Литмир - Электронная Библиотека

«Почему они так сердиты? – размышляла она. – Я не сделала ничего плохого, не совершила преступления… А если все-таки совершила и ничего не помню?» И опять взрывом в мозг, куда-то в темечко, висок и сразу на глаза слезами: «Я ничего не помню…ничего не помню…»

– Поглядите-ка, она еще плачет, – сказала, обращаясь к другим лениным конвоирам, тетка, от которой Лена сбежала, – Она довела меня почти до инфаркта, подняла весь персонал на ноги, ее мамаша который день не может придти в себя от ее поступка, а она плачет. С ума можно сойти!

И ее прямо передернуло от отвращения к Лене, ее худеньким плечам, руке, которую она держала в своей, что она снова чуть не отпустила ее.

– Да ладно вам, Сергеевна, – сказал «мягкий» голос, – Разберемся, ведь все нормально закончилось. Матери сдадим… Почему она бегает непонятно, мать у нее с виду нормальная женщина, семья благополучная, достаток…

– Да им что этот достаток, – парировал другой тоскливый голос, – Они свое всегда возьмут. Дети…

И все на минуту притихли, думая о своем. Лена притихла тоже, перестав шмыгать носом, чтобы проглатывать льющиеся слезы. Вытереть лицо ей не давали, держа за обе руки и не ослабляя хватки. Она только могла промокнуть слезы плечом, исхитряясь это сделать на ходу и даже на лестнице.

Вскоре они подошли к двери, наконец-то открывшейся и впустившей их в маленькое чистое пространство лифта. Она так и не смогла увидеть, на какой этаж ее повезут. Злобная тетка, намеренно больно дернув ее руку в сторону, загородила кнопки от взгляда. Единственное что можно было понять – едут они вверх.

Пробуждение.

Лена проснулась от холода и шума и не сразу поняла, где она. А поняв, все вспомнила, огорчилась и стала решать, что ей делать дальше. Люди собирались на работу и в школу, хлопали двери, пахло кофе. Сейчас у нее не было той, вчерашней, решимости повернуть жизнь вспять, она бы уже вернулась домой, но… Вспомнив все «НО» и свои обещания самой себе быть стойкой в решении, она начала думать, что ей делать дальше.

Совершенно понятно, что ей нужен туалет, вода, чтобы умыться и пить, тепло, чтобы не замерзнуть и еда, чтобы продолжать жить. Туалет, конечно, можно найти, выйдя на улицу, но тогда она потеряет это теплое место в подъезде. Еда тоже на улице, а вернуться назад будет проблематично. Искать другой подъезд… В любом случае надо выходить, пока ее не одолели вопросами и не доставили в ближайшее отделение милиции для выяснения личности, поскольку «несовершеннолетний ребенок не должен…». Составить дальнейшую цепочку было легко, поэтому она исключила вариант жизни в подъезде из рассмотрения.

Лене, в ее тринадцать с половиной лет, можно было дать как меньший, так и больший возраст. Заспанная, без косметики, в байковой пижаме и носках с помпонами, она выглядела ученицей начальных классов. Ее соломенные волосы, разбросанные по плечам в полном беспорядке, сразу делали ее старше, когда она убирала их в пучок, закалывая его цветными шпильками. Если к этому добавлялась на лицо губная помада и черная подводка для глаз, то можно было дать и все восемнадцать… Она хорошо об этом знала и спекулировала на этой особенности. Но что делать сейчас, было неясно. Какой быть выгоднее – взрослой или маленькой? Наверно все-таки, когда она будет выглядеть повзрослее, она больше внушит доверия.

Лена вздохнула. На улицу выходить не хотелось.Она посчитала наличность – не густо. Сумка должна быть совсем небольшая, чтобы не привлекать внимания, поэтому она не стала снимать свитер и шапку. Если будет тепло, она лучше избавится от курточки, а то она у нее очень яркая, привлекающая внимание, а в ее положении это будет только вредить. Теряться, так теряться.

Она вышла в еще холодный воздух утра и побрела по улице, раздумывая, где ей в такую рань найти туалет и привести себя в порядок. Улица быстро просыпалась, и прохожие, спешившие на службу, не обращали на нее никакого внимания. Она напряженно думала.

«Зайти в кафе? Это будет стоить по крайней мере чашки кофе или чая, а мне надо экономить. Тем более есть пока не хочется… Магазины отпадают, в них можно только греться. Школа. Да! Школа – это мысль!» – и она стала рассматривать идущий поток прохожих, выискивая в нем детей с портфелями или школьными рюкзаками. Она даже остановилась с краю дороги, чтобы никому не мешать, и повернувшись лицом к проходящим мимо ее людям, пыталась отгадать, куда они направляются. Наконец Лена увидела маму с двумя детьми. Одного та везла в коляске, а другой, лет семи, с небольшим рюкзачком за плечами, вышагивал рядом.

«Вот за ними я и пойду, – подумала она, – Наверняка они в школу.»

Было рановато для первого урока, но кто знает, может быть он дежурный, этот мальчик, подумала она и потрусила за троицей.

Но чем дальше они шли, тем больше она сомневалась, что эта дорога доведет до школы – не было рядом хотя бы слабой струйки детей со школьными рюкзачками. Войдя в очередной двор, образованный четырьмя многоэтажными и многоподъездными домами, она увидела белое двухэтажное здание. Мама с детьми направилась туда. Нет, это была не школа, это была детская поликлиника, о чем и гласила табличка на дверях. А для нее это было просто чудо! Поликлиника гораздо лучше школы, где ее обязательно заметили бы, как только начались уроки. Господи, как она не подумала об этом раньше! Да и понятно, что войти в школу к началу уроков незамеченной, гораздо легче, чем выйти оттуда в их середине. Она, правда, достигла высшего пилотажа в написании записок от имени своей мамы с просьбой отпустить из школы по уважительной причине. Но это в их школе, где к безопасности учеников относились спустя рукава, а во многих других учреждениях прежде чем отпустить ребенка с середины уроков звонили напрямую родителям или требовали, чтобы был сопровождающий. И вот так, размышляя о школе, она вошла в поликлинику, стараясь не отставать от своих лидеров.

Мама с мальчиком, проходя мимо регистраторши в тамбуре, сообщили, что они идут «в седьмой, к педиатру», и направились в раздевалку. Лена надеялась прошмыгнуть мимо, но регистраторша ее окликнула.

– Девочка, а ты куда?

– Я к педиатру, – ответала она тихо, сделав лицо двенадцатилетней отличницы.

– Какой участок? – гаркнула тетка.

Вот об этом Лена и не подумала. За спиной регистраторши висел большой список с участками по номерам и перечислением улиц, которые они обслуживают. Но пялиться туда было категорически невозможно.

– Седьмой кабинет, мама сказала, – протянула она жалостливо, одновременно поднимая глаза к списку и выхватывая из него название улицы на случай, если тетка заартачится.

– Ну так бы и сказала, что знаешь куда итить, – подобрела регистраторша и махнула рукой в направлении коридора, мгновенно потеряв к ней интерес.

Лена не теряя «лица» прошла мимо и разделась, получив у гардеробщицы свой жетончик.

«Так, теперь в туалет, а все остальное – потом» – дала она себе направление.

В туалете никого не было. Поликлиника только открылась, и дети еще не успели насидеться в очереди, устать, наплакаться, испачкаться или захотеть писать.

Выйдя из кабинки, Лена достала щетку и пасту, которые брала к Лариске, и наспех, волнуясь, чтобы никто не вошел, почистила зубы, а потом и умылась. Вытерлась она краем пижамы, лежащей в сумке и облегченно вздохнула: «Теперь можно немного расслабиться».

Она снова спустилась в холл и изучила список улиц и домов, какой доктор принимает сейчас в седьмом кабинете, и как этот доктор работает на неделе. Запомнила прием другого доктора, чтобы она могла при необходимости придти сюда в любое время. Для подстраховки запомнила расписание ее нелюбимого кабинета лечебной физкультуры, на которую ее регулярно заставляла ходить мать, считая, что у Лены плохая осанка.

Надо сказать, она ненавидела мать за эту ее «идею фикс». Она терпеть не могла все эти лечебные упражнения, у нее начинался истерический смех, когда ее заставляли махать руками и надевать палку на плечи, делая повороты в разные стороны. Она не хотела лежать на валиках, стоять на мостике, укреплять позвоночник и изображать ножницы. Но здесь маман была непреклонна. Если Лена отказывалась ходить, родительница переставала идти на какие-либо уступки. Если Лена жульничала на занятиях или ленилась, то это сходило ей с рук, потому что, по большому счету, докторше это все было безразлично. Но если она не приходила на занятие в назначенный час, то была буря со всех сторон…

11
{"b":"611148","o":1}