Брок вернулся к чтению книги, сосредоточив внимание на разделе, где описывались титанические усилия доктора и миссис Бимиш-Невилл по восстановлению большого дома и расчистке зарослей, образовавшихся на месте некогда ухоженных садов и парков. Большое внимание уделялось автором описанию процесса культивации земли, предназначенной для здешнего огорода и сада целебных трав, посредством обработки ее органическими удобрениями без применения современных гербицидов и пестицидов, а также рационализации и благоустройству окружавших дом земельных угодий.

— Древней историей интересуетесь, да? — Голос, раздавшийся у него за левым плечом, звучал гулко и басовито, как если бы его обладатель был заядлым курильщиком сигар или только что проснулся. Брок посмотрел на говорившего.

— Так, пролистываю старые записи от нечего делать. — Он протянул незнакомцу руку. — Дэвид Брок.

— Норман де Лойнс, — отрекомендовался толстяк и присел за стол рядом с Броком. — Вы, как я понимаю, здесь новичок. Только что слышал за ленчем вашу беседу с леди Мартой. Не мог не слышать, так как сидел у вас за спиной. Совершенно невозможная женщина, не правда ли? Я называю эту парочку «С и М». Я Сидни и ее имею в виду, хотя в реальности у них все наоборот, поскольку это она — садистка, а настоящий мазохист, конечно же, Сидни. Он просто обязан быть таковым, чтобы как-то ладить с этой дамой. Иногда мне приходится сидеть за столом неподалеку от них и слушать их кошмарные разговоры об орешках и фруктах, а также о том, как правильно испражняться с точки зрения биологической целесообразности. В такие минуты я развлекаюсь тем, что представляю себе Марту в роли мадам Лэш. Пугающий образ, не правда ли?

Де Лойнс хихикал и подмигивал Броку до тех пор, пока не вызвал у него на губах ответной улыбки. Однако в следующее мгновение де Лойнс перестал смеяться и, резко меняя тему, спросил:

— Почему вас так интересует Алекс Петроу?

Брок посмотрел на книгу, которую де Лойнс держал в руке, машинально отметив про себя ее название: «Тайна багрового ущелья».

— Кто?

— Тот парень, что умер здесь в прошлом году. Вы ведь о нем спрашивали?

— Верно… Ну, мне просто стало любопытно. Вдруг вспомнил, что читал о его деле в газетах.

— Да, тогда газетчики вволю порезвились.

— Марта Прайс, похоже, считает, что его оклеветали.

— Полагаю, он ей нравился. Он умел угождать женщинам. Мог быть совершенно очаровательным человеком, если хотел.

— Судя по всему, вы частый гость в этом заведении…

— Мм-м… Я знал этого парня довольно хорошо, если вы на это намекаете. Когда он умер, я пережил настоящий шок. — В его голосе, впрочем, особого волнения не слышалось.

— Не сомневаюсь, что это событие многих здесь взбудоражило. Вы были здесь в это время?

Де Лойнс согласно кивнул.

— Тогда полиция здесь все вверх дном перевернула. На совесть поработала, ничего не скажешь… С тех пор мы живем без молодого Алекса. С его смертью мы словно стали беднее, — добавил де Лойнс. — В нем было нечто такое, чего всем нам здесь здорово не хватает. Большинство пациентов такие унылые, блеклые… как слабый чай. Прямо моральные пуристы какие-то. Но быть может, это вам даже импонирует?

В его словах, казалось, крылся вызов. Брок улыбнулся:

— Ну нет. Хотя я, похоже, понимаю, что вы имеете в виду. Но возможно, все это следствие диеты. После двух дней на воде и лимонном соке мне и слабый чай покажется мясом.

Де Лойнс расхохотался, запрокидывая голову. Его смех напоминал лошадиное ржание.

— Мы, дорогой друг, будем за вами присматривать. После периода инициации Стефан назначит вам витамины, и вы снова воспрянете духом. Ну а потом мы найдем для вас что-нибудь более существенное — такое, во что можно вонзить зубы.

Он поднялся.

— Рад был с вами познакомиться, Дэвид. Уверен, что мы еще не раз с вами пересечемся… О! — Он остановился на полпути к двери, повернулся и посмотрел на Брока: — Вы уже разговаривали с Беном Бромли? Право, с ним стоит перемолвиться словом, особенно… — тут он указал на книгу Фелисити Филд, которая лежала на столе перед Броком, — особенно если вас интересует то, что происходит в этом заведении.

— Мне уже назначено. Я должен встретиться с ним завтра, Норман.

— Ну и отлично. Презабавный парень этот наш Бен. Маленький, но любому даст сто очков вперед. — Он растянул губы в зловещей улыбке. — Ну, до встречи.

Брок проследил за тем, как он закрыл за собой дверь, поморщился и перевел дух. Потом опустил голову, глядя в книгу, но не видя ее. Де Лойнс не числился в списке пациентов, имевшемся у Кэти. Де Лойнс в прошлом году здесь был, но в этом чертовом списке не значился.

Брок покачал головой, моргнул, а потом сфокусировал взгляд на находившейся у него перед глазами странице. Его внимание привлек снимок, под которым помещалась надпись:

Тогда директор выглядел намного моложе. Лицо гладкое, бороды нет, да и волосы куда длиннее и гуще. Стоявшая рядом с ним красавица даже отдаленно не походила на Лауру Бимиш-Невилл.

Сосредоточенно морща лоб и продолжая размышлять о де Лойнсе, Брок медленно листал книгу, пытаясь отыскать в ней хоть какую-нибудь информацию относительно первой жены доктора Бимиш-Невилла. Довольно скоро он нашел ее имя — Габриэль и короткое сообщение о том, что они с доктором Бимиш-Невиллом встретились и полюбили друг друга, когда он учился на врача в Кембридже, где итальянка Габриэль изучала английский язык в одной из лингвистических школ. По мнению мисс Филд, впоследствии именно Габриэль выбрала Стенхоуп-Хаус в качестве резиденции новой клиники. Мисс Филд предлагала читателю согласиться с тем, что выбор, сделанный молодой итальянкой, был безупречным и даже закономерным. Как-никак она была родом из тех же мест, что и знаменитый Палладио.

Брок пожал плечами и захлопнул книгу. Он по-прежнему думал о де Лойнсе, отчего лицо у него приняло озабоченное, даже хмурое выражение. Возвращая «Историю Стенхоупа» в шкаф, где стояла различная справочная литература, он, секунду подумав, взял с полки справочник «Кто есть кто в Англии», в котором нашел трех де Лойнсов: бригадного генерала, члена парламента и их племянника Нормана, сорока шести лет, хирурга-ортопеда. Норман уж точно относится к козлищам, подумал Брок, поставил справочник на полку и закрыл стеклянную дверцу шкафа.

Курс «Обуздай свой стресс» вела худая, но очень активная женщина средних лет, которая заставила всю группу основательно понервничать, предложив для начала пациентам раскрыть свою подноготную в присутствии товарищей по несчастью, уделив особое внимание своим страхам. Брок признался, что его преследует страх оказаться один на один с большой аудиторией, готовящейся выслушать его сообщение, с совершенно пустой головой и без нужных ему записей. Терапевт энергично закивала и заявила, что у него боязнь каких бы то ни было выступлений на публике.

После такого многообещающего начала последовала небольшая лекция по теории вопроса, во время которой рассматривались причины возникновения стрессов и обсуждались биохимические процессы в ситуации типа «дерись/беги». Одно за другим лица пациентов обретали вежливо-сонное выражение, каковое они сохраняли до тех пор, пока терапевт не раздала листочки с вопросами теста, предназначенного для определения уровня индивидуальных стрессов. Но поскольку вопроса «Не пытались ли вы выследить убийцу в течение последних нескольких дней?» в тесте не было и поскольку Брок в последнее время не разводился, с квартиры не съезжал, работу и ближайших родственников не терял, его показатели оказались до смешного низкими.

В завершении вниманию аудитории были предложены различные техники контроля над стрессом. Максимальным успехом пользовалось расслабление. Пациенты один за другим ложились на пол и, подложив под голову маленькую подушечку и закрыв глаза, пытались выполнить инструкции терапевта, которая предлагала им сначала особым образом дышать, затем добиться мышечного расслабления, а затем достичь умиротворенного состояния души. Прошло совсем немного времени, и к медоточивому голосу терапевта стали примешиваться звуки, подозрительно напоминавшие храп, громкость которого возрастала по мере того, как терапевт углублялась со своими подопечными, которые еще бодрствовали, в идиллические зеленые дубравы, созданные воображением.