Эрик задумчиво нахмурился. Секунду назад он, вроде, говорил, что ему всё равно на ориентацию брата, и при этом дает понять, что не всё у них так просто. Эдя расскажет мне всё сам?

— В двух словах не описать. Ты и сам должен понимать, — он снова недобро посмотрел на брата. — Инструктирует Серёжу как избежать встречи со мной. Кстати, сколько тебе лет?

— Мне? Пятнадцать, — честно ответил я на совершенно неожиданный вопрос.

— Совсем малявка. О чем он только думает!

— Ни о чем он не думает! — начал отрицать я. — Он просто привел меня домой, когда я уснул пьяным на улице. Накормил и обогрел. Но ничего такого он бы не сделал.

Эрик пристально посмотрел на меня и затем выдал:

— Хочешь ещё один совет? Не засыпай пьяным на улице. Никогда.

Эдуард вернулся взволнованным. А его брат жаждал подробностей, теперь отвертеться будет непросто.

— Мы уходим, — сказал он мне.

— Я с вами, — вскочил Эрик.

— Не стоит, — Эдя начал отнекиваться.

— СтоИт или не стоИт — мне всё равно. Я просто пойду.

Эдя обреченно плюхнулся на скамью.

— Зачем тебе это?

— Хватит выгораживать этого урода! — сокрушался старший. — Я его убью, и закончим балаган.

— Да что ты надумал!? — опешил Эдя. — О чём вы двое тут говорили? Не будем мы никого убивать! Дежурь здесь, скоро отец вернется.

— Тогда ответь с кем ты говорил! — взревел Эрик. — Гуманистом себя возомнил? Из-за этого шлепка майонезного Эля может умереть!

Старший брат был готов вцепиться младшему в глотку, хоть руками, хоть зубами. Я не на шутку испугался, представив такой исход. Эдуард выглядел удивительно спокойным. Я понял, что он тянет время, раздумывая, как отвязаться от Эрика. Тот набросится на Сережу, не пытаясь разобраться, виноват ли он.

— Никто не умрёт, ты понял меня?

В голосе Эди появились стальные нотки. Я, конечно, не верил, что это может остановить его серьёзно настроенного брата. И, напротив, разозлило еще больше.

— Эрик, — окрикнул его усталый пожилой мужчина. — Это… Что он здесь делает?

— Уже ухожу, пап, — быстро поднялся Эдуард и кивком позвал меня за собой.

Я поплёлся следом, улавливая за спиной возмущенные возгласы. Прибавил шагу: подслушивать их небольшой скандал мне не хотелось, но уши сами улавливали, что говорил пожилой человек.

— Ты тоже с ним спелся? После того, как он тебя подставил? И с Элиной что случилось!

— Он уже уходит.

— Да? Я же видел как вы мило ворковали! Опять за старое?

***

На улице меня ослепило мартовское солнце — ещё один признак самого сурового, на мой взгляд, времени года. В безмолвии мы с Эдей дошли до остановки и запрыгнули в первый подоспевший автобус. Ему всё равно куда ехать? Позже я понял, что он сделал это, чтобы оторваться от брата, готового вот-вот броситься за нами в погоню.

Салон оказался почти пустым. Мы примостились на места и Эдя, наконец, нарушил тишину:

— Тебе не надо со мной. Иди домой, Андрюш.

Я понятия не имел, куда он едет, поэтому следовал за ним по инерции, настолько был ошарашен произошедшим в больнице. Совсем не думал, что делаю и зачем. Признавать этого я не хотел, поэтому заявил:

— Нет, я тоже пойду!

— Звонил Серёжа, — признался он с таким видом, будто раскрывал мне страшную, неприятную тайну. — Он просил приехать прямо сейчас.

Новостью для меня это не было, но почему Эдя так срывается по его звонку?

— Ему это нужно? — поинтересовался я.

— Не знаю, но мне показалось, что он не в себе. Скоро выходим. Пересаживайся и езжай домой, а.

— Нет, — запротестовал я. — Пойду с тобой.

Эдя, уставший сопротивляться тому, кто так и норовит увязаться за ним, просто пожал плечами:

— Хочешь посмотреть на скандал двух геев — воля твоя. Только не вмешивайся, как в больнице.

Я пристыженно опустил голову, ещё помня, как успел наговорить там глупостей.

День выдался настолько солнечным, что у меня болели глаза. Эдя быстрым шагом куда-то шел, успевать за ним было непросто.

Мы приехали на окраины города и путь держали куда-то за его пределы. Навязчивые неприятные предчувствия не покидали меня, и нахлынули с особой силой, когда мы пришли к мосту. По фильмам, которые я смотрел, именно на мостах часто происходили несчастные случаи, убийства и самоубийства.

Я просто съёживался от страха, пролистывая в голове всплывающие картины и образы. Честно сказать, мосты были моей давней фобией. Странно, что понял я это только сейчас.

У подьема нас ждал растрёпанный, взмокший Серёжа. Он повернулся к нам, глаза горели неясным безумным огнем. Как давно он позвонил? Час? Полтора? Всё это время он нарезал круги, зверея от холода и нетерпения.

— Эдя… Эдя, почему так долго?! — срывающимся голосом спрашивал он.

========== Искусство не вмешиваться ==========

Эдя молча смотрел на человека, который пригласил его в такое странное место. Я же отошёл в сторону и, впрочем, делал то же самое — наблюдал, как они стоят лицом друг к другу и молчат. Хоть ничего и не происходило, я ощущал витающее кругом напряжение. Мне было зябко и страшно в этом безлюдном пустынном месте, где кроме нас не было никого.

У Эдуарда свои счеты с Серёжей, мне точно не следовало лезть во всё это. Но отступать поздно — я уже влез. Конечно, я мог прямо сейчас уйти, добраться до ближайшей остановки и уехать домой, как мне и советовали, но решил не отступать.

На самом деле я боялся. А вдруг с Эдей что-то случится. Не знаю, чем я смогу помочь, если ситуация выйдет из-под контроля, но тот факт, что я здесь и вижу, что пока еще всё в порядке, придавал мне спокойствия.

— Зачем нужно было звать меня сюда? — строго спросил Эдя.

Серёжа вздрогнул, словно испугался звука человеческого голоса, такого чуждого для места, где он столько времени ждал в молчании.

— Что здесь не так?

Серёжа покосился на меня, но решил проигнорировать, хоть и был недоволен моему присутствия на такой приватной встрече.

— Вообще-то всё, — заметил Эдя. — Давай поговорим в другом месте. У тебя дома, например. Всё хорошо.

Эдуард пытался выглядеть спокойным, но я почти физически чувствовал, как непросто ему сохранять самообладание. Серёжа подошел чуть ближе к Эде, который не трогался с места.

Теперь я отчётливо увидел, насколько неважно он выглядел. Мне стало его даже жаль. Он дрожал от холода, лицо было неестественно бледным, а губы синими. Зелёное пальто нараспашку было грязным и местами мокрым, даже волосы, пряди, выбивающиеся из-под шапки, были влажными. Глаза, которые он щурил от яркого весеннего солнца, показались мне опухшими, будто он плакал несколько дней подряд.

— Нет, — его голос подрагивал. — Самое место для меня!

Серёжа снова покосился на меня как на огромную гноящуюся занозу в пальце.

— Перестань. Что ты хотел мне сказать? — одернул его Эдя.

— Я? — он будто удивился, когда ему напомнили о цели встречи.

— Да, — подтвердил Эдя. — Ты позвал меня, сказал, что нужно срочно встретиться, поговорить. Звонил мне, помнишь?

— Конечно помню! — Серёжа в третий раз бросил на меня недобрый взгляд, заставивший меня поёжиться и понять, что никогда раньше я не чувствовал себя настолько лишним и неуместным. — Всё я помню. Но что мне теперь говорить? Ты уверен, что я виноват. И твой братец хочет убить меня за это!

— Я не считаю, что ты виноват, — не согласился Эдя. — Пока ещё не могу быть ни в чем уверен. Но в тот день вы ушли вместе и ты исчез. Странно, да?

Серёжа опустил голову и что-то тихо сказал, ветер заглушил его слова, и ни я, ни Эдуард ничего не разобрали. Происходящее казалось мне нереальным, сюрреалистичным сном, который легко мог перейти в кошмар. Я уже упоминал свой необъяснимый страх мостов, а этот казался мне особенно зловещим. Я должен не вмешиваться, стать бесстрастным сторонним наблюдателем, но я не мог спокойно смотреть на то, как Эдя выясняет отношения со своим парнем, любимым человеком, чьё место я безуспешно пытался занять.