- А кто это хочет взять книги в субботу, с черного хода?

- Людвиг! - тяжело улыбнулся Бенедикт. - Здравствуйте!

Людвиг так же тяжело устроился на скамье и хихикнул:

- Я полирую ее задницей вот уже шесть? нет, семь лет. Здравствуйте, господин ректор. Встать не смогу, простите.

- Бенедикт. Разве мы не повторяем то же самое всякий раз?

- Ясно. Вы пришли узнать о молодом Антоне Месснере?

- Да.

- Ну-у, он нам подходит.

- Как он?

- Мы послали его отсыпаться в мансарду. Простите, Бенедикт - я не сразу понял, что он не спал всю ночь (Ты имеешь в виду, что я не понял этого?). Простите нас. Мы его покормили, и он уснул чуть ли не лицом в картотечном ящике.

- Он справляется?

- Ну конечно же!

- А его кот?

- О, этот кот! К нему подлизывались все по очереди, но он ушел спать с хозяином. Такой деликатный котик! - тут Бенедикт увидел перед собою круглые глазки и улыбку, потом они исчезли. - Он всех терпел, но не мурлыкал, а потом ушел к своему Антону.

- Вы их берете?

- Само собой. Мальчик умненький. Кот ловит даже крыс.

- Поймал кого-нибудь?

- Нет, Антон сказал.

- Спасибо Вам, - (библиотека принадлежит только Вам, доктор Людвиг, и Вы это знаете; повторяю Вам это десяток лет, а ты хочешь слышать снова и снова, каждый раз).

- Он Ваш?

- Кто?

- Молодой магистр Месснер.

- Нет, Антон сам по себе. Я, - сморщился Бенедикт, - Послал его познакомиться с вашими людьми. Он, - хихикнул в нос Бенедикт, - так храбр, что покровительствовать ему просто нет смысла. Разве что его коту. Кота, кстати, зовут Базилевс, Вы представляете? - тут тихонько захихикал Бенедикт. - Хорошо, если кот научится избегать Урса. А он научится!

(Я знаю, ты считаешь меня сумасшедшим, и это тебя устраивает. Ох, как жаль)

- Хорошо. Понял.

(Что ты понял? Что мальчик смел и независим? Что он мне не нужен?)

- Бенедикт, Бенедикт! - странность лица Людвига в том, что у него почти нет бровей, они сохранились, жидкие, только у самого носа; он раскрыл светлые глаза, чтобы Бенедикт его выслушал. - Архиепископа никто не обвинит ни в колдовстве, ни в отравлении, верно?

- Что-о?!

- Ага, Вы поняли! - Людвиг сжал кулачки, ударил ими друг о друга и тихонько рассмеялся. - Приезжий инквизитор тяжело заболел.

- Как?

- То ли дизентерия, то ли бешенство, - все так же легкомысленно, но негромко рассказывал Людвиг, не меняя ни ритма речи, ни тона голоса. - Или все это сразу.

(Вот тут Бенедикт должен был бы вздохнуть с облегчением, но он. разумеется, этого не сделал)

- А университет ему интересен?

- Не знаю! Бенедикт, он же обязательно умрет!

- Ч-черт!!!

(Я рад - но не имею на это права, и Людвиг рад, но и он не имеет права! Может быть, это сделал архиепископ Рудольф фон Шеренберг)

- Господи, Бенедикт, - всплескивает ладошками Людвиг, а Бенедикту кажется, что это происходит очень, очень медленно; Людвиг видит, как Урс и студент все еще перетягивают тряпкой, тряпка не рвется, пес тащит мальчишку прямо к ним, но очень медленно. - Бенедикт, инквизитор умирает. Но медленно.

А Бенедикт все ждет и присматривается. Можно ли верить Людвигу? Он - друг, но он все еще хочет жить, и жить спокойно. Если Людвиг скажет: "Бенедикт, будьте осторожны!", то недооценит своего ректора - и Людвиг этого не делает. Людвиг, оказывается, думает о другом.

Со стороны кажется - вот сидят на лавочке два старичка. Оба очень тихие, румяные и здоровые. Разговаривают себе чинно, тихонько и смеются, прикрывая рты. Если Людвиг станет предупреждать, он выставит себя идиотом. Он не сможет удержаться в рамках иерархии. Он говорит о другом. Он предупреждает, но по-иному. А этот мерзавец Игнатий ведет себя по-своему и не слушается совершенно! Людвиг - ему позволяет старость, - дал-таки совет:

- Бенедикт, а если кровопускание? - они работают с Людвигом уже двенадцать лет, танцуют одни и те же разученные танцы и прекрасно понимают друг друга. - Бенедикт, у Вас может случиться удар!

- Что?

- У меня уже было два удара. И у Вас сейчас он вот-вот случится! Идите-ка на кровопускание, о Месснере мы сами позаботимся. Идите, идите поскорее!

- Кровопускание? Как? - растерялся Бенедикт.

- Да! Немедленно!

Людвиг выводит ректора из игры? Какой игры?

- У меня было уже два удара! - нет, он просто заботится. - Я пошлю мальчишку вас проводить.

- Не надо, я сам. Спасибо Вам, Людвиг!

Бенедикт подобрал полы своего одеяния, нашарил под лавкой сумку и пошел в лазарет. Помахал на прощание Людвигу - тот принял приветствие и только после этого удалился и плотно закрыл дверь.

...

Лазарет находится дальше общежитий, лежачих мест в нем мало, а пиявки бывают не всегда. Сейчас студенты здоровы, а пиявки сыты и кровь сосать не станут. Магистр медицины громко позвал подручного: "Дидель!", тот принес посудину, либо маленький тазик, либо очень большую миску. Посудина медно блестит, в ней раньше могли варить варенье.

Бенедикта усадили на стул. Магистр медицины велит закатать рукава и ощупывает вены.

- Хорошо! - говорит он и касается левой руки. - Вот здесь!

Бенедикт тупо осмотрел предплечье; вен там много.

Магистр говорит:

- Господин ректор, подержите тут, - и касается низа левого плеча. Бенедикт крепко охватил руку над локтем.

- Отвернитесь!

- Да ладно! - смеется Бенедикт, и врач кричит снова, - Дидель!

Студент в кожаном почти чистом фартуке подал коробочку; врач извлек ланцет, блестящий и острый; Бенедикт стиснул руку. Кажется, что эти трое начинают игру: так слаженно они действуют.

- Отвернитесь, - повторяет врач; Бенедикт упрямо хихикает и качает головой. Тогда врач втыкает обоюдоострый инструмент, а Бенедикт всего лишь щурится. У врача нет фартука, но кровь его не пачкает.

- Дидель! - орет врач в третий раз; Дидель быстро и правильно подставляет свою миску: кровь прыгнула длиной дугой, и ее пришлось ловить довольно далеко. Кровь на стены не попала, чуть обрызгала фартук - а вот Дидель явно играет с его кровью, как в мяч. Он, конечно же, доволен. После него делает свой ход бодрый лекарь.

-Ого! Ишь, полетела! - говорит магистр медицины, а Дидель смеется над медным тазом. Балансируя своим тазиком, Дидель (а для друзей Дидерих) смеется.

Хихикает и Бенедикт, а магистру медицины обидно или тревожно, Бенедикт это чувствует сейчас:

- Смотрите-ка, ректор! Еще немного, и был бы удар!

Ректор не впечатлился, и врач решил восстановить свои полномочия:

- Дидерих! Чем пахнет эта кровь?!

Мальчишка смеется и отвечает:

- Она пахнет старым сидром!

- Верно! - тогда врач обращается к Бенедикту. - Вы очень голодны, надо бы Вам поесть! Дидель!

Мальчик принес горсть изюма и кусочек окорока. Бенедикт ждет - врач накладывает повязку ниже локтя, сует туда клубок тряпок. А потом ректор берет подачку и уходит к себе.

...

Такое кровопускание - бред, после него очень хочется спать. Бенедикт наконец-то спит по-настоящему, и ему снится странный сон. Итак, некто, он не знает, кто - устроил прекрасный публичный дом в сгнившем здании. Здание построено из рассохшихся трещиноватых досок. Женщина, что за него отвечает - повивальная бабка, она круглая и чернявая, одна воспитывает двух сыновей неизвестно от кого - и дочь, чей отец ей известен. Сейчас лето, хозяйка выходит из своего дощатого домишки. Тихо. Но она идет по своим делам, и Бенедикт рад - о, глупая баба сейчас увидит! Она видит: головы троих детей ее, братьев и сестрички, туго связаны за обрубки шей, рты и глаза их раскрыты; три левых ноги бегут, вертят головы, и это все как свастика тамплиеров. Они бегут, а повитуха орет и замолкает резко, словно подавилась большим куском, которого не разжевать. А Бенедикт смеется, хотя он не похож на Млатоглава, его не возбуждает кровь. Но должна бы пугать, потому что ими всеми играет умирающий Млатоглав.