1.09.1977 V. «Вот мнения о сущности примет…» Вот мнения о сущности примет: Есть люди, им подвластные. Иные, Напротив, говорят: приметы – бред. …Незрячие – одни, а те – слепые. Подчас Добро не отличить от Зла И холод лести – от тепла участья. Подчас приносят счастье зеркала Разбитые. И горе – сны о счастье. Июнь 1977 VI. «Мне снилась смерть любимого созданья…» Мне снилась смерть любимого созданья А. Блок Мне снилась смерть любимого созданья. Явился Божий Ангел предо мной, И в древний храм, исполненный молчанья, Он ввёл меня в безлунный час ночной. Все юноши, влюблённые в созданья Своей мечты, молились там, скорбя. Был траур. Были свечи, отпеванья И гроб, в котором не было – тебя. Июнь 1977 VIII.[6] «Я превращу весь мир в волшебный сад…» Я превращу весь мир в волшебный сад. Деревьям дам я вечное цветенье, И музыку заменит птичье пенье И нежный звон невидимых цикад. Я улыбнусь – и явью станут сны, И век чудес на землю вновь вернётся, И осень златоликая сольётся С ликующею зеленью весны. Март 1977 IX. «…И за все признанья на бумаге…» …И за все признанья на бумаге, И за все бессонные огни На каком ещё Архипелаге Суждено нам кончить наши дни? Грозный рок, куда же ты нас гонишь? К смерти ли… страшней которой нет? Но ГУЛаг, Елабуга, Воронеж В наших душах – с юношеских лет. 1977 X. «Демонизм бушующей стихии…» Демонизм бушующей стихии, Завыванье ветра, грохот грома — Здесь мой дом. И тучи грозовые В небе для меня – лишь кровля дома. Молнии – блистающие блики, Каждая из них – моя лампада. Праздник бури – вот мой Дом великий, Демонизм грозы – на стогнах града. Февраль 1977 XI. «Я выдумал тебя, царевна Несмеяна…» Я выдумал тебя, царевна Несмеяна, Прекрасней, чем восход, печальней, чем закат. Я выдумал тебя негаданно-нежданно Из радости удач и горечи утрат. В отчаянье моём мне было так желанно Увидеть хоть во сне твой облик неземной. Я выдумал тебя, царевна Несмеяна, Поверив в то, что ты – не выдумана мной. Май 1977
XII. «Вам, враги мои, вам, коими гоним…» Вам, враги мои, вам, коими гоним Каждый, не вернувшийся в Сегодня, Вам, смеявшимся над именем моим И над верой в свет Любви Господней, Вам, не принимающим меня, Слугам всех приказов и капризов Я, поэт Потерянного Дня, Вам бросаю сей надменный вызов. Июнь 1977 XIII. «Я – маг, превращающий в чёткие строчки…» Я – маг, превращающий в чёткие строчки Тревогу и ревность, любовь и печаль, Неистовый Демон в земной оболочке, Чей взор беспощаден и нежен – как сталь. То раб Люцифера, то Ангел Господний, Я льда холоднее и жарче костра. Я – маг, превращающий ваше Сегодня В волшебную сказку о вечном Вчера. Март 1977 XIV. «Люди из Сегодня! К вам храня…» Люди из Сегодня! К вам храня Нежность в сердце, я не жду ответа. Я прощаю вас. Прими меня, Светлая река забвенья – Лета. Но однажды – на исходе дня К вам в сердца войдёт лучами света, Песней предзакатного огня — Грусть сентиментального поэта. Январь-февраль 1977 XV. «Ты мне чужда, прекрасная страна…» Ты мне чужда, прекрасная страна, Земля царя-строителя Давида. О, Грузия! Неверная жена Востока – легендарная Колхида. Люблю тебя. Но мне не суждена Взаимность – ибо счастливы другие. А я… Увы, мне так же неверна Моя чужая родина – Россия… Июнь 1977 Георгий Немон Бумажный Парфенон Стихи 1977–1978 Елене Кричевской, Владимиру Алейникову и Солнцу Нам с музыкою легче на земле, А в небе с нею – свита Аполлона… Владимир Алейников. «Стансы к Елене» I. Элегия для Алейникова («Задумчивый паук…») Кукушка о своём, а горлица о милом… Владимир Алейников Задумчивый паук Чуть трогает струну — И тишина звенит в озябших пальцах ветра. И этот чистый звук, И эту тишину Не втиснуть в Парфенон классического метра. Не втиснуть – замкнут круг. Над заревом печным Взлетают угольки и, опускаясь, гаснут. Задумчивый паук Узором кружевным Соткал сплетенье слов «прекрасно» и «напрасно». И ветер тишину Похоронил в золе, Бумажный Парфенон стал пепельной могилой. И камень шёл ко дну, Металл ржавел в земле… «Кукушка о своём, а ветер – всё о милой»… Не плачь, мой милый друг, Влюблённый в тишину, Внемли сплетенью слов классического метра. Прикосновеньем рук Я трогаю струну — И снова тишина звенит в ладонях ветра. вернутьсяПод номером VII стояло стихотворение «Из карточной колоды на песке…», впоследствии включенное автором в рукописную книгу «Бумажный Парфенон», а затем опубликованное в книге стихов «Неизвестность». |
