'И всё же какой позор', - крутится в голову у Уилла, пока он слушает как Лия рассказывает ей одной известные факты о строительстве библиотеки, - ' она же младше меня на семь лет, почти растление малолетних!.. Нет, это нужно гнать прочь, из себя навсегда. И никогда не позволять желанию вернуться...'

Он снова смотрит на Лию и чувствует необычный прилив спокойствия от её достоинства и уверенности. И ему ничуть не странно, что именно она изуродованная, обезображенная, является для него оплотом равновесия и покоя.

Лия.

Соблюдение рамок приличий это полный бред. Вот они идут с их учителем в библиотеку и даже разговаривают о пустяках только для того, чтобы соблюсти социальный этикет. На самом же деле всё их существо - и её, и их учителя - впитывает разговор, который случается в каком-то метре от них, и ведётся так тихо, что Лия и сама убавляет громкость голоса, рассказывая никому не нужные факты о лепнине, и бросая короткие взгляды за спину.

А ведь там разворачивается настоящая драма - две подруги, сблизившиеся слишком быстро на основе общей беды пытаются прояснить ситуации, которые стоит считать предательством. Лия старается не показывать своего любопытства, и сперва думает что лишь она заинтересована, пока не замечает, как их учитель даёт ответы на полтона ниже, и почти не смотрит на собеседницу, хотя прежде его уличить в таком нарушении этикета было нельзя.

'Почему вы так внимательны к тому, что твориться у нас за спиной?', - размышляет Лия, то рассматривая его, то искусно выполненные барельефы, когда позади раздаётся:

- Ты не понимаешь! - до отчаянья взволнованно, а от того на пару тонов выше, но всё ещё шёпотом выдаёт Амелия. - Да мы даже не знаем друг друга!..

Габи отвечает куда сдержанней и тише и Лия с трудом сдерживает порыв повернуть голову и считать с мимики хотя бы часть слов, чтобы восстановить разговор. Вот только стоит ей обернуться, как он прекратится вовсе, и девушки перейдут к натужным улыбкам, вместо того чтобы разобраться со сложившейся ситуацией.

- Никто этого не хотел! Так вышло - обязательный пункт отцовского завещания...

Лия всё же не может удержаться и бросает короткий взгляд на сестру и кузину, и внезапно замечает, как напрягается мистер Кастра. Он, кажется, вообще перестаёт её слушать, впитывая в себя каждое слово, и это уже совсем подозрительно.

'Не ожидала, что она скажет правду', думает Лия, подбираясь.

В жестах Габи нет ничего того, что она надеется увидеть - закрытости, отстранённости, злости. Кузина по прежнему раздражающе мягкая, словно зефир, и это свойство доводит Лию до новых ступеней бешенства.

'Как же она вообще может жить без внутреннего стержня?' - раздражается Лия и отворачивается от них, и разглядывает собранного больше обычного учителя. - 'Чем же вас так интересует трагедия моей семьи и завещание отца, мистер Кастра? Что вы здесь делаете? Почему вы явились именно сейчас? Что изменилось?'

Вопросы непрестанно крутятся у неё в голове, но нельзя не заметить одну особенность - Уильям Кастра всегда выглядит таким спокойным и собранным, что она невольно заражается этим. Он действует на неё словно умеренная доза мятного чая, и это помогает обуздать свои чувства лучше, чем дрянные советы этого пустомели, которого отчего-то называют их школьным психологом.

В свете странного интереса к её семье эта расслабленность очередная причина взять себя в руки.

- Итак, обитель знаний, - мурлычет Лия, распахивая двери основной библиотеки, и пропуская мужчину вперёд себя, чтобы он отказался впечатлён изысканным убранством одной из самых любимых - а от того реже всего посещаемых - мест в этом доме.

Заминка даёт ей время, чтобы оценить ущерб, принесённый сестрой кузине, но они выглядят слишком тихими для счастливых, но недостаточно подавленными для несчастных.

Сестричке и впрямь удалось сдружиться с их беззащитной сводной кузной, удовлетворённо отмечает Лия и проходит следом за учителем, раздумывая, какой удар окажется смертельным для их дружбы. Может его стоит организовать? Позже, конечно, пусть привыкнут друг к другу, привяжутся покрепче. Так будет куда интереснее...

- А если не секрет, мистер Кастра, где вы учились? - спрашивает Лия, опускаясь в одно из ближайших кресел. Учитель выбирает такое же напротив, а вот Амелия и Габриэль занимают один небольшой диванчик, садясь близко друг к другу, но не соприкасаясь.

- В Оксфорде, - спокойно отзывается мужчина, и Амелия поднимает брови в изумлении.

- Вы учились в лучшем университете страны?

Уильям согласно кивает, и это наводит на некоторые размышления.

'И откуда у вас деньги на то, чтобы учиться в одном из пятёрки самых престижных заведений Великобритании', - настороженно думает Лия, перестукивая пальцами по подлокотнику, - 'или же вы так талантливы, что прошли туда по гранту, но тогда что такой одарённый мужчина забыл в школе за эту нищенскую зарплату?'

- Вам, наверное, трудно было - там невероятный конкурс на подобные места, - сочувственно замечает Лия, цепко следя за реакцией мужчины, и запоминая всё, что он сообщает о себе. Поможет в дальнейших изысканиях.

- Конкурс довольно трудный и одним из условий отбора было индивидуальное собеседование.

- И вы его, конечно, прошли с блеском? - тихо интересуется Габи, словно не уверенная, что ей вообще можно открывать рот, и такое поведение забавит, ведь, Лия отлично осведомлена о пылких чувствах кузины к их преподавателю.

- Боюсь, что нет, мисс Фейн, - вежливо отзывается мистер Кастра, и от его тона тянет ощутимым холодком.

- Вы не получили грант? - Лия гнёт свою линию, желая выведать интересующие её сведения из мужчины. - Постойте, вы же говорили, что вы жили в приюте...

- Так и есть, - кивает Уильям, - к тому моменту, как мне нужно было поступать, я уже достиг совершеннолетия и мог распоряжаться деньгами, оставленными отцом на моё обучение. На первый год содержимого трастового фонда хватило, а после этого мне повезло получить грант.

Лия успевает удержаться и не спросить о том, кем был отец мужчины, и сколько ему пришлось работать, чтобы получить эту сумму, когда Габи, набравшись смелости, задаёт свой вопрос:

- А почему вы выбрали именно литературу?

- Действительно, - замечает Лия, - почему не математику, не историю, или что-то ещё? Вы ведь, если позволите, не романтик, чтобы искать скрытые смыслы в сюжетах и описаниях.

- Потому что литература это то, что изменить нельзя. - Мистер Кастра разъясняет, и его тон становится сразу же поучительным, и девочки чувствуют себя как на паре. - В математике можно придумать новый код, сделать открытие, которое перевернёт её до самых основ. В любой точной науке последующие находки и достижения меняют всё ранее изученное. Неизбежно, рано или поздно это случается.

- Пусть так, но почему не история? - любопытствует Амелия.

- Она лжива, - учитель переводит взгляд с одной девушки на другую, осыпаемый ворохом их вопросов.

'Прямо как ты', - мысленно добавляет Лия, но проглатывает колкость, заменяя её замечанием:

- Не думаю, что литература отличается правдивостью.

- Конечно, но когда ты читаешь историю, ты веришь каждому слову. Веришь, словно именно она истина в последней инстанции. В литературе же все иначе. Ты знаешь с первого слова о том, что всё сказанное не реальность, а вымысел. Ты настроен скептически к жизнеописаниям, и, порой, узнаёшь из них больше, чем из исторических источников. И всё же, ты помнишь, что главное - это передать чувства. Заставить читателя прожить каждое слово. Историю переписывают при радикальной смене власти - провернуть то же самое с литературой трудно. Как, впрочем, и с любой отраслью искусств. Можно запретить, но запретный плод сладок. Можно не акцентировать внимание, но в наш век информация распространяется как пожар. В конечном итоге, именно отрасль искусств является зачастую самым верным её источником, хотя, как известно, все художники лгут. И рисовать я не умею, поэтому - литература.