- Что ж ты раньше не сказал!

- Я думал, показалось. Если б этот мужик не сказал про Лёху, я бы до сих пор не вспомнил. А там точно кто-то был! Он-то и увёл сову!

Из шалаша вышел седобородый бродяга.

- Кто такой Лёха? - подступил Барон к обоим. - Что за тип? Вы давно его знаете?

- Он местный, из Раменского, - сказал седобородый. - У него и жена там живёт... Бывшая...

- Где живёт? Адрес!

Бродяги переглянулись.

- Не знаем мы адреса... - сказал седой. - Он к ней и не ходит никогда...

- Вот что, мужики, - Барон знаком велел им приблизиться. - Мы тут проезжали поверху, и у нас из машины выскочила одна штуковина. Это статуэтка совы, вот такая, примерно, - он показал. - Простая железная статуэтка, вся цена ей - двести рублей, но она не наша, понимаете, в чём дело? Мы её получили на время и должны вернуть людям! А ваш Лёха, паскуда, её увёл!

Обитатели шалаша кивали. Из зарослей вышла Дарья, однако близко подходить не стала, почуяв исходивший от бродяг крепкий запах.

- Лёха, наверно, в город пошёл, - сообразил бродяга помоложе. - Загонит вашу сову, а бабки пропьёт. В одиночку пропьёт, - прибавил он, взглянув на седого. - Он только о себе и думает, твой Лёха. С людьми никогда не поделится. Даже пузыря тебе с тех бабок не купит, вот попомнишь мои слова!

- Короче, куда конкретно он мог пойти? - нетерпеливо спросил Барон.

- В город, сову загонять, - повторил бродяга.

- Кому загонять? - чуть ли не в один голос спросили Барон и Силуянов.

Бомжи несколько минут мялись, чесались, переглядывались, пожимали плечами, пока, наконец, седой не пробормотал что-то про свалку, на которой у Алексея вроде бы были знакомые.

- Поехали! - крикнул Барон.

Артём уже вылез из воды и стоял на берегу, дрожа и растираясь майкой. Барон протянул ему бутылку.

- На, согрейся.

Артём принюхался к горлышку и поморщился.

- Пей, и быстрей одевайся, - сказал Барон.

Белявский отпил глоток, а когда наркоторговец отвернулся, с отвращением выбросил бутылку с остатками пойла.

Через десять минут искатели совы вместе с обоими бомжами поднялись к машине. Узнав, что бродяги поедут с ними, Дарья недовольно фыркнула:

- После них в машине дезинфекцию надо делать!

- Я же говорил, тебе лучше было остаться в клубе, - прошипел Барон.

Один из бомжей не поместился на сиденье, и наркоторговец велел ему сесть под ногами у остальных.

- Сейчас покажете, как доехать до свалки, - сказал он, берясь за руль.

Несмотря на открытые окна, запах сивухи и человеческой нечистоты, распространившийся по салону "Опеля", не улетучивался, а только крепчал. Дарья приложила к носу платочек.

- И далеко ехать? - спросил Артём.

- Нет, на машине недалеко будет, - отозвался седой.

Утомлённый хождениями по оврагу, Силуянов почти сразу заснул. Барон начал расспрашивать бродяг об Алексее, заодно познакомился с ними. Обладатель седой бороды попросил называть себя Вовой. Молодой бомж назвался Челюскиным. Уточнять, кличка это или настоящая фамилия, наркоторговец не стал.

Вова вспомнил, что Алексей иногда наведывается в подвал одного дома на окраине Раменского. Там у него когда-то была квартира и остались знакомые.

- Значит, не найдём его на свалке - поедем туда, - решил Барон.

За поворотом показались городские огни, но бродяги показывали не на них, а куда-то правее. Видимо, там и находилась свалка.

Вся поездка заняла не больше десяти минут. Покружив с зажжёнными фарами среди каких-то заборов и сараев, "Опель" остановился на окраине просторного пустыря. Рассвет ещё и не думал заниматься. Небо было тёмным и хмурым, затянутым облаками. Под стать ему выглядела местность вокруг. Если б не огни в отдалении, можно было подумать, что находишься на необитаемом краю света.

Оставив Дарью и спящего Силуянова в машине, Барон с Артёмом направились вслед за бомжами по чуть заметной тропке в обход пологого холма.

Бродяги знали, где искать. Вскоре компания набрела на хибару, в которой, как выяснилось, ночевали местные искатели дармовых ценностей. Барон бесцеремонно ввалился в неё и, оглядевшись в кромешной тьме, поджёг подвернувшийся лист бумаги. При свете этого факела охотники за бриллиантами увидели трёх спавших вповалку мужчин. Судя по крепкому запаху спиртного, все были мертвецки пьяны.

Спутники Барона, тоже заглянув сюда, сразу определили, что Алексея тут нет.

- Наверно, он у Савельича, - сказал Челюскин.

- Какого Савельича? - спросил Барон, затаптывая горящую газету.

- А есть тут один мужик, его все знают...

По его словам, Савельич был чуть ли не самым главным на свалке. Все, кто здесь роются, несут продавать найденное ему. По слухам, он не брезгует и скупкой краденого.

В трёх десятках метров от первой хибары обнаружилась вторая, более добротная на вид, с трубой, из которой вился дымок, и с застеклённым окном. Савельич - невысокий сухощавый мужчина средних лет, на удивление трезвый, чисто выбритый и совсем не похожий на бомжа, - не спал, несмотря на поздний час. Он сидел за столом, разглядывая разложенные перед ним детали от радиоприёмника. В хибаре находился ещё один обитатель, но тот храпел, лёжа у стены.

Едва Барон начал расспрашивать, как Савельич сразу заявил, что Алексей тут не появлялся.

- В подвал, стало быть, пошёл, - сказал Вова. - Там он.

Когда искатели подъехали к старой панельной пятиэтажке, Силуянов проснулся. Начал было вылезать вслед за остальными, но Барон велел ему оставаться в машине.

- Найдём сову - принесу, не беспокойся.

Майор кивнул. Конечно, без него им сову не открыть. Передатчик так или иначе должен попасть к нему в руки.

Почти все окна в доме были темны. Перед подъездом тускло горел фонарь, жёлтым пятном отражаясь на мокром асфальте. Силуянов проследил глазами, как компания подошла к зданию с торца и спустилась к подвальной двери.

Дарья, тоже оставшаяся в машине, закурила сигаретку.

- Вы, говорят, работали в солидном учреждении? - спросила она, посмотрев на майора сквозь полуопущенные ресницы.

- В КГБ, - ответил Силуянов.

- Да? А что это?

Он взглянул на неё негодующе - не знает, что такое КГБ! Потом спохватился. Конечно, она может не знать. В те годы, когда существовала всесильная тайная полиция, она была ещё несмышленой девчонкой.

- КГБ - это Комитет Государственной Безопасности, - объяснил он. - Организация занималась контрразведкой и наблюдением за гражданами, особенно следила за валютчиками и расхитителями ценностей. Раньше, я вам скажу, с этим было строго. Не то, что сейчас... Сейчас каждый ворует сколько влезет, а властям до этого дела нет...

И он пустился в рассуждения на свою любимую тему - о продаже родины, об олигархах и демократах, о воровстве и нищете. Говорил долго и нудно. Дарья, выдыхая дым, смотрела на него и недоумевала, как этот бомж мог когда-то занимать важный пост и быть связан с бриллиантами. Такому самое место в подземном переходе, среди попрошаек.

- Всему этому должен наступить конец, - вдруг как-то по-особенному громко и значительно проговорил Силуянов. - И он наступит!

- Что вы говорите? - равнодушно отозвалась Дарья, движениями пальца стряхивая пепел за окно. - И долго ещё ждать?

- Недолго, - Силуянов перевёл взгляд на её грудь. - Всё погибнет, всё пожрёт огонь.

"И твоё тело тоже", - мысленно прибавил он, плотоядно улыбнувшись, как будто был тем самым огнём, который пожрёт её тело.

От его полубезумного взгляда по спине у Дарьи пробежал холодок.

Дверь подвала была заперта. Челюскину пришлось долго звать кого-то через узкое окошко. Наконец дверь открылась. Рослый нетрезвый субъект, едва видимый в полумраке, сообщил, что Лёха только что был здесь, а потом ушёл.