А что если они помирятся? А вдруг случится что-то страшное? Зачем Серёжа позвал его в такое место? Что замышляет?

— Серёж, — голос Эди смягчился. — Просто расскажи всё как было. Если ты не виноват, то не вижу причин…

— Я виноват! — не дав договорить вскрикнул Серёжа. — Я превратил твою жизнь в ад за то, что ты…

— Успокойся, не будем об этом, тебя никто не винит!

— Никто? Да ты терпел меня из жалости, а все вокруг презирали. Я чудовище! Я виноват в том, что случилось с Элей!

Заявление даже для меня стало неожиданностью. Не видел я в нем злодея.

— Как это произошло? — ледяным, почти механическим голосом спросил Эдуард.

— Я… то есть мы шли, я сразу домой, она до остановки. Стояли у дороги, ждали зеленый свет. Я всегда не переносил её… всегда… но такого я бы не пожелал! Я не желал никому зла! Ты же знаешь!

— Я знаю, — спокойно, мастерски скрывая нетерпение, подтвердил Эдя.

— В тот день я захотел, чтобы она исчезла навсегда. Я хотел этого! Мы стояли у той дороги. Ты знаешь — там крутой спуск. Она поскользнулась и упала. Я просто стоял и смотрел, я должен был что-то сделать. Я мог поймать её. Но промедлил! Просто стоял и смотрел! Даже скорую вызвали другие люди. В тот момент я… радовался. Только потом понял, что произошло. Это ужасно. Я не желал ей смерти!

Серёжа пошатнулся и упал на колени прямо в мокрый снег.

— Я так устал, — севшим голосом проговорил он. — Я так виноват перед тобой.

Эдя подошел к сидящему на снегу парню и тихо произнёс:

— Она жива.

Серёжу ошарашила эта новость. Он с трудом встал, наверное, он так замёрз, что двигается с трудом.

— Правда? Но я видел, как она упала…

— В реанимации, без сознания.

— Мне так жаль. До сих пор?

Эдя кивнул. Серёжа виновато потупился и снова что-то еле слышно пробормотал. Не знаю как насчёт Эди, но я не смог разобрать его слова.

Серёжа снова недовольно покосился на меня. Похоже, только сейчас Эдя вспомнил о моем присутствии и понял, насколько я смущаю его пассию.

— Он увязался за мной после больницы. Я ходил к Эле.

— Ваши родственники не загрызли тебя?

— Андрюша меня убедил пойти. Ничего страшного в итоге не произошло. Из всех там был только Эрик.

— Мило… — вымученно улыбнулся Серёжа. — Раз так, то скрывать от него нечего. Я хотел сказать тебе совсем другое, но обо многом подумал. Всё о чем я могу думать — это ты. Уже много лет. Но за то время, что мы вместе, ты сам знаешь, я сделал тебе столько зла. Я вёл себя ужасно. Прости меня за это.

Его слова звучали надсадно, не по-человечески. Словно Серёжа пытался кричать, но при этом не переходил с шепота. У него был странный неприятный голос с того момента, как мы приехали сюда. Только сейчас до меня дошло, что он сорвал его или простудился на таком холоде. Скорее всего, и то и другое.

Эдуард долго молчал, не зная, что ему ответить, но затем сказал почти ласково:

— Я тебя прощаю. Идём отсюда.

Серёжа вновь странно посмотрел на меня. Я даже представить себе не мог, о чём он может думать в этот момент. Но чего хочет Эдя? Почему он так просто прощает его? Теперь, когда они помирятся, мне придётся снова страдать в сторонке?

А даже если не помирятся, что, собственно, изменится?

— Не мучай себя! — возразил Серёжа. — Оставь меня. Просто брось! Это всё бессмысленно.

— Почему? Это не бессмысленно. Идём домой, даже я замёрз. А на тебя смотреть страшно.

— В том то и беда, что ты меня не оставишь, — тяжело вздохнул Серёжа. — Это я так любил в тебе. Я так держался за тебя. Знаю, почему ты столько времени терпел меня, но продолжать бессмысленно. Я так боялся потерять тебя, что вёл себя, как последний мудак. Прости меня.

— Я тебя уже простил, — повторил Эдя.

— А это зря, — грустно усмехнулся Серёжа. — Рядом со мной ты будешь страдать, я же без тебя не смогу жить. Замкнутый круг?

— Постарайся, чтобы этого не было. Я потерплю, — предложил Эдя.

— Не смогу. Понимаешь, этот малец…

Серёжа снова украдкой посмотрел на меня и что-то тихо сказал Эде, я никак не мог расслышать.

— Хватит этих глупостей! — вспылил Эдя. — Идём отсюда.

— Иди без меня.

— Брось это. Андрюша тут вообще не при чём!

— Прости, я никогда не стану другим, — сказал Серёжа, отступая к краю ограждения. — Мне жаль, что так получилось, тебя я не виню ни в чём. Но я испорчу тебе жизнь.

— Да хватит уже…

Эдя понял к чему всё идет, когда Серёжа стоял на мосту у самого края.

— Стой! Что ты делаешь?!

Эдуард кинулся к нему. Я тоже что-то закричал, и неожиданно для себя, зажмурился. Когда я открыл глаза, Серёжи на мосту уже не было.

Эдя стоял у края моста с протянутой, успевшей ухватить лишь пустоту, рукой. Я осмелился подойти к нему, потянул за рукав и, немного заикаясь, попросил:

— Отойди, пожалуйста, от края.

Он послушался.

— Его не видно, — констатировал он, дрожащими руками доставая телефон.

Серёжи и правда не было видно. Берега здесь были высокими, почти пологими, а течение сильным. Я так понял, сделать что-то самостоятельно мы вряд ли сможем. Вода была ледяная, но Серёжа мог и выжить, падая с такой высоты.

— Я должен был вмешаться, — виновато опустил глаза я.

— Нет, — Эдя уже поднес трубку к уху. Он-то знает, куда надо звонить в таких случаях, в отличие от меня. Я бы просто растерялся, понятия не имея, что делать. — Правильно, что не вмешался. Могло быть и хуже.

========== Темные тайны ==========

Позвонив куда-то, Эдя стал искать способ спуститься, чтобы самому попытаться выловить Сережу из ледяной воды. Прикинув, насколько река глубокая и бурная, решил, что это небезопасная, да и пустая затея. И хотя сам был в глубоком шоке, но всё же предпринял попытки его остановить, просто испугался за него. В ответ Эдя разозлился, накричал на меня и, не принимая возражений, отправил домой.

Хоть я и понимал его состояние, но обидно было до слез. Таким я его раньше не видел и боялся, что он больше не захочет меня знать. Уже из новостей я понял, что Сережа всё-таки погиб, но об Эде, вроде, не говорили. В сюжете был упомянут также друг погибшего, который отказался давать комментарии. А вдруг это был не Эдя, вдруг он тоже?

В репортаже показали только реку и тот злосчастный мост. Надо же было туда идти! Это я во всем виноват!..

Даже не помню, столько времени я пребывал в оцепенении, даже в школу не ходил, отцу сказал, что болею, ведь даже есть толком не мог. В очередной раз оставшись дома, понял, что сойду с ума от неизвестности. Ноги сами привели к уже знакомой двери. Здесь мне долго пришлось жать на дверной звонок, никто не спешил открывать, но я был уверен — Эдя дома.

Моя уверенность уже начала угасать, но я уловил возню за дверью. Эдя, сонный и растрепанный, сразу впустил меня.

Казалось, он обрадовался, хоть и выглядел больным и измученным. Наверное, я просто выдаю желаемое за действительное, а он винит меня в смерти Серёжи и ненавидит.

В нос ударил неприятный запах алкоголя и испорченной еды. Помню его чистюлей, который никогда бы не допустил в своем доме такого. Да, царящий в квартире беспорядок был очень нетипичным для него. Я заметил, как Эдя спрятал почти пустую бутылку под одеяло, скомкал постель и кинул её в ящик под диваном, прямо вместе с пойлом.

Атмосфера бардака от этого не исчезла, но я оценил, что он хотя бы попытался. На подоконнике стоял стакан, похоже, с тем же самым пойлом на дне. Эдя выжидающе посмотрел на меня, запинывая под диван что-то черное, наверное, носки.

— Пойду, поставлю чайник, — вызвался я.

Он не возражал. Оставив Эдю одного, я, дойдя до кухни, обнаружил источник неприятного запаха. В посуде, похожей одновременно и на сковородку и на ковш, стояло мясное варево, которое я окрестил бы гуляшом. И стояло уже примерно неделю. Смрад мелко нарезанных трупов, а по-другому это сложно было назвать, обдал такой волной, что чуть не сбил с ног, стоило только открыть крышку. У меня закружилась голова.