В славянской традиции баран как чистое, благословенное богом животное связывался, с одной стороны, с брачной символикой, а с другой – с культом предков. Показательно, что свидетельства о последнем круге представлений зафиксированы именно в том регионе, в котором была обнаружена обкладка ножен: «В гуцульской мифологии в образе овцы воплощаются в раю души праведных мертвецов. В чешских быличках покойники представляются стадом безголовых овец, в карпатских – умерший являлся в виде белого ягненка. <…> Украинцы на Карпатах барана с вызолоченными рогами отдавали священнику во время похорон хозяина; в гроб под голову покойнику клали белую овечью шерсть, “чтобы его душа была такая белая, чистая, как шерсть”. Сербы Воеводины на похоронах хозяина овец гнали отару за процессией до кладбища,… черногорцы племени Васоевичей, кроме этого, состригают шерсть с барана – предводителя стада, которого обычно никогда не стригут. У сербов и македонцев жертва овцы или барана – важный элемент погребально-поминального комплекса. Болгары приношением в жертву барана задабривают архангела Михаила, “чтобы он легко отбирал душу”». Приведенные южнославянские примеры показывают, что зафиксированные в Карпатах обычаи положения шерсти в гроб умершего или дарение барана священнику на похоронах представляют собой пережитки более древнего обряда жертвоприношения данного животного. Поляки считали, что в черного барана превращается утопленник, а русские о самоубийце говорили «одранный баран черту готов» или «черту баран давно ободран». С другой стороны, в русских быличках облик барана иногда принимает домовой.

Не менее ярко выражена у этого животного и брачная символика. В ночь на Рождество один из способов гадания девушек на Руси состоял в том, чтобы в хлеву ухватить первое попавшееся животное: если это был баран, то она выйдет замуж, если овца – нет. Брачную ночь молодожены иногда проводили в помещении для овец. Русская поговорка гласила: «Жених да невеста – парочка, что твой баран и ярочка», а во время свадебного застолья на Ветлуге невесту и жениха сталкивали головами со словами: «Баран, люби овцу! Овца, люби барана!»¹⁰¹

Остается разобрать последнее, самое верхнее изображение на обкладке меча. Сцена терзания опять-таки генетически восходит к скифскому искусству, в котором она, по мнению искусствоведов, могла быть связана с идеей цикличности смены времен года. К сожалению, исследовавшие обкладку ножен специалисты не смогли точно определить, кто изображен в верхнем регистре – волк или медведь. Если это волк, то, возможно, это могло быть изображение тотемного животного племени, поскольку, согласно одной из этимологий, племенное название вильцев происходит от ст. – полаб. Vilci – «волки»¹⁰². Именно в это животное учится оборачиваться в былине Вольга Святославович, историческим прототипом которого, по мнению исследователей, являлся сын Святослава Игоревича Олег:

Аналогичный мотив превращения в сокола и волка былины отмечают и у Волха Всеславьевича – Всеслава Брячиславича Полоцкого. Кроме того, в славянской традиции волк мог связываться и с умершими: при встрече с ним в Черниговской губернии называли имена трех умерших предков, а поляки Хелмского воеводства время разгула волков связывали с Днем Всех Святых, посвященным умершим. Еще ярче выражена брачная символика волка – в различных регионах им называют и жениха, и дружку, представителя жениха, и братьев жениха, и всю родню невесты. Приснившийся девушке волк означает жениха и предвещает ей приход сватов¹⁰⁴.

Что же касается медведя, то в славянской традиции он относится к особо чистым животным – считается, что нечистая сила не может принять его облик. В Олонецкой губернии бытовало выражение «медведь от Бога», а украинская легенда повествовала о том, что некий «старый дед» обогатил человека и сделал его сначала богом, а потом медведем. Следы былого почитания этого животного отражаются и в табуировании его названия. В славянском фольклоре от связи женщины с медведем рождаются дети, наделенные богатырской силой. Тесно связан он и с символикой плодовитости и брака: если девушка увидит во сне медведя, то это предвещает ей замужество, а в белорусских свадебных песнях он символизирует жениха, различные обрядовые действия, так или иначе связанные с этим зверем, даровали плодородие¹⁰⁵. Показательно, что с помощью ритуальных действий именно с ним беременные женщины, как об этом свидетельствует отечественное поучение против язычества, гадали о поле будущего потомства: «И чреваты жены медвѣдю хлѣбъ даютъ изъ руки да рыкнетъ д(е) в(и) ца будетъ, а молчитъ отрокъ будетъ»¹⁰⁶.

Еще с индоевропейских времен медведь и волк считались животными «среднего мира», однако на оковке меча интересующий нас персонаж оказался помещен в самый верхний регистр, даже выше грифона, который олицетворяет собой небесную сферу. Чем можно объяснить такое несоответствие? Наиболее логичным является предположение, что хищник, кем бы он ни был, олицетворял собой тот или иной объект на звездном небе. Сравнительно недавно в рязанской Мещере было зафиксировано обозначение Млечного Пути как Путь волка. Была записана и легенда, объясняющая название: «Однажды, когда Бог прогневался на людей, один из архангелов решил помочь людям. Чтобы пройти незамеченным свой путь на землю, он обернулся волком и, прячась между звезд, спустился с неба на землю. Вот почему, когда волки воют, они поднимают морды к звездам. Когда архангел спустился на землю, то и другие волки стали помогать людям. Через какое-то время потомки этих волков стали собаками»¹⁰⁷. В ряде регионов с этим животным связывали и название планеты Венера: «Эпитеты волчий и вечерний употреблялись иногда как равносильные; так Вечерницу (Hesperus – планету Венера) называют Волчею звездою; у литовцев она известна под именем Zwerinnе – от zweris – волк, у чехов Zwiretnice, Zwerenice, в одном из старинных западнорусских периодов Иова – Зверяница; в областных говорах слово зверь означает волка»¹⁰⁸.

Хоть общеславянским названием Большой Медведицы является Воз, однако на Урале это созвездие называется Медведица, в Курской и Новгородских областях – Медведка и Медвежатники, а в Тульской, Архангельской, Вятской, Пермской, Тамбовской, Ярославской и Смоленской областях – Сажары, Стожар, Стожары, Стожарье. Что касается последней группы названий, то зафиксированы как поговорка «Сожар-колесница не медведица, а на охоту манит», так и записанное еще в XIX в. о нем народное представление, согласно которому «это созвездие благоприятствует охотникам отыскивать зверей и что медведи живут под его защитой. За воровство и кражу Сажары наводят сон на медведей на всю зиму. Когда Сажары глядят на землю, тогда медведи бывают смирны и не нападают на человека. Основываясь на этом предании, охотники пускаются в лес только при появлении Сажар»¹⁰⁹. Очевидно, что связанное со сферой культуры понятие воза или колесницы появилось у наших предков гораздо позже, чем связанный со сферой дикой природы образ медведя. Как видим, следы первоначальной зооморфной ассоциации данного созвездия сохранились даже в характерном противопоставлении колесницы и медведицы в поговорке про Сожар. О том, что подобное восприятие этого созвездия восходит к эпохе индоевропейской общности, говорят не только данные древнегреческой мифологии, но и его латинское название Arctos – «медведь». В индийской Ригведе слово rkshas означает и звезду, и медведя¹¹⁰. Следует отметить, что в созвездии Большой Медведицы болгары видели волка, грозившего смертью двум волам, запряженным в повозку. Таким образом, уникальная обкладка ножен меча из Гринева изображала сложную астрально-генеалогическую композицию, отражавшую представления наших далеких предков о происхождении княжеской власти.