, это косвенно свидетельствует, что поляне достаточно рано стали называться русами. Необходимо также отметить и то, что названия отдельных славянских племен Болгарии, таких как смоляне, драговиты и северы, имеют свои аналоги на территории Восточной Европы, и не оставляет сомнения то, что по крайней мере часть славян переселилась на Балканы именно из этого региона. Название последнего племени особенно интересно, поскольку ниже будет показано, что восточнославянское племя северян входило в состав «Русской земли» в узком смысле слова. В этой связи весьма показательно, что помимо русской топонимики в Болгарии зафиксировано также племя северов, которое упоминается в византийских письменных источниках в связи переселением кочевников-булгар на Балканы в 680 г.: «Когда же они овладели также из находящихся поблизости славянских племен так называемыми “Семью родами”, они поселили северов от передней теснины Верегава к районам на восток…»50 Интересно отметить, что связанная с северянами топонимика, по мнению О.Н. Трубачева, есть и на Дунае: венгерские топонимы Szdreny, Szdrenyseg в Восточной Баната и румынское Turnu-Severin, название города у Железных ворот, отделяющих Средний Дунай от Нижнего Дуная51. Наконец, именно на Нижнем Дунае помимо Русы располагались города Хорсов, Новград, Гюргев, Тутракан, Чернград и Преслав, названия которых весьма похожи на названия древнерусских городов. Археологические материалы показывают, что все они возникли до Х – XI вв.52
Следует отметить, что в Никоновской летописи, автор которой использовал какие-то не дошедшие до нас источники, содержится подробность, отсутствующая в ПВЛ, по поводу разногласий, которые возникли среди племен севера Восточной Европы перед призванием Рюрика с братьями: «Поищемъ межь себе, да кто бы въ насъ князь былъ и владѣлъ нами: поищемъ и установимъ таковаго или отъ насъ, или отъ Казаръ, или отъ Полянъ, или отъ Дунайчевъ, или отъ Варягъ»53. Как видим, в качестве возможных кандидатов рассматривались выходцы из разных племен, в том числе загадочные «дунайцы». Если само их название достаточно прозрачно говорит хотя бы об их приблизительном местоположении, то относительно их этнической принадлежности этого сказать нельзя. Однако в списке они размещены между полянами и варягами, а оба этих племени не только принадлежали к славянскому миру, но, как свидетельствует отечественное летописание, связывались с Русью. Поскольку, как было показано в «Одиссее варяжской Руси», русы находились на землях ильменских словен еще до призвания Рюрика, можно предположить, что дунайцами в этом тексте именуется какая-то из групп русов на Дунае. Если это так, то данное летописное сообщение показывает не только существование русов на этой реке еще до призвания варягов в 862 г., но и то, что конфедерация северных племен знала об их существовании.
