- С кем? - хмыкает Лия и опирается о парту напротив сестры, глядя ей в глаза с насмешкой. - С тобой что ли?

- Амелия, - мягко вмешивается Габриэль, ощущая, что эти двое готовы повздорить прямо сейчас, и их конфликт заставляет её чувствовать всей кожей желание убраться отсюда поскорее, чтобы не видеть и не слышать того, как кто-то ссорится, - зачем ты нас позвала?

Кузина тушуется, отводит взгляд и теряет половину своего боевого задора, с которым она так яростно вступила в перепалку с сестрой.

- Мне нужно рассказать тебе кое-что, - наконец, выдавливает из себя Амелия.

Габи присаживается рядом, бросая взгляд в окно, где полоса заката медленно тлеет, заставляя глаза привыкать с сгущающемуся мраку.

- Я тебя внимательно слушаю, - она вся подбирается, готовясь услышать о новых проблемах, которые снова обрушились на её голову.

- Это... Это касается тебя и мистера Кастра, - Амелия пытается подобрать верные слова, а голос её становится тише.

Лия не вмешивается, хотя выражение её лица особенно красноречиво. На нём, словно неоновая вывеска с вопросом 'О, да неужели?'. Габи кутается в тонкую пижамную рубашку, хотя сегодня тёплая ночь.

- Что-то случилось? - подсказывает она Амелии, и та кивает головой.

- Да. То есть... - снова заминка и взгляд направленный в сторону. Этот разговор ей неприятен, понимает Габи, вспоминая как себя вела Амелия, когда рассказывала о том, кто виноват в том, как выглядит и ведёт себя её младшая сестра. - То есть нет, но...

- Амелия, - Габриэль протягивает к ней руку и берёт её пальцы в свои, чуть сжимая. Подруга поднимает на неё взгляд, в котором испуг, стыд и отчаянная решимость, смешались в однородную массу, переполняющую её, - всё хорошо. Я поддержу тебя, помнишь?

- Дело не в этом, - Амелия качает головой и смотрит ей в глаза, кусая губы, и решаясь, выпаливает, - ты не виновата!

Кажется, это та фраза, которую менее всего ожидает услышать Габриэль. Она ставит её на несколько секунд в ступор, и девушка пытается понять зачем это было сказано, уточняя:

- В чём?

- Ни в чём. Ты должна это знать. Тебе не за что винить ни себя ни его. Вы оба не при чём, я хочу, чтобы ты помнила об этом, когда я расскажу тебе кое-что.

- Ты что, рылась в моих вещах? - внезапно зло цедит Лия, в упор глядя на сестру.

- Да пусть даже если и так, какая разница?! Она должна знать! - Амелия заводится по новой, вскидывая подбородок и поджимая губы, сверкает глазами.

- Должна? - неприятно повторяет Лия, - и с чего это ты взяла что у тебя есть право решать,ж что она должна знать, а что нет?

- Знать о чём? - Габриэль снова пытается увести сестёр с тропы войны, но, кажется, её неосведомлённость только подстёгивает их, и они продолжают, не обращая внимания.

- Если бы там было хоть что-нибудь стоящее, нечто-то большее, чем неподтверждённые ничем догадки, тогда нам было бы что обсуждать и я бы не стала скрывать этого.

- Да? А что насчёт точно известного тебе, а, Лия? - Амелия пылает такой яростью, что Габи чувствует страх, который никогда не испытывала к старшей кузине. - Или десять процентов сомнений заткнули тебе глотку, а? А как же то, что у тебя было на шабаш, а? Ты ни единого слова не сказала никому, почему здесь бы ты стала рассказывать ей о том, что отыскала на него и его семью?

- Потому что мы одна семья, - внезапно спокойно и твёрдо говорит Лия, но Габи не до этого уже через мгновение, когда лия поворачивается, и, глядя ей в глаза таким же уверенным тоном сообщает. - Ты родная дочь нашей тёти Роуз и, скорей всего, её мужа. Но тёти Роуз точно родная. И нам тоже.

Ненависть имеет неограниченные возможности, когда речь идёт о людских душах. Она меняет их до неузнаваемости, но кое-что остаётся. Отголоски того, кем ты был до того, как эта болезнь поразила тебя.

'Та, какой бы была Лия Фрейзер, если бы не решила кануть во тьму,' - размышляет Габи, упуская суть ещё несколько мгновений, - 'наверное, она, как и сейчас, была бы преданной своей семье. Была бы опорой, способной вынести удар какой угодно силы. Как жаль, что её сломали ещё тогда, в детстве...'

- Нет ни одного факта..., - повторяет Лия терпеливо, снова переводя взгляд на сестру.

- К чёрту факты! Она имеет право знать даже о возможности! - взрывается Амелия, когда до пергруженного мозга Габи, наконец, доходит о чём её сообщили.

-Постойте, - её голос просел, и она даже откашливается, пытаясь не звучать как маленькая девочка, потерявшаяся в лесу сомнений, - так меня что, не удочерили?

- Документы фальшивка, - замечает Амелия, но и здесь сестра даёт ей отпор.

- Нет, документы настоящие, - Лия качает головой, - а вот их содержимое ложь. Я не знаю зачем бабушка сделала это, но то, что тебя забрали из приюта это чушь. Ты наша родная кузина, единственная дочь нашей тёти, будь уверена, я отправила твои волосы, чтобы убедиться в том, что то как ты похожа на тётю Роуз в юности не совпадение. Думаю так бабушка пыталась тебя защитить от дел нашего отца и Джины, если она в этом тоже была замешана.

- Не думаю, - Амелия качает головой. - Мама не пошла бы на такое.

- Мы не можем этого знать наверняка, - спокойное замечание потрясает на мгновение, а уже в следующее Габи соглашается. Действительно, узнать то, на что способен человек можно лишь предоставив ему неограниченные возможности.

- О возможности чего я должна знать? - одна мысль цепляется за другую, и Габи переводит взгляд с одной девушки на другую, пытаясь понять о чём они вели последний жаркий спор.

В комнате повисает гнетущее молчание на несколько секунд и, когда оно затягивает опасно, ито разрывается одновременным:

- Ничего.

- Самоубийства, - шепчет Амелия под напряжённым взглядом и спешит объясниться, - того что ты могла быть причиной самоубийства Фредерика Дайсона, отца Уильяма Кастра. Он, скорее всего не знал, о том что ты выжила после той автокатастрофы, и думал, что убил беременную женщину, словно сделал это с собственной женой.

Едва Амелия это произносит, как её лицо меняется. В дверях кабинета стоит их сегодняшний дежурный учитель, в задачу которого входит следить за тем, чтобы все ученицы оставались в своих комнатах после отбоя и не мешали всем остальным.

Габи кидает взгляд в ту же сторону и не может контролировать своих чувств, при виде лица Уильяма Кастра, который неслышно вошёл несколько секунд назад.

Его лицо мертвенно спокойно и Габи желает обнять его и утешить, но ей и самой сейчас нужно утешение, ведь это просто невероятно, немыслимо. Момент пересечения их взглядов разрушается, когда Габи слышит едкое замечание Лии:

- Ну, конечно, возможно его отец убил твоих родителей, но это всё лишь догадки. Как и догадки, что залогом вместо оплаты стал принудительный брак одной из наследниц семьи Фрейзер на потомке мистера Кастра, который всю жизнь был известен под именем Фредерика Дайсона. Или того, что наш отец поплатился за подобный заказ - во вселенной возможно многое, и менее вероятные вещи. Всё это не более, чем пустой звук, без подтверждения или опровержения...

Лия говорит что-то ещё, но Габи её совсем не слушает. Она видит, как мертвенно-бледное лицо каменеет, но это совсем не то холодное спокойствие, которое она видела прежде в свою сторону, нет, это панцирь, который сдерживает все эмоции мужчины. Сейчас для неё существует ничего, кроме той боли, того отчаяния, в котором она тонет, и лишь рука Амелии, всё ещё сжимающая её пальцы заставляет её цепляться за соломинку надежды.

- Это правда? - она выдыхает тихо, безжизненно.

- Я не знаю, - безжизненно отзывается мужчина, - только то, что у него было оружие и он знал, что может не вернуться домой. Отец часто пил в последний месяц жизни и повторял, что он разрушил жизнь хорошей семьи. Я приехал сюда, чтобы узнать у тех, на чью семью он работал в последний раз, прежде чем...

Мистер Кастра замолк, его лицо стало нечитаемым, взгляд похолодел, становясь таким же, как и весь этот год, сколько Габриэль видела это.