Сколько в Петербурге солнечных дней? Всегда у Аси было плохо с цифрами. Жалко, не вспомнить: можно было бы с этого начать разговор. Из метро по ступенькам вниз и направо. Влиться в стайку стильно одетых девушек, дойти с ними до перекрёстка. Девушки останавливаются на переходе: им прямо, в «Тряпочку», университет дизайна – огромное серое здание прямо по курсу. А ей – свернуть на Большую Морскую, и здесь, наконец, после душного вагона метро ощутить тёплый майский воздух, такой лёгкий, как бывает только весной. Поднять глаза, на бегу окунуться в яркое голубое небо, перечеркнутое блестящими на солнце проводами.

Быстро шагая по Морской улице к площади, – нет, не опаздывала, просто немного волновалась перед первой встречей – Ася машинально всё ещё прокручивала в голове фразы, подходящие для первого дня общения, и ловила своё отражение в стеклах витрин, поправляла темные, затянутые в узел волосы и воротник легкого плаща. По своей забавной привычке она отмечала на ходу марки припаркованных тут во множестве автомобилей. Это была выдуманная для себя самой примета: если увидит роскошную, дорогую машину – значит, сегодня хорошо заработает. Уже выдвинулся впереди конный силуэт императора, когда, наконец, благородным бордовым металлом посулил Асе хороший доход бесстыдно дорогой винтажный бентли.

Судя по тому, что господин Клуге остановился в «Англетере», примета должна была сработать. Лучше бы, конечно, он выбрал какой-нибудь уютный мини-отельчик. И лучше бы клиентами была пара пенсионеров: предсказуемых, симпатичных, аккуратных, за-версту-видать-что-иностранцев. С ними работать проще и приятнее всего. А вот что можно ожидать от этого господина было пока непонятно, и Ася немного нервничала. Но в любом случае, господин Клуге был уже здесь, в Петербурге, и переделать его силой мысли было бы невозможно. Каким бы он ни был, Асе предстояло провести с ним следующие пять дней. Выбирать, в общем-то, не приходилось: туристический сезон уже начался, а она так и не оплатила лицензию гида, так что водить большие группы в этом году снова не смогла бы.

Морская улица выплеснулась на Исаакиевскую площадь. Проходя мимо высоких, красными маркизами затенённых окон «Астории», Ася улыбнулась кустам зацветающей сирени, взметнулась взглядом к золотому куполу собора. Захочет он или нет? Придётся ли сегодня ей подниматься на 262 ступени к самому куполу, туда, где уже сейчас на смотровой площадке толпились крохотные туристические фигурки? Она приостановилась, привычно залюбовалась огромным зданием, его куполом, темными колоннами, богато украшенным скульптурами портиком. Если её подопечный окажется немолод, то, скорее всего, сегодня подниматься не придётся. Собственно, сейчас выяснится, каков этот господин: отель был прямо у Аси за спиной.

Она шагнула в открытые швейцаром респектабельные двери. В холле было неожиданно многолюдно: у окна щебетали стайки японских туристов, увешанных фотоаппаратами, семья длинноносых, во всё светлое одетых европейцев скучала на кожаных диванчиках. Ася бывала здесь нечасто, и сейчас из-за выстроившихся вдоль стен мраморных скульптур ей на минуту показалось, что она зашла не в отель, а в музей. Она приосанилась, втянула носом аромат многозвездной роскоши и решительно запретила себе думать о своих слегка стоптанных туфлях. Оставалось решить, что сейчас нужно сделать: подойти к одному из вкрадчивых лощёных администраторов или просто ждать. И если просто ждать, то присесть или остаться стоять?

Деликатно антикварным звоном откуда-то подали голос часы: ровно двенадцать. За большими окнами, за площадью, за Невой, с бастиона глухо ухнул в ответ полуденный выстрел. Ася обернулась к окнам, на секунду залюбовалась непривычным ракурсом, а повернув голову, увидела, что через зал быстрыми энергичными шагами к ней идёт, протягивая уже руку для приветствия высокий господин.

– Guten Tag, Sie sind Asja Svetlova!¹–подойдя, проговорил он уверенно, хотя Ася могла оказаться вовсе и не «Асьей Светловой».

– Und Sie… sind Sie Herr Ralf Kluge?²– почему-то наоборот очень неуверенно, вдруг глупо и непонятно почему растерявшись, спросила Ася, хотя без всяких сомнений это был именно он.

Господин Ральф Клуге был типичным, как Ася про себя таких называла «породистым» немцем. Высокий, подтянутый, лет пятидесяти. Довольно жесткие черты лица, прямой нос, тонкие губы, короткие, уже совсем седые волосы. Он протянул руку, крепко сжал её ладонь. К рукопожатиям Ася всё никак не могла привыкнуть, хотя знала, что по правилам немецкого этикета – это норма. Одет демократично: джинсы, светлая рубашка, легкий спортивный пиджак и сумка через плечо. Почему-то господин Клуге как-то сразу взялся руководить ситуацией, хотя, обычно расслабленные туристы просто ждали, когда их станет развлекать гид, то есть Ася. Он оглядел холл, как-то странно поёжился и сказал:

– Давайте лучше выйдем на воздух.

И первым зашагал к выходу. На какой-то момент вежливо пропустил Асю вперёд, чтобы она могла пройти в стеклянные двери, уже распахнутые швейцаром, но потом моментально её перегнал и решительно направился куда глаза глядят.

– Вы первый раз в Петербурге? – стараясь догнать стремительного подопечного, начала Ася привычный легкий разговор, который надо было бы по правилам этикета поддерживать до начала экскурсии.

– Был уже дважды. Но очень коротко. С деловыми визитами. Я писал вам об этом, – сухо сообщил герр Клуге.

«Да, с таким надо повнимательнее», решила про себя Ася, пытаясь выудить из памяти всё, что ещё она должна была помнить из двух коротких мейлов, в которых они договаривались о встрече. Профессор архитектуры из Кёльна, здесь по каким-то рабочим делам, что-то вроде встречи с издателем.

Тем временем решительный турист, едва дождавшись зеленого сигнала светофора, пересек улицу, прошагал к скверу перед собором и уселся на одну из скамеек под сиреневыми кустами. Ася осторожно присела рядом. Господин Клуге молчал, сосредоточенно сдвинув брови и глядя перед собой. На площади, там, за сиренью, гудели, пролетая мимо, машины. А здесь, прямо перед ними, пока родители отдыхали на соседней скамейке, с веселыми криками носились трое французских ребятишек, гоняя голубей. «Pigeon! Pigeon!»³ шумели они, размахивая руками, как крыльями. Ася улыбнулась: они как будто дразнили голубей «пижонами». Обернувшись к ней и поймав эту улыбку, немецкий профессор вдруг тоже одарил её совершенно неожиданной смущённой ухмылкой:

– So was!⁴ Простите, Ася. Я ведь могу называть вас просто Ася? Мне там, в отеле, было как-то не по себе. Это, должно быть, глупо. Попробую объяснить вам. Понимаете, как архитектор я много знаю об этом отеле, о самом здании. В Петербург я приезжаю как консультирующий специалист, как профессор. Занимаюсь в основном архитектурой девятнадцатого – начала двадцатого века. Но это сейчас даже не важно. Когда я прилетел вчера вечером, мне потребовалось кое-что уточнить в интернете перед завтрашней встречей. И совершенно случайно я наткнулся на один исторический факт, который вам, как гиду, конечно, известен. Кое-что из истории отеля. В 1925 году здесь при странных обстоятельствах погиб ваш известный поэт… как же его фамилия… Esenin…

– Есенин, Сергей Есенин, – поправила Ася, потому что в немецком произношении получилось «Езенин».

– А, да, значит, Essenin, – кивнул профессор и посмотрел на Асю, виновато сдвинув брови. – Я, к стыду своему, почти ничего не слышал о нём раньше. Знаете, у нас в немецком языке есть такое понятие Fachidiot.

Ася вежливо пожала плечами, давая понять, что не совсем понимает это слово.

– Это значит, что человек, много знающий в своей профессиональной сфере, совершенно ничего не смыслит в остальных областях и имеет низкий культурный уровень. Хороший профессионал, но в остальном – идиот. Так вот, мне никогда не хотелось превратиться в такого Fachidiot. Поэтому я стал читать то, что нашел в интернете об этом Essenin, его биографию. И вы знаете, это было такое страшное время в русской истории: революция, потом гражданская война… Вы понимаете?