– Нет-нет! – замахала руками Шела. – Учитель закрыл волшебную дверь, и враги остались с носом! Они все просто лопнули от злости, когда поняли, что упустили такую богатую добычу. Пух! И разлетелись в мелкие клочки.

Дети облегченно рассмеялись, история их народа, к счастью и в этот раз закончилась благополучно.

– А почему мы не такие как все? Почему мы умеем быть когуарами, а ты, например, нет?

– Потому что так умеет ваша мама Элис. Её этому научила колдунья Уина, чтобы найти в замке Чёрного Лорда Сежи. Если бы этого не случилось, Сежи не смогла бы закрыть перевал, и все бы погибли…

– Если Сежи с мамой спасли всех, то почему никто не должен знать, что мы умеем превращаться в кошек?

– У когуаров острые зубы, длинные когти. Они молниеносны в нападении и незаметны в ночи. Люди боятся их, а когда люди боятся, они хотят убить. Будет лучше, если о вашей способности не будет знать никто.

Частый деревянный гребень неторопливо скользил по густым волосам Элис. Задержался на мгновение, выбирая новую прядь, и разъединяя спутавшиеся волоски.

Солнечный диск, несколько последних минут тонувший в темных водах океана, погрузился в пучину совсем, узкая красная дорожка, вившаяся от солнца к берегу, потускнела и пропала. Холодный сырой ветер тронул листья прибрежных деревьев, прошелестел травой, забеспокоил пряди королевы.

С кошачьей грацией перегнувшись через подоконник, молодая женщина позволила ветру наполнить волосы чудесным ароматом цветов и влажного морского ветра, устремив на оставшееся от заката светлое розовое пятно взгляд полный печали и ожидания. Где-то там, за далеким горизонтом был Он. Единственный мужчина ее жизни, муж, в любви к которому она не смела признаться даже себе.

Странной была любовь и семейная жизнь двух своенравных свободолюбивых воинов. Воинов с большой буквы, выросших среди себе подобных и ничего ранее не умевших, кроме владения оружием. Две сильные волевые личности, отчего-то боялись открыто проявить друг к другу нежность, и тоскуя друг о друге в разлуке, никак не могли высказать свои чувства при встрече, ставя знак равенства между словом «любовь» и «слабость». Часто, вместо нежных слов, они говорили друг-другу колкости, быстро приходя к потасовкам, сначала шутливым, а позже к весьма серьезным, почти военным действиям. Звенела сталь, кипела кровь, казалось, что теперь всё будет по-новому, но… спокойная сытая жизнь, которой теперь жили арахонки, утомляла Кевина. Отчаянно искал он замену острым ощущениям, к которым так привык в Старом Мире, и побыв на берегу короткое время вновь уходил в море, навстречу опасным водоворотам, штормам и бездонным пучинам. Месяцами ждала Элис мужа, обещая себе смирить гордыню, стать покладистой и мягкой, но упрямый дух соперничества не позволял ей отступить даже на полшага, признать его превосходство над собой хотя бы в малости.

Потемневшее небо пересек стремительный черный силуэт, воздух со свистом рассекли острые крылья. На окно, шумно царапая когтями подоконник опустился Харэй.

– Ты готова, моя королева?

– Да.

– Тогда не станем терять время зря. Солнце село и люди уснули. Никто не заметит твоего отсутствия.

Скинув сандалии Элис легко спрыгнула в сад. Поежилась от росы холодившей ноги, легким крадущимся шагом поспешила за взлетевшим в сторону леса проводником.

До сих пор, в этом мире, ничто не угрожало Арахонииию амазонок, поэтому не были выстроены сторожевые башни и стены, дозорные не совершали свой ночной обход, сонно перекликаясь друг с другом. С закатом солнца все погружалось в спокойный мирный сон, и светлый силуэт молодой женщины никто не заметил.

Ночами Элис часто, покидала стены своего жилища. Там, в сумраке леса, пропитанном чудесными и таинственными запахами и звуками, она была действительно дома. Лесной воздух казался ей и свежее, и чище морского, гасло раздражение и усталость, вызванная существованием в человеческом обличии. Все проблемы, словно сон, оставались далеко позади.

Элис остановилась возле старого кряжистого дерева, в дупле которого обычно прятала свою одежду. Чутко прислушалась к ночным звукам. Никого. Из людей никого. Платье скользнуло с плеч, быстрым движением рук скрутилось в тугой комок, плотно вошло в небольшое дупло, о существовании которого не знал никто кроме королевы. Теперь только маленький кинжал в ножнах, на кожаном ремешке, оставался на шее Элис. Не известно, когда ей, отказавшись от острых когтей, придётся обратиться в человека …

– Сейчас, мой друг. – с улыбкой проговорила Элис Хорею. – Совсем скоро я смогу последовать за тобой…

Привычная сладостно-мучительная боль скрутила тело, пальцы с удлиняющимися когтями заскребли по земле, голая спина потемнела от черной густой шерсти, длинный хвост, борясь с тупой болью в позвоночнике, забил по земле. Большая чёрная кошка с наслаждением потянулась.

– Р-рх!

Короткий рык крупного хищника был услышан жителями леса. Сонно встрепенулись дремлющие на ветвях птицы, а мелкие обитатели подлеска замерли, настороженно вслушиваясь в ночную тишину. Уловив шаги царственной кошки, испуганно запищали, зашуршали листьями, удирая, кто куда.

«И от чего это люди боятся когуаров?»,– недоуменно почти пожала кошка плечами. – «Дело ли мне до них? Здесь достаточно добычи чтобы утолить и голод, и охотничий инстинкт».

Кошка подняла морду, отыскивая взглядом крылатого проводника, принюхалась к его сильному свежему птичьему духу, и теперь могла больше не смотреть на него, находя по запаховому следу даже в полной темноте.

Ритмично рассекая воздух крыльями, Харэй ловко вписывался в пространство среди густых ветвей, острым ночным зрением различая каждый лист, каждую ветку, неожиданно появлявшуюся на пути. Умело лавируя среди деревьев Харэй стремительно продвигался на север, вглубь самой непролазной чащи. Следом за ним, не отставая, словно тень, неслась огромная черная кошка. То взбегая на стволы поваленных деревьев и поверху перепрыгивая непролазные дебри, то спускаясь вниз на влажную от росы листовую подстилку, хищница неотступно следовала за своим провожатым.

Коротко взвизгнув из-под ног выскочило какое-то мелкое зазевавшееся животное. Кошка было выпустила когти, чтобы сцапать его, но… дорога звала, и отвернув морду в сторону кошка поспешила продолжить путь.

Прошла менее четверти ночи, но не привыкшая, к столь длительному переходу, хищница начала уставать. Сбитые, поцарапанные подушечки лап, требовали отдыха и зализывания, а тело когуара – отдыха. Кошка отыскала взглядом птицу, протяжно рыкнула, сбавляя темп. Харэй оглянулся, сделал над головой хищницы круг, и коротко обронил.

– Уже близко.

Пару раз лизнув сбитую лапу, и шумно, совсем по-человечески вздохнув, кошка затрусила следом.

Чащоба закончилась весьма неожиданно. Сразу за последними деревьями громоздились каменные глыбы, обвалившиеся некогда с высокой горы. Масштаб камнепада впечатлял: некоторые из осколков были вдвое, а то и в трое выше человеческого роста. Чтобы пробраться через этот каменный лабиринт, кошке приходилось изощряться, то прошмыгивая в щели между валунами, то напрягать задние лапы для прыжка. Путь всё круче и круче забирал вверх, постепенно переходя в легко осыпающийся острыми осколками склон. Изрядно уставшая хищница, не раз уже поскользнувшаяся, и едва не съехавшая с высоты обратно вниз, начала рычанием высказывать свое неудовольствие, когда Харэй опустился над самой головой кошки на каменный выступ.

– Вход здесь. Еще немного усилий, и ты сможешь отдохнуть.

Измученная тяжелым восхождением, кошка вползла на неожиданно ровную, словно балкон, каменную площадку, бессильно вытянулась на холодной каменной плите. Не было сил даже порычать, высказывая Хорею свое неудовольствие. Тот спрыгнул к хищнице, вопросительно заглянул в полузакрытые глаза, клювом осторожно поерошил шерсть за ушами, заботливо снимая прицепившиеся колючки.