Два галльских племени, секваны и эдуи, вели между собой непримиримую войну за первенство. Германские войска под предводительством царя Ариовиста поддерживали секванов. Для защиты от них эдуи обратились за помощью к Цезарю, который был тогда проконсулом и управлял римскими владениями в Нарбоннской и Цизальпийской Галлии.

Армии римлян и германцев встретились недалеко от берегов Рейна, у горного массива Вогезы. Благодаря своей изобретательности и таланту полководца, Цезарь одержал в битве при Вогезах блестящую победу.

Крикс отставил опустошенную миску и заговорил, глядя в огонь. Другие солдаты не проявляли ни малейшего интереса к его рассказу. Судя по их безучастным лицам, эту историю они уже слышали не раз. А вот молодой Матуген был новичком.

– Мы разгромили германцев при Вогезах. Их царь Ариовист в числе немногих сумел переправиться через Рейн, но большинство его воинов и даже две его жены и дочь погибли. А вторая дочь попала к нам в плен.

– Разве германцы были так слабы? – недоверчиво уточнил Матуген.

– Наоборот. В наших войсках ходили мрачные слухи о неистовой силе германских воинов. Говорили, что их готовят к войне с самого детства, что их юноши не знают женщин до двадцати лет и даже дольше – сохраняя целомудрие, они берегут силы для битвы. Рассказывали, что германцы ведут простую жизнь и не привыкли к телесным удобствам, поэтому их выносливость в схватке не знает предела. Такие разговоры подорвали боевой дух наших солдат. Узнав об этом, Цезарь созвал центурионов, наших командиров, и произнес речь, которая наполнила их сердца стыдом за проявленную слабость и вновь зажгла в них огонь мужества. Вот такой он, великий Цезарь, – слава ему!

– Слава Цезарю! – эхом отозвался молодой легионер.

– Я служил в Десятом легионе. Когда Цезарь отправился на встречу с Ариовистом, с ним должны были ехать только всадники. Но мы были любимцами Цезаря, и только нам он мог доверить свою жизнь. Он приказал галльским всадникам спешиться и посадил нас, своих легионеров, на их коней. Цезарь оказал мне великую честь: для своей личной охраны он выбрал десять воинов, и я был среди них. Ариовист и Цезарь вели разговор, сидя верхом, и мы были рядом. Остальные всадники, и наши, и германские, оставались на расстоянии двухсот шагов. Ариовист держался высокомерно и не пошел навстречу предложениям Цезаря. Затем к нам примчался гонец и сообщил, что германские всадники начали метать в наших легионеров копья и камни. Услышав это, Цезарь отдал приказ вернуться в лагерь и покинул Ариовиста.

– Неужели великий Цезарь испугался? – в изумлении отпрянул молодой.

– Сразу видно, что тебе не знакома сила его военного гения, глупец! – оскорбился Крикс. – Мы готовы были разорвать наглых германцев, но Цезарь приказал отойти, чтобы никто не смог обвинить его, будто он напал на противника во время переговоров. После этого в течение нескольких дней Ариовист менял расположение своей армии и, наконец, обошел наш лагерь с тыла, чтобы отрезать от поставок продовольствия. Он расположил повозки вокруг своих войск и посадил на них плачущих от ужаса женщин. Так он хотел лишить своих воинов пути к отступлению.

Крикс умолк, вспоминая.

– Настал день битвы. Великий Цезарь выстроил легионы в две линии, и еще одну линию оставил в резерве. Он приказал увести своего коня и коней других командиров, чтобы сражаться, как легионеры. Мы налетели на противника так стремительно, что никто не успел метнуть копья, и мы бились на мечах. Я сражался бок о бок с Цезарем. На левом фланге германцы уже были повержены, но на правом они сильно превосходили нас числом. Нам пришлось нелегко. Слава богам, на помощь пришли резервные легионы. Мы гнали германцев до Рейна и перебили большинство из них. Великий Цезарь во второй раз оказал мне честь – в награду за отвагу в битве я получил этот кинжал из его рук.

– Воистину боги любят тебя, Крикс! – воскликнул Матуген. – Разве такое возможно, чтобы простой солдат получил награду от самого Цезаря? Тем более что ты даже не римлянин по рождению. У тебя галльское имя. Крикс ведь означает «кучерявый»?

– Послушай меня, новобранец. Чтобы заслужить одобрение великого Цезаря – слава ему! – не надо иметь знатное происхождение, богатство или высокий чин. В соратниках, так он называл нас, Цезарь уважает лишь мужество и воинскую доблесть, потому что сам он – великий воин. В легионах ходили легенды о его храбрости. Много раз он бросался с мечом в гущу боя. Говорят, он даже тайно пробирался к попавшим в засаду войскам, переодевшись в галльское платье. А я, к твоему сведению, уже давно стал гражданином Римской республики. Ты ведь тоже галл, Матуген – сын медведя – усмехнулся легионер.

Молодой замолчал, переваривая услышанное.

Крикс поднялся, расправил могучие плечи и подошел к солдату, который, скрестив ноги, сидел на ближайшем к нему тюфяке и чинил свой панцирь.

– Что-то я устал сегодня, Эйсон. Хочу пойти в термы. Ты со мной?

– Не могу. Скоро моя очередь заступать в караул, а мне еще надо успеть… Видишь, кожаный ремень перетерся?

– Я пойду с тобой в термы, Крикс, если позволишь, – подхватился Матуген.

– Так и быть, – снисходительно отозвался Крикс, – только если не будешь донимать меня вопросами. – На самом деле ему льстило внимание новичка. Остальным товарищам давно наскучили его рассказы. – Позже пойдем, после смены караула.

Матуген не унимался:

– Не сердись, Крикс, я все же спрошу. Как ты оказался здесь? Разве охрана торговой дороги – достойное занятие для заслуженного воина?

– Лучше не зли меня, новобранец, а то я покажу тебе, как оскорблять ветерана! Я отслужил свое, отдал Республике половину жизни и много раз проливал кровь. Следующей весной моя служба закончится. Я получу вознаграждение, которое мне причитается, и поселюсь в тихом месте, где будет поменьше назойливых болтунов вроде тебя.

Крикс нахмурился и вышел на улицу. Матуген, как хвост, потащился за ним. Судя по всему, он не принял всерьез угрозы ветерана.

После ухода Крикса и Матугена внизу установилась тишина.

Потрясенный Никита вспомнил о своем товарище. Казалось, старик был так поражен происходящим, что перестал не только шевелиться, но и дышать.

– Дед, отомри, – засмеялся Никита.

Тот вздохнул и переступил с ноги на ногу. Понять, как работает магическая связь, Никита не мог. Почему она действует лишь в одну сторону, тоже было неясно. Зато пользоваться ею было чрезвычайно интересно.

– Слышал? У них есть термы. Значит, в нашей деревне раньше были теплые источники. Жалко, что не сохранились, а то был бы у нас свой, деревенский СПА-комплекс.

Дед покрутил головой, будто отогнал назойливую мысль. Лицо у него было задумчивое.

– Профессиональные военные – особые люди, – сказал он, глядя на оставшихся в казарме солдат. – Я никогда не служил в армии, но с оборонным ведомством общаться приходилось. Среди моих инженерных разработок было несколько совершенно секретных проектов.

Никита навострил уши – Деда снова потянуло на воспоминания. «Значит, моя догадка была верна. Дед – крутой инженер. Система отопления в моем доме – его рук дело».

– Мне повезло, я редко сталкивался с тупицами и солдафонами среди военных. Моими заказчиками были в основном очень умные и знающие люди. Многие из них имели боевой опыт – настоящие герои. Они были так же помешаны на своем деле, как я сам, могли работать сутками, если надо. Но между нами было принципиальное различие: в противоположность мне, они никогда не сомневались в том, что делали. А меня до сей поры мучит вопрос: во благо или во вред людям служила моя работа?

Солдаты внизу собирались заступать в караул. Эйсон завязывал ремешки залатанного нагрудника, его напарник, уже полностью экипированный, внимательно осматривал древко копья.

– Я не занимался разработкой вооружения. Никогда. Это была принципиальная позиция. Моя компания создавала только технологии защиты боевой техники и средства для выживания в экстремальных условиях. Но меня часто мучила мысль о том, что, защищая одних солдат, я помогаю убивать других. Этичность этой работы всегда была для меня под вопросом. Особенно в нашем мире, когда в каждом военном конфликте небезупречны намерения любой из сторон.