— Нет, — растерянно ответил я.

В знак одобрения, Эля отпустила мою руку и я обнаружил, что она что-то мне передала. Что-то картонное, по размеру умещающееся в ладонь. Первым делом я подумал про пачку презервативов — это было бы так в её стиле. На ощупь вроде непохоже. Или похоже? Откуда я, по большому счёту, знаю?

Я думал, что мой лимит смущения был исчерпан за время, проведенное в компании Эли, но теперь осознал, что ошибался. Будь это презервативы, то что я скажу Эдуарду, если он заметит? Я боялся даже сунуть руку в карман куртки, чтобы понадежнее спрятать их там из опасения вызвать лишние подозрения.

— Воспользуйся этим, — шепнула мне Эля, несомненно имея в виду свой нежданный подарок. — Не выбрасывай ни в коем случае.

Прежде, чем я успел задать какие-то наводящие вопросы, она ускакала в закат, оставив меня наедине с Эдей.

— Ты правда не спешишь? — спросил у меня он.

— Я не против прогуляться.

Он кивнул на внезапно выросший у нас на пути винно-водочный магазин:

— Подожди меня здесь. Он сегодня рано закрывается, а то я бы зашёл на обратном пути. Подождёшь?

Я согласился, оставшись рядом с входом, пока он пошёл к прилавкам. Там осторожно, чтобы никто не заметил, я разжал кулак с сюрпризом от Эли, готовясь к подтверждению моих опасений.

Но это была пачка маленьких отрывных билетиков. Нет. Это скидочные купоны в ресторан со странным названием «Глазастая Тарелка». Билетиков было около полсотни и они были аккуратно сложены гармошкой. Я удивленно крутил в руках подарок, пытаясь понять, что хотела сказать наша сводница, когда ко мне подошёл Эдуард. Он уже сделал покупку и теперь заинтересованно смотрел на мой странный подарок.

— Тоже любишь этот ресторан? — он выглядел заинтересованным. — Ты монстр, если настриг такую пачку. Часто туда ходишь? Странно, что я тебя там не видел.

— Да вот, сегодня хотел сходить, — сориентировался я.

— Хм, — он заметно повеселел. — Я тоже туда собирался. Пошли. Заодно расскажешь, что тебя так тянет к моему дому.

***

«Глазастая тарелка» оказалась милым заведением. Милое — наиболее подходящее определение. Оно было оформлено в непередаваемом, слегка игрушечном стиле. Меню также порадовало своим разнообразием.

Мы выбрали столик у стены и сделали заказы. Я был настолько перегружен полученными за день впечатлениями, что совсем забыл, что денег взял только на обратную дорогу. Эдуард согласился оплатить мой обед взамен на десять купонов. Я был совершенно не против.

— Что ж, рассказывай, что тебя опять ко мне привело, — он удобно расположился в мягком, ярко-зелёного цвета, кресле, с кружкой кофе в руке. — Сказки о том, что ты парень Эли не принимаются. Будь это так, она не оставила бы тебя со мной.

Я удивленно посмотрел на него.

— Был один прецедент, — его тон говорил, что он хочет скорее замять эту тему. — Не очень веселая история. Но не оставила бы, будь она к тебе неравнодушна — это факт.

Я промолчал, потому что боялся задать неловкий вопрос.

— Как твои друзья? — решил он по-своему выкрутиться.

— Всё так же, — о них я говорить не хотел. Я знал, что он имеет в виду ребят, которые продали меня ему, а не каких-то других. С ними я общался, но всё сильнее понимал, что сильно поспешил назвать их друзьями.

А чего уж душой кривить, разговор у нас не клеился. Я не хотел чтобы эта наша встреча закончилась так же, как и прошлая.

— Здесь так тихо, — решился я озвучить фразу, которую готовил с того момента, как мы вошли в ресторанчик. — Другой мир после того, что происходит на улице.

— Это волшебное заведение, любой постоянный посетитель поймет. Тоже не понимаешь предновогоднюю суету? — догадался он.

О да. Я её не просто не понимаю, я её ненавижу. Я рассказал о своей реакции даже на мельтешение за окном, на то, как закутываюсь в одеяло и пялюсь в стену. О том, как предпочитаю заготовить всё заранее, чтобы не пришлось выползать из квартиры в этот день, признался, что сегодня была моя дебютная прогулка тридцать первого декабря. Эдя слушал меня, склонив голову. Кажется, ему было интересно.

— А ты что думаешь обо всём этом? — осмелился спросить я.

— Об этом ничего. С тех пор, как живу один, заказываю еду здесь и иду домой. Суета проходит мимо меня. Я радуюсь в этот день. Тому, что мне не приходится бегать, как всем этим людям. Кстати, что ты праздновал тогда, в октябре?

— День рождения свой.

— Весело отметил, значит… — его комментарий прервал телефонный звонок. — Слушаю. Нет, Серёж, я не с каким-то утырком и не с какой-то бабой. Я не пьяный, — он напряженно вслушивался в то, что ему отвечали на другом конце провода, будто боясь пропустить хоть одно слово. — Хорошо. Жду тебя дома. Да, я тоже очень скучаю.

— Заплатишь за нас, — сказал он извиняющимся тоном, выкладывая на стол тысячерублевую купюру. — Сдачу оставь себе. Или официанту на чай. Пока, Андрюш.

Он быстро оделся и так же быстро покинул милый ресторанчик с забавным названием. И этот человек совсем недавно разглагольствовал о том, что предпочитает не спешить.

Я остался один, пытаясь обдумать произошедшее. Я должен увести Эдю у плохого парня? Так сказала Эля?

========== Обычная магия ==========

С этого нового года я много раз посетил дом Эдуарда. В основном по приглашению Эли, но иногда я мог приходить уже лично к нему. Это стало напоминать зависимость.

Я не перестал его любить — наоборот, от регулярных встреч чувство только усилилось. Но мы общались как друзья. Я плохо себе представлял, зачем ему заводить дружбу с дитём, может быть, чтобы иметь рядом того, кто смотрит в рот. А я так и делал, я боготворил его.

Эля обещала поспособствовать нашему сближению. Она это имела в виду? А ещё я помню, она упоминала, что с чуткостью у Эдуарда огромные проблемы. Сам о моих чувствах он не догадается, а признаться я не могу — не готов.

С его теперешней пассией, Серёжей, мне довелось познакомиться поближе. Это был совершенно ничем не примечательный парень, на вид ровесник Эдуарда. Единственное, что выделяло его из серой толпы и не давало полностью в ней раствориться — не в меру яркая одежда.

Эля открыто его ненавидела. Порой даже не пыталась скрывать свою враждебность. Серёжа не оставался в долгу, высказывая Эде всё, что думает о его невоспитанной сестрёнке, которой «необходима твердая рука с ремнём». Эдуард героически сносил выпады с обоих сторон, не допуская, чтобы эти двое убили друг друга.

Отношения парней, если не принимать во внимание, какую бурю эмоций наблюдения за ними вызывали у меня, выглядели странно. Эдуард с нездоровой заботой относился к Серёже, который вёл себя, как капризный ребёнок, не стесняясь требовать деньги, вещи, свободное время.

В любой момент Серёжа мог позвонить и потребовать внимания к своей персоне. Не раз после его звонка Эдуард выставлял нас с Элей за дверь, при этом извиняясь за то, что ему приходится так поступать. Эля каждый раз сыпала прогнозами, что эти отношения погубят её братца.

— Ребят, идите домой. Серёжа хочет увидеться наедине, — по нему было видно что он не горит желанием как выгонять нас, так и встречаться с Серёжей наедине, по крайней мере, сейчас.

— Да знаю я, что вы будете делать, содомиты клятые! — шутливо возмутилась Эля.

Подавленные, мы вышли из подъезда. Я ощущал смутную тоску каждый раз, когда покидал его дом. А в Эле просто бушевали протест и негодование.

— Глянь, идёт, голубчик! — злобно прошипела она, увидев знакомую фигуру в ярко-зелёном пальто. — Пидор, в самом плохом смысле слова.

— Но Эдя тоже, — возразил я.

— Эдя — гей, Серёжа — пидор, — расставила всё по местам она.

Пока я сомневался спрашивать, кто в таком случае я, Эля, будто прочитав мои мысли, сама ответила:

— И ты гей. Маленький, милый гейчик.

— Буду пока считать, что это комплимент, — буркнул я.

Как два хулигана, ждущих, что кто-то попадётся в устроенную ими ловушку, мы притаились за углом, откуда отлично обозревался весь двор. Не зная, зачем, но мы наблюдали за Серёжей, не упуская из виду ни одну деталь. Эля предлагала намазать дверную ручку клеем, чтобы не просто играть в хулиганов, но и быть ими. Я отказался, сказал, что слишком взрослый для подобных шалостей. И это притом, что главная затейница на пару лет старше меня.