Придя к такому выводу, Бьякуя решил более с врагом не церемониться. Он собрал все рассеянные по полю боя клинки и обрушил их единым комом на голову рыжего мальчишки. Тот мгновенно исчез, но Кучики было не сбить с толку. Он стянул половину лепестков поближе к себе, создав из них довольно плотную защиту, а другой половиной стремительно атаковал, ловя мелькающую с безумной скоростью цель. Подобного он не делал в прошлый раз и потому полагал, что такое действие имеет шанс на успех.

И вдруг новая мысль поразила его, словно током: а откуда вообще это существо, если он всего лишь неизвестный синигами, может знать подробности боя Бьякуи и Ичиго тогда, на холме Соукиоку, знать до мельчайших деталей, настолько, что воспроизводит в точности многие эпизоды? Ведь тогда они были одни. Никто их не видел, никто не наблюдал за битвой. Тогда как?!!

Нет, не следовало отвлекаться, и это было слишком опрометчиво, – вот так замирать посреди боя, пусть даже на долю секунды. Враг воспользовался его замешательством. Он внезапно возник прямо перед Кучики, неведомо как преодолев защиту, кончик его меча уже стремительно приближался к левому глазу Бьякуи. Он успел повернуть голову, лезвие лишь зацепило мочку уха. Перехватил левой рукой запястье противника, а тот в это же самое время схватил Кучики за ворот и сбил с ног. Бьякуя свалился на спину, а Куросаки оказался на нем сверху, прижимая к земле коленом. Его занпакто лязгнул о камни, но рукояти он не выпустил. Скалил зубы, стараясь высвободить запястье, а другой рукой в это же время пытался ухватить Кучики за горло. Правая рука Бьякуи почти отказывалась подчиняться, и он, хоть и сумел перехватить руку Ичиго, удержать ее не мог.

Ударить Сенбонзакурой было нельзя, враг слишком близко. Точнее, он мог бы, но это был слишком большой риск, можно было зацепить самого себя. Поэтому Бьякуя предпочел другой прием. Выпустив руку, немедленно вцепившуюся ему в горло, он приложил ладонь к груди противника.

– Хадо 33: Сокацуй!

Мощный взрыв реяцу отбросил мальчишку так далеко, что он скрылся из виду за домами и грохнулся, вздымая клубы пыли, где-то вдали. Можно было немного перевести дух. Бьякуя поднялся на ноги и огляделся. Сенбонзакура рассеялась по всей улице за тот краткий миг, пока он ослабил над ней контроль, увлекшись рукопашной схваткой. Ну и пусть пока полежит. Прямо сейчас она не нужна. Лучше определиться с потерями.

Потерей пока можно было считать только поврежденную правую руку. Держать меч с ее помощью было бы затруднительно. Но ведь совсем не обязательно вступать в рукопашную схватку, остается множество иных возможностей. И кровотечение, кажется, не сильное. Можно пока не обращать внимания. Стоило вместо того оглядеться, разыскать поверженного врага, поглядеть, кем он является на самом деле… Вряд ли после такого удара, в который Бьякуя вложил всю силу, он способен еще поддерживать эту иллюзию.

И тут что-то произошло. Снова вспыхнуло враждебное духовное давление, только теперь качество его изменилось. Бьякуя сразу узнал его, но отказывался верить своим ощущениям, не хотел верить до тех пор, пока не взметнулась над крышами чудом уцелевших зданий темная фигурка. Половина лица нападавшего была закрыта бесформенной белой маской.

Как в прошлый раз, подумал Бьякуя, немедленно поднимая Сенбонзакуру в воздух. Впрочем, не совсем. Хотя и очень похоже. Сейчас Бьякуя тоже ударил его кидо, ударил сильно, вероятно, поставив на грань жизни и смерти. Вот только… ведь подобное мог учудить лишь Куросаки Ичиго! Бьякуя никогда не слышал о других синигами, с кем происходило бы что-то вроде этого. Носить в себе пустого, способного перехватить контроль в минуту смертельной опасности…

Немыслимое существо, которое теперь уж совершенно непонятно стало, как называть, обрушилось на Кучики, ударив сверху и, встретив стену лепестков, тут же оказалось сзади. Бьякуя успел и там, но в следующий миг к нему уже неслась Гетсуга справа. Увернуться было чрезвычайно сложно, но сюнпо помогло. Бьякуя не знал теперь, то ли ему уклоняться, то ли пытаться защититься, а уж о том, чтобы напасть, и речи не шло. Тварь значительно превосходила Кучики по скорости. Ей Бьякуя в прошлый раз проиграл бы, когда бы сам Ичиго не одолел своего пустого. Но в этот раз не было похоже, что может произойти нечто подобное.

Теперь пустой нападал, а Кучики пытался уклоняться. Мелькали черные вспышки. Одна Гетсуга, вторая… сюнпо… третья… Не успел! Третья из направленных атак достигла цели, и Бьякуя покатился по земле. Еще не успев остановиться, оттолкнулся руками, вскочил, заслонился лепестками, но тут же поймал в спину еще одну Гетсугу. Черт, да как он успевает? Ведь это непросто: лупить столь мощными атаками с такой частотой. Чтобы собрать столько реяцу, сколько требуется для удара, нужно время.

Монстр, казалось, игнорировал законы природы. Он стрелял черными вспышками, сколько хотел, не останавливаясь ни на мгновение, со всех сторон одновременно, так, что Бьякуя, в конце концов, перестал понимать, откуда его атакуют. Кучики был уже совершенно измочален, Сенбонзакура не успевала отражать удары, а успев, не всегда удерживала. Порой Бьякуе приходилось отбивать Гетсуги просто руками, используя лишь защитные свойства реяцу. Он был настолько увлечен битвой, что ему даже в голову не пришло, что то количество атак Ичиго, которое он пропустил, уже убило бы его к этому моменту. Удары были далеко не так сильны, как им было положено.

И все же Бьякуя проигрывал. Он не успевал достать противника, а тот с немыслимой скоростью шнырял вокруг, непрерывно атакуя. Когда Кучики в очередной раз разворачивался, пытаясь найти врага взглядом, его нога вдруг поехала по камню, он едва не потерял равновесие. Коротко взглянув вниз, Бьякуя обнаружил, что стоит в луже крови. Собственной крови.

Это было уже чересчур. До сих пор он даже не замечал, что пострадал настолько сильно. Он был весь изодран, и кровь из открытых ран капала на землю, а враг не собирался сбавлять скорость. Это было слишком…

Бьякуя рванулся в сюнпо, потом еще и еще, выбрался с поля боя, спрятался среди уцелевших за его пределами зданий. Прислонился к стене, и только тогда понял, что измотан, едва держится на ногах, все его тело болит и отказывается подчиняться, словом, долго он не продержится. Собственно, уже сейчас – хоть сдавайся. «Я что, проигрываю?» – в изумлении спросил самого себя Бьякуя. По всему выходило, что так. «Я не могу проиграть ему, – сказал он себе. – Я не смогу себя уважать в этом случае».

Точно, не смогу. И вообще больше ничего не смогу, поскольку буду мертв. Эта мысль пришла словно извне, сформировалась со всей отчетливостью. Странный враг убьет его. Прямо сейчас. Исход этой битвы предрешен. Был предрешен с самого начала.

Удар Бьякуя угадал каким-то шестым чувством, отпрянул в сторону за миг до того, как на него обрушилась стена. Ичиго, или кто он там, пролетев сквозь крышу и разворотив полдома, с хрустом приземлился на тротуар на все четыре конечности. Обернулся к Бьякуе, не поднимаясь, кровожадно ухмылялся, скалил зубы, даже рычал тихонько. Его маска стала еще немного больше. Кучики стремительно отскочил подальше, выигрывая себе немного времени и места для атаки.

Но я не имею права проиграть, вдруг понял Бьякуя. Это было просто невозможно. Он капитан, и должен победить, чего бы это ни стоило. Его поражение обернется немыслимым позором. Таким, какого он не может допустить. Проигрывать нельзя. Точка. Словно что-то щелкнуло, переключилось в голове Кучики, и мысли о смерти, практически готовность к ней, исчезли из его сознания. Этой вероятности больше не было, и Бьякуя даже успел удивиться, что она вообще исхитрилась возникнуть в его душе. Он почти проиграл… потому что был готов к этому. С самого начала знал, что проиграет, и даже был почти согласен с этим. И теперь, когда он больше не был готов…

Пустой рассмеялся знакомым скрипучим смехом и молниеносно бросился вперед. Но его бросок оказался прерван в самом начале. Рассеянные лепестки Сенбонзакуры внезапно преобразовались в многочисленные клинки. Они пронзили пустого насквозь, превращая в нелепое подобие гигантского ежа. Тот не успел увернуться. Казалось, эти клинки появились, уже будучи вонзенными в него. От пронзительного визга вздрогнули стены. И пустой… рассыпался, будто его и не было.