— Ебануться, – едва выдавливает он, пытаясь вслепую нащупать оставшиеся наверху сигареты.

Не нащупывает: толкает пачку длинными пальцами, и она улетает вниз.

— Ебать ты способный, Галлагер, – фыркает Микки и откидывает голову назад. Прикладывается о бетон и морщится, но мысли вроде немножко встают по местам.

Мэнди вряд ли пойдёт их искать, да? А если и пойдёт, то они ведь поднялись этажом выше, так что её услышат.

— Насколько будет странно, если мы сейчас вернёмся в квартиру, возьмём сигареты и опять съебём?

— Процентов на сто, но Мэнди не очень умело будет делать вид, что ей похуй.

— Блядство.

Именно. Блядство.

Вечерок предстоит непростой.

*

Непростыми выдались и вечерок, и следующие пару недель, в которые она старательно делала вид, что её совершенно ничего не волнует, но смотрела на них изредка с таким отчаянием, что Микки почти становилось её жалко.

Она привозила им на работу обеды из своей забегаловки и оставалась есть с ними, таскала их за собой по магазинам, жаловалась на мужиков и босса. На последнего – до тех пор, пока Йен однажды не сказал, что в один из ресторанов в Петле – деловом центре Чикаго – ищут администратора.

— А ты откуда знаешь? – не удержался от подозрительного вопроса Микки.

— У нас вообще-то деловая встреча там была на той неделе с новыми покупателями, – ехидно отозвался Йен.

Микки никогда не считал себя ревнивым, пока в его жизни не появился блядский Галлагер, который каждую ебучую секунду своей жизни выглядел так, будто сошёл с рекламного плаката нижнего белья. Микки из-за него пришлось добавить на неделе ещё одно занятие в зале. Не чтобы соответствовать, а чтобы…

Да ну его нахуй.

Ревнивый Галлагер, кстати, вообще превращается в торнадо, а ревнует так и вовсе к каждому столбу. Так что спокойствием в их жизни и без того не пахнет, а тут ещё и Мэнди нагнетает.

Микки уже свыкся с тем, что завёл себе какую-то дохера странную семью. Тощую истеричку, которая способна постоять за себя и въебать так, что мало не покажется, и одного подтянутого пидора, который следит за каждым его шагом так, будто Микки только и ищет возможность свалить куда-нибудь подальше.

Лучше бы Галлагер делал вид, будто он лучшее, что случилось в его жизни, что, к слову, недалеко от истины. Ну то есть вслух Микки этого никогда не скажет, но всё равно постоянно прикусывает язык, чтобы не ляпнуть ничего лишнего.

Чего-то, к чему он ещё не готов.

========== Глава 29 ==========

Ёбаные соседи.

Ёбаные соседи.

Это единственная мысль, которая стучит в голове Микки вот уже пару минут – с тех самых пор, как они с Йеном вошли в квартиру, и он, решив заглянуть в ванную, тут же оказался по щиколотку в воде.

Ебучее же ты блядство.

С потолка капает вода, и в луже на полу белым корабликом плавает пробка от зубной пасты, которую Микки утром поленился поднять. Выматерившись сквозь зубы, он наклоняется и швыряет её в раковину, а потом разворачивается на пятках и выходит обратно в прихожую.

— Я к соседям, – цедит недовольно, и Йен прищуривается.

— Третьим кого-то позвать хочешь или тебе зрители нужны? Я и не догадывался, что ты таких прогрессивных взглядов.

— Завали, – закатывает глаза Микки, – в ванной грёбаный потоп.

— Какой ещё потоп? – тут же вскидывается он и, в два прыжка оказавшись у двери, присвистывает: – Бля, и правда.

— А ты думал, я ебучие сказки тут выдумываю?

— Да здесь черпать час!

— И это будет совершенно бесполезно, если сверху не перестанет хлестать Ниагара.

— Да пиздуй ты уже! – не выдерживает Йен. – Я тут займусь.

На скандал с соседями уходит минут десять, за которые вода начинает собираться в лужи ещё и на кухне, так что Микки… блядь, если честно, он не то чтобы многого ждал от сегодняшнего вечера, но это не вписывается уже ни в какие рамки. Они ждут сначала домовладельца, а потом сантехника, и Йен постоянно лапает Микки мокрыми холодными руками, ужасно напоминающими лягушачьи лапы. Они в один пинок отправляют соседей снизу, у которых на потолке уже тоже мокрое пятно, ещё этажом выше, а потом Микки отшвыривает в сторону пододеяльник – потому что откуда у него дома тряпки? – и валится на диван.

— С места больше не сдвинусь, – заявляет с закрытыми глазами и слышит, как фыркает Йен.

— Поехали ко мне. Сменим обстановку. Там можешь не двигаться, если хочешь, я уж справлюсь как-нибудь.

— Во-первых, ты чёртов извращенец, – вздыхает Микки и всё-таки открывает глаза. – Во-вторых, ещё перед Мэнди потопчемся? Нет, спасибо.

— Она до одиннадцати сегодня работает.

Времени до одиннадцати ещё дохера, но Микки всё равно сомневается. Поднимается на локтях, смотрит на Йена и, вздохнув, всё же кивает.

— Поехали. Ты, кстати, выглядишь как свинья.

— Кстати, хорошо, что мне похуй. Ключи соседям оставь.

— Нахуя? – удивляется Микки, вставая с дивана. – У домовладельца свой есть, пусть сам и разбирается. Их потоп – не моя ебучая проблема, это не я игнорировал жалобы жильцов на херовую сантехнику, а теперь пожинаю плоды. Что за долбоёб.

— А мне нравится твоя квартира, – почти обижается Йен. – Больше, чем моя.

— Я, блядь, и не сомневался, – ухмыляется Микки. – После твоей вообще любая должна казаться дворцом.

— Ты договоришься, я нагну тебя прямо здесь, в этой луже.

— Пиздец ты меня напугал сейчас. Ну и лужу ты вытер, так что я максимум поеложу коленками по холодному кафелю.

— Ты стал дохуя болтать.

— Не всё же тебе языком трепать, – дёргает плечом Микки и уходит в спальню переодеваться.

— Загляну в секс-шоп, куплю тебе кляп.

— У меня есть два.

Ответом служит тишина, и минутой позже в дверном проёме появляется подозрительное лицо Йена.

— Зачем два?

— Затем, что они разные.

— Так суть одна, что выдумывать?

— Разные кляпы для разных игр, Галлагер, – снисходительно улыбается Микки. – Я тебе потом расскажу.

— Это игра в одни ворота. В чём прикол для того, у кого он во рту?

— Расскажешь, когда попробуем.

— Мудак, – вздыхает Йен.

— Монах! – кричит ему вслед Микки, когда тот выходит из спальни, и тут же бубнит себе под нос: – Так себе из него монах, конечно.

Он достаёт из шкафа и надевает мятую футболку, когда Йен сообщает, что подождёт его в машине, и хлопает дверью. Микки только качает головой: Галлагер иногда ведёт себя так, будто ему четырнадцать. То дуется из-за ерунды, то охуевает, услышав что-то для него необычное. И как только умудряется с такими талантами так умело вытрахивать из Микки душу.

Загадка, блядь.

Он уже почти выходит из квартиры, когда вдруг понимает: он знает, что понравится Йену. И что, пожалуй, не так сильно его шокирует. Поколебавшись и бросив быстрый взгляд на телефон, он всё же быстрым шагом возвращается обратно в спальню и достаёт с верхней полки шкафа чёрную коробку. Она не то чтобы набита битком, просто Микки удобнее, когда видно всё и сразу.

Раньше было удобнее, когда он в неё заглядывал: сейчас он ловит себя на мысли, что не открывал её непозволительно давно. Галлагеру предстоит ещё многое узнать. Вон те анальные шарики, например. Микки не сомневается, что, увидев их, тот только выгнет брови и опять спросит, в чём прикол для него, даст им какое-нибудь идиотское название вроде бус для великанов и отшвырнёт в сторону. Но это только если с них начать. А у Микки большой опыт за плечами. Он начнёт с чего-нибудь менее… значительного.

Например, вот с этой анальной пробки.

Она выпадает из коробки и привычной тяжестью ложится в руку. Самая обычная тёмно-серая пробка, немного ребристая, но с секретом – со смещённым центром тяжести, из-за которого всё, что она может, – это слегка раздразнить перед членом.

Что надо, в общем-то.

Телефон в кармане вибрирует, и Микки, чертыхнувшись, его достаёт и отвечает на звонок.

— Ты запутался в футболке или экспериментируешь со своими кляпами? – язвительно интересуется Йен. – Есть шанс дождаться тебя сегодня?