Их занпакто не могли причинить друг другу вреда. Практически равные по силе, атаки сталкивались, вгрызались друг в друга и откатывались назад. Приходилось состязаться в сюнпо, чтобы обойти врага, найти брешь в его защите и ударить в нее. Порой это удавалось, но лишь отчасти. Несколько раз Сенбонзакура, изрядно потеряв в скорости, пробивалась к Хаями, но существенного вреда уже не причиняла. И булыжники, настигающие Кучики, набивали лишь синяки, не более.

Пользуясь малейшей возможностью, Бьякуя бил кидо. Хаями отвечал тем же. Где только и научился в Руконгае? Удары были сильны, но реяцу значительно гасила атаки. Да и не так часто удавалось попасть, поскольку сюнпо отлично владели оба. Хаями здесь, пожалуй, уступал, но и его уровня хватало, чтобы избежать большей части выстрелов. Капитаны носились над поляной с такой скоростью, что почти не видели друг друга.

Должно быть, Хаями начинал терять терпение. Каменный град вдруг рассыпался по поляне, вместо него вокруг Бьякуи взметнулись гигантские земляные волны, пытаясь заключить в клетку и свалиться на голову. Они могли бы раздавить Кучики в лепешку, если бы он не выскочил вертикально вверх. Оттуда он обрушил вниз целый шквал клинков, но враг успел соорудить все из той же земли надежный бункер.

Бьякуя чувствовал, что сражается на пределе своих сил. Следующие ступени его банкая в этой ситуации не годились. Использовать сэнкэй – значит остаться без защиты, а удастся ли пробиться к противнику – это еще вопрос. Сюкэй и вовсе годится только на то, чтобы убивать, но такого удовольствия Кучики не мог себе позволить. С тем же, что он мог себе позволить, ему никак не удавалось пробиться сквозь защиту врага. Это злило.

– Слушай, а может, хватит? – Послышался голос Хаями где-то за спиной. Капитаны снова неслись по кругу где-то над поляной, вперемежку с клинками Сенбонзакуры и разномастными булыжниками. Друг друга они опять потеряли из виду.

– Ты сдаешься? – Немедленно уцепился за его слова Бьякуя. Он и в самом деле здорово устал.

– Я не хочу сдаваться, но тебе не кажется, что у нас ничья? – Откликнулся Хаями. Он приземлился на краю поля боя и укрылся за деревом, пытаясь разглядеть за мельтешением камней своего противника. – Еще немного, и мы разозлимся всерьез, и тогда можем случайно поубивать друг друга. Это никому из нас не нужно.

– Это действительно так, – неохотно согласился Кучики. Ничья его, конечно, не устраивала, но он понимал, что продолжать бой бессмысленно, да и опасно. Нервы на пределе, и если продолжить сражение, один из них, скорее всего, живым отсюда не уйдет. Что будет тогда со вторым, и думать не хочется. – Заканчиваем.

Он запечатал занпакто, и Хаями последовал его примеру, только теперь выйдя из своего укрытия. Кучики брезгливо вытирал лицо перчаткой, оглядывая место сражения.

Поляна, и раньше напоминавшая танковый полигон, стала и вовсе неузнаваема. Вывороченные с корнем деревья, горы земли в самых неожиданных местах, разбросанные булыжники разнообразных размеров. Вот Ренджи-то удивится, мелькнуло в голове Кучики.

Хаями подошел ближе, и капитаны смогли разглядеть друг друга. Выглядели оба неважно. Бьякуя был весь перемазан глиной. Конечно, грязь уже высохла и большей частью отпала, но он чувствовал, что его лицо испачкано, а волосы и одежда полны песка. Форма Хаями во многих местах оказалась разорвана, а на руках виднелась кровь.

– Здорово мы друг друга отделали, – улыбнулся он. – А ты крут. Я не ожидал.

Бьякуя мрачно покосился на него. Он мог бы сказать, что это он не ожидал от противника ничего подобного. Но ничего не сказал, а продолжил вместо того оттирать перчаткой щеку, которая казалась ему особенно чумазой. Разумеется, лишь бессмысленно размазывал грязь, поскольку руки были не чище.

– Не тут, – вдруг заявил Хаями. Он скептически оглядел перепачканное лицо своего противника и, протянув руку, тоже попытался потереть его скулу, но только вымазал ее кровью. – Нет, это безнадежно, – вздохнул он. – Тебя надо отмывать. И меня тоже. Не знаешь тут поблизости водоема?

– Знаю небольшое озеро, – вспомнил Бьякуя. – Здесь недалеко. – Он оглядел свои руки и вздохнул. – Пожалуй, это лучшее, что мы сейчас можем сделать.

***

Озерцо, окруженное ивами, свесившими в воду свои длинные ветви, было чудо как хорошо. Солнце уже скрылось за макушками деревьев, на берегу сгущались сумерки. Вода была тепла, а воздух свеж и тих. Измученным сражением капитанам казалось, что больше ничего для счастья и не нужно.

Мужчины торопливо сбросили с себя одежду, а потом все же украдкой взглянули друг на друга. Они были почти одинаковы сложением, разве что Хаями чуть шире в плечах и немного смуглее. Бьякуя с ног до головы был покрыт наливающимися краснотой синяками, кожу Наото испещряли многочисленные порезы. Так сказать, боевая ничья.

Потом они еще долго плескались, отмываясь, а после отстирывали форму. Глина неохотно выцарапывалась из складок, а Хаями пришлось еще хуже: его одежда едва не распадалась на фрагменты.

– Хорошо, что хаори снять догадались, – хмыкнул он. – Прикроем эту красоту несказанную, может, в темноте и не заметят.

Бьякуя косился на него изучающее. Непохоже было, что Хаями расстроен подобным исходом поединка. Он рассеянно улыбался чему-то, и в голосе его не звучало злости или раздражения. У самого Кучики уже не было сил на какие бы то ни было эмоции.

Наконец, повесив форму сушиться, капитаны с облегчением уселись на берегу. Измученные тела наслаждались неподвижностью, головы стали пустыми и легкими, глазам было довольно последнего красного отблеска заходящего солнца, проникшего меж стволов деревьев. Только что испытываемая ярость окончательно растворилась в тишине, а злость казалась слишком сложным чувством, чтобы ощущать ее сейчас. Недавние враги уже не в силах были враждовать.

– Кто научил тебя магии? – Безразлично спросил Бьякуя. Ему, на самом деле, было все равно, ответят ему или нет.

– Отец, – вяло отозвался Хаями.

– Отец? – Переспросил Кучики. Особого удивления в его голосе не было, удивление тоже требовало слишком много сил.

– Он был синигами, – пояснил Наото.

– Ты говорил, что ты руконгаец.

– Так и есть.

Хаями очень кратко и медленно, роняя по одному слову, рассказал свою историю. Бьякуя бесстрастно выслушал ее и надолго умолк. Сначала ни о чем не думал, наслаждаясь звенящей пустотой в голове. Потом, когда окончательно онемели мышцы, зато вполне прояснился разум, пришла сама собой странная мысль: а парень-то из благородных. Самураи некогда были привилегированным сословием, и родись Наото в Мире живых, он бы тоже считался элитой. Что ж, кто бы ты ни был в Мире живых, хоть сам Император, а здесь, по эту сторону смерти, ты обычная блуждающая душа. Всего лишь руконгаец. Да, но из-за этого руконгайца глава великого дома сидит тут, на берегу озера, весь в синяках. Бьякуя покосился на своего соперника с новым интересом.

– Ты хорошо сражаешься, – проговорил он наконец.

– Ты бы постранствовал по Руконгаю с мое, еще бы и не так научился, – пожал плечами тот.

– А сколько тебе лет?

– Триста с хвостиком, – небрежно ответил Хаями.

Вот тут Кучики с трудом удалось сохранить невозмутимое выражение лица. «Юнец»-то в два раза старше его! Должно быть, он так молодо выглядит просто потому, что постоянно улыбается столь легкомысленно.

– Нам в любом случае придется как-то разрешить эту ситуацию, – проговорил он после паузы. – Я не могу позволить тебе ухаживать за моей сестрой.

– Да, ситуация выглядит тупиковой, – кивнул Хаями. – Я не собираюсь никуда уходить, пока она сама меня не пошлет. Как она скажет, так я и сделаю.

– А если она скажет тебе меня убить? – Полюбопытствовал Кучики.

Хаями хмыкнул.

– Ну, тогда извини.

– Это настолько серьезно?

– По правде говоря, я только из-за нее и решился стать синигами.

– Влюбился с первого взгляда? – Бьякуя недоверчиво прищурился.

– Не совсем, – Хаями мечтательно улыбнулся. – Сначала она меня просто заинтриговала. Такая суровая девушка! Мне стало любопытно, где таких делают. Терять мне было нечего, решил взглянуть. А потом мы с ней разговорились…