— Купила или сама слетала в Бразилию, всё собрала и обжарила? – ворчит он себе под нос и, смяв стикер, выбрасывает его в мусорку.

В собственной квартире впервые кажется одиноко.

Микки ссыпает пули в металлическую коробку в шкафу, разогревает себе спагетти и, взяв пиво, заваливается на диван. Приходится потрудиться, чтобы уговорить себя, что всё охуенно и что он только и мечтал весь сегодняшний день, как окажется наконец-то дома в тишине. К концу бутылки самовнушение наконец срабатывает, он тянется за сигаретами и со вкусом затягивается, а после сигареты подключает приставку и рубится в неё, совсем потеряв счёт времени, – до тех пор, пока с площадки не раздаётся громкий стук.

Микки даже подумать не успевает, только пистолет достаёт и выходит из квартиры. Напротив двери Мэнди стоит уже знакомый ему мудлан – Микки вдруг вспоминает, что рабы на кофейных плантациях были неграми, так что Мэнди, может, поэтому двадцатку жахнула, – и долбится в дверь.

— Э, чудила, – окликает Микки, – ты охуел?

— У Мэнди горит свет, – с яростью отвечает тот, продолжая барабанить.

Микки с трудом удерживается от того, чтобы не закатить глаза. Как, блядь, можно быть такой ебанутой? Ныкаешься от мужика, так ныкайся как следует! Ещё бы трусы с лифчиками с надписью «Добро пожаловать» на балконе развесила! Вроде отродясь не тупила, так что там сейчас за мужик такой, что мозги напрочь рубануло? Какой-нибудь очередной мудак, который не оценит то, что она готова всё к ногам сложить.

Сам себя накручивает и ярится. У него костяшки чешутся и челюсть сводит – так сильно драться хочется. Размолотить в сопли и спустить с лестницы, прострелив башку.

— Помнишь, я тебе говорил, что ты в кусок свинца превратишься, если ещё раз сюда заявишься? – обманчиво спокойно спрашивает Микки.

— А помнишь, я тебя нахуй посылал? – скалится в ответ верзила.

— В Саус-сайде вроде учат за слова отвечать, нет? Тебя не научили, сколько стоят твои обещания?

— Твоё-то подороже будет, болтун сраный.

— Видимо, научили, – удовлетворённо кивает Микки.

Внутри всё в ожидании расправы трясётся, а в голове начинается обратный отсчёт.

Тик-так, тик-так. Давно он этого не слышал.

— Ты вроде говорил, что тебе похер на соседей, – напоминает ему громила и поворачивается всем корпусом. – И чё за Мэнди впрягаешься, пиздобол?

— С первого стона из-за стены в душу запала, – ухмыляется Микки.

— В северном Чикаго уму-разуму никто не учит?

— Копы учат, – дёргает плечом он. – Соседи тут ссыкливые, но бдительные – пиздец.

— Так и уёбывай к себе, мелкий. Запрись на все замки, придвинь к двери шкаф и трясись в углу за диваном.

— В северном Чикаго тоже не любят слушать непрошеные советы, – сухо произносит Микки, с щелчком снимая пистолет с предохранителя.

— С резиновыми пульками играть любишь? – криво лыбится здоровяк.

— Точно, – кивает Микки. – А знаешь, у кого покупаю? У Эдди. Слыхал о таком? Засранный жёлтый домишко у Райтвуда.

— Ты мне угрожаешь, коротышка? – недоверчиво переспрашивает тот.

— Ебать, наконец-то ты догадался! Не держал бы пистолет – поаплодировал бы. Годы идут, а с мозгами у местных до сих пор пиздецкие сложности.

Интересно, сколько осталось до приезда копов, отстранённо думает Микки, пока по подгоревшему лицу мудака напротив ходят желваки. Микки уверен, что зад у того подгорел не меньше. Хоть бы прикинуться серьёзным, что ли, его улыбка сейчас наверняка выглядит издевательски: двухметровый тугодум совсем звереет и кидается к нему.

Молча, надо отдать ему должное. И правда о соседях беспокоится.

Эмоции – хуёвый советчик в драках, Микки это уяснил раньше, чем научился ходить и говорить. И сейчас только лишнее подтверждение получает: легко уклоняется от огромного кулака, а потом и от захвата. Ребром ладони по кадыку, рукояткой пистолета в ухо – два удара, а громила мешком валится.

А самомнения-то было.

Микки переводит дух, осматривает коридор – никто так и не вышел – и, приблизившись, стучит в дверь Мэнди.

— Это я, – говорит негромко и, сплюнув сквозь зубы, стучит снова. – Тут твой тролль валяется, надо бы в горы обратно вернуть.

Микки поклясться готов, хоть и верующим-то никогда не был: Галлагер – последний, кого он ожидал увидеть в дверях.

========== Глава 6 ==========

Микки с трудом удерживается от порыва протереть глаза – всё-таки ночь, час приставки, где-то там за ужином бутылка пива. Он ожидал увидеть кого угодно, начиная от Мэнди в простыне и заканчивая парой здоровяков, неотличимых от того, что валяется сзади, но абсолютно точно не Галлагера, который разглядывает его лицо почти обеспокоенно. Через пару секунд он уже облегчённо улыбается, как будто безумно рад, что увидел Микки целым, а не расфасованным в разные коробки.

— А ты что здесь делаешь, леденец апельсиновый? – зло одёргивает его Микки и, приподнявшись на мыски, заглядывает за плечо нахмурившегося Галлагера: – Мэнди! У тебя другана с тачкой нет? Надо твоего дружка отсюда отвезти подальше, а то он загостился и вырубился от усталости прямо в коридоре.

— Ты ебанутый, – заявляет она, оттирая Галлагера плечом.

— Новое что-нибудь скажи.

— У меня есть машина, – подаёт голос Галлагер.

— Достаточно раздолбанная для Саус-сайда? – вскидывает брови Микки и усмехается. – Я надеюсь, ты не про тот «додж», потому что если ты на нём въедешь в Саус-сайд, тебя отпиздят на раз-два, а очко разорвут на три-четыре.

— Дай мне сделать один звонок. Я решу.

Микки уверен, что впервые видит Галлагера таким серьёзным, он даже будто повзрослел лет на пять. Он уходит вглубь квартиры, а Мэнди опасливо выглядывает в коридор.

— Как думаешь, он надолго вырубился? Вдруг до Саус-сайда очнётся?

— Очнётся – пристрелю, – пожимает плечами Микки, и Мэнди пинает его коленом.

— С Кеньяттой могут быть проблемы. У него большая семья, и он это так просто с рук не спустит.

— У меня остались знакомства в Саус-сайде, – отмахивается Микки и добавляет тише: – Только не думал, что они когда-нибудь мне пригодятся. Надеюсь, я всё же не зря проебал столько лет на то, чтобы моё имя там узнали.

— И ты всё равно не должен был…

— Об этом нужно было раньше сказать, ясно? – перебивает её он. – Что мне надо просто сидеть и тупо игнорить грохот за дверью, потому что кто-то из соседей точно вызовет копов.

Громила со стоном шевелится, но Микки ударом ноги в челюсть вырубает его снова. Мэнди вздрагивает.

— Галлагер правда что-то может? – переводит тему он, не давая ей сказать ни слова. – Или за тачкой вызвонить Игги?

— Может.

— Так а какого хера за дверью отсиживался, пока этот мудила её в щепки размолоть пытался?

— Потому что я попросила! – повышает голос она.

— И он, конечно, послушал? Ссыкун.

— Я сказала, если он выйдет, я выйду тоже. И если бы ты знал, сколько раз он порывался ломануть тебе на помощь, ты бы тут не пиздел.

— Придавил бы тебе сонную артерию на время и дело с концом, – хмыкает Микки.

— Спорим, я бы его яйца раньше в омлет превратила?

— Он не видел твоих синяков, – давит Микки, приближаясь к ней. – Если он правда такой, как ты рассказываешь, похуй бы ему было на все твои просьбы, он бы запер тебя в ванной и вышел начистить ебало твоему мудаку. И если кто-то из нас и ёбнутый, то это ты, а не я. И Галлагер, раз тебя слушает, – свистящим шёпотом заканчивает он.

Мэнди смотрит на него из-под бровей и выглядит забитой. И он еле сдерживается, чтобы не развернуться и не всадить пулю в чёрную черепушку, потому что Мэнди не должна терпеть. И прятаться не должна: имеет полное право чувствовать себя в безопасности хотя бы дома. О какой безопасности вообще может идти речь, пока этот чёрт жив и, видимо, не согласен с её решением расстаться.

— Спасибо, – чуть слышно говорит она в тот момент, когда мысли Микки переключаются с неё на Галлагера.

— Обращайся, – язвительно отзывается он.