А потом произошло что-то уж вовсе непонятное. Кава вдруг наклонилась и коротко поцеловала его в щеку. После чего немедленно встала и зашагала вниз по склону, более не оборачиваясь.

– Рот-то закрой, – насмешливо посоветовала Мару.

Кайтен поспешно подобрал отвисшую челюсть. Ведьма наклонилась к самому его уху и шепнула:

– Потом объясню.

Кайтен кивнул, успокаиваясь. Если поведение Кавы имеет объяснение, значит, волноваться не о чем. Скорее всего.

Даже дети, набегавшись, уже расселись подле взрослых, а песни все продолжались. Теперь они стали тягучими и печальными, под стать сгущающимся сумеркам. Кайтен начал зевать, но с холма не уходил. Во-первых, потому, что не уходил никто (некоторые бегали в селение, но неизменно возвращались). А во-вторых, было интересно досмотреть и дослушать. Но он устал даже просто смотреть и слушать, а неутомимое семейство все продолжало выводить новые и новые мелодии. Корзинка с провизией, принесенная бойкой девчушкой, почти опустела, а ведь досталась она практически одному Кайтену. Только бабушка Мару взяла одно яблочко, а Таар и Кота так и сидели неподвижно, казалось, вовсе ни разу не шелохнулись.

– Как они ухитряются петь весь день? – шепнул Кайтен на ухо ведьме, пользуясь тем, что песня закончилась, а новая еще не началась.

– Так они ж по очереди, – хихикнула та.

Кайтен удовлетворенно кивнул. По крайней мере, неутомимость певунов разъяснилась, а то ученик стража уже начал чувствовать себя неуютно. Вдруг следящий отчаянно зевнул и с хрустом потянулся, оглянулся на остальных. Глаза его стали непривычно ясными.

– Все отлично, – удовлетворенно доложил он. – Лес доволен, как сытый кот, свернулся и урчит. Со дня на день уснет окончательно.

– Не расслабляйся, – строго напомнил Таар. – Настоящая зима еще не настала.

– Ничего, – безмятежно отмахнулся Кота. – Если что-то где-то и случится, то не здесь, а на окраинах. А оттуда твари нескоро до нас доберутся, успеем засечь.

– Ладно, и все же посматривай, – не уступил Ан-Таар. – А я, пожалуй, пойду.

Он поднялся и, не оборачиваясь, зашагал вверх по склону холма. Тэ-Кота тоже подскочил, помахал руками, разминая плечи.

– А я схожу вниз, – решил он. – Тоже что-нибудь спою.

Когда он затерялся в толпе, Кайтен сообразил, что остался с бабушкой Мару вдвоем. Он немедленно обернулся к ней, сгорая от любопытства.

– Так что такое с Кавой? Вы обещали объяснить.

– Ох! – тяжко вздохнула ведьма. – Говорю тебе только для того, чтобы ты губу не раскатывал. А то сейчас вообразишь невесть что. Она не за тобой ухаживает, она просто пытается привлечь внимание Таара.

– Да ну? – не поверил Кайтен. – Таким-то способом?

– А все остальные она уже перепробовала, – старуха рассмеялась. – Я ведь за ними обоими с детства наблюдаю, в одной семье жили. Он ей всегда был как старший брат. И до сих пор так относится, как к родной сестре. А девочке скоро стало этого мало. Она в него с детства влюблена, да ему, видишь, все равно. А Кава тоже гордая, она и так, и сяк, но впрямую ни за что не скажет. И заботится о нем, и вкусное готовит, и рубашки вышивает, а он воспринимает, как должное, потому что ему, стражу, это все действительно положено. Это все женщины в семье делают, тут сложно выделиться. Вот она теперь пытается его дразнить. Вдруг да взревнует. Только без толку это.

– Почему же без толку? – встрепенулся Кайтен. Ему нравились оба: и чрезмерно невозмутимый Таар, и несчастная изувеченная Кава, и ему показалось отличной идеей, чтобы эти двое составили пару.

– Потому что у Кавы нет силы, – грустно сказала Мару. – Таар никогда не признает равным себе того, у кого нет силы. Он жалеет ее, он готов защищать ее, но, согласись, это не имеет отношения к любви.

– Что за снобизм? – возмутился Кайтен. – Какое это имеет значение?

– Просто есть те, от кого все зависит, и все остальные. Остальные просто… не считаются.

– Это от кого все зависит? – не понял Кайтен.

– Так ведь и ты практически стал одним из нас, – напомнила Мару.

– А, это в смысле элита? Что-то не понимаю. У меня вот никакой силы никогда не было. Я просто учусь махать топором.

– А ты думаешь, сила – это что-то врожденное? – удивилась ведьма. – Да нет же! Я о силе духа. Нет, конечно, у кого-то сразу такой характер, что ему легко дается какая-то сила. А другим просто нужно тренироваться, и все будет. Это сила воли, твердость. Кава сломана с самого детства. Она напугана, детский страх теперь так в ней и сидит. Она ищет защиты, хочет спрятаться за спиной кого-то сильного, а твердости и самоотверженности в ней нет. Поэтому она и ведьмой никогда не станет. Вот я для тебя сутки пела, а когда ведь бывает и двое суток без остановки. Вот где твердость-то нужна! Кава так не сможет, потому что жалеет себя.

– Что-то как-то мудрено, – признался Кайтен. – Значит, вся эта сила, о которой вы все время говорите, это просто сила воли?

– Ну конечно, – воскликнула Мару. – Что же еще? Вот я тебе про Таара расскажу, хороший пример. Он обычный был мальчишка, серьезный и самостоятельный, но обычный. А потом случилось несчастье с Кавой, и он решил стать стражем. Но глава семьи не взял его в ученики. Во-первых, уже был у него ученик, кстати, родной брат Кавы. А во-вторых, он видел, что мальчика снедает злоба. С таким настроением нечего делать в стражах. И он отказал. Так Таар самостоятельно себя преодолел. Представляешь? Ребенок! Восьмилетний! Сам во всем разобрался. Ну, кое-что я подсказала, конечно, только помочь-то ничем не могла. Но он всеми моими подсказками сумел воспользоваться, справился со своими эмоциями и обрел силу духа, какая многим взрослым стражам не снилась. Да тут еще прежний ученик, брат Кавы который, куда-то пропал. Уж почти взрослый юноша был, казалось, с ним-то ничего случиться не может, а вот однажды ушел и не вернулся. Тогда-то наш страж и взял Таара в ученики.

– Теперь понятно, – неуверенно протянул Кайтен. Он не мог сказать, что действительно понял все, что имела в виду ведьма, но догадывался, что эта история ему еще пригодится. Может быть, позже, узнав чуть больше, он вспомнит ее и поймет заново.

– Но учти, я тебе это по секрету рассказала, – строго напомнила Мару. – Только чтоб ты понял, что ты тут случайный персонаж. И я тебя умоляю, не лезь между ними.

– Да больно мне надо! – возмутился Кайтен. – Я вообще таких вещей не умею и не понимаю. Пусть сами разбираются.

– Да-да, вот я как раз об этом. Пусть сами, – подхватила Мару.

***

Этот разговор засел в памяти Кайтена куда глубже, чем он мог предполагать. Он никак не мог понять, что его беспокоит. Может давным-давно разыгравшаяся драма, сломавшая жизнь одного человека и изменившая судьбу другого. Может, образ мальчишки, бесконечно одинокого в своей ненависти и в своей борьбе с собой. Может, размышления о силах, оказавшихся вовсе не мистическими, а подвластными человеческому разуму, даже такому простому, как его собственный. Так или иначе, он потом время от времени возвращался мыслями к рассказанной старой ведьмой истории. И наверняка именно она побудила его на следующий день, после обычной тренировки, обратиться к своему учителю с подобным вопросом.

– А что это ты все время такой?.. – Кайтен замялся, пытаясь подобрать подходящее определение.

– Какой? – удивленно откликнулся Ан-Таар.

– Спокойный! Не разозлишься никогда, из себя не выйдешь. Ну это ладно, это я только за. Но вот даже вчера на празднике ни разу не улыбнулся.

– Так нужно, – невозмутимо пожал плечами Таар. – Таков путь стража.

– Ты нарочно так себя ведешь? – уточнил Кайтен, вспоминая вчерашний рассказ старой ведьмы.

– Я не веду себя так, – поправил Таар. – Я так себя чувствую.

Восьмилетним ребенком он победил в себе злобу, которая заставила бы потерять голову иного взрослого из того мира, который за краем леса, напомнил себе Кайтен. Чтобы стать стражем не из мести, а из чувства долга, ему, должно быть, пришлось выморозить свою душу, вовсе убить в себе способность что-либо чувствовать.