- Не путайся под ногами. Погода добрая. Иди, румянец нагуливай.

Она бродила по предгорьям, залитым солнцем, под щебет жаворонков и стрекот кузнечиков. Белая кошка сопровождала её, гоняясь за ящерицами и бабочками. В полдень Веришка присаживалась где-нибудь и развязывала узелок с едой, который давала ей с собой Бумшарша.

Веришка медленно ела, наслаждаясь покоем и свободой, истаралась не думать о том, каксильно вскоре изменится её жизнь. В траве прошуршало, кошка кинулась на звук, но вскоре вернуласьи бросила к ногам Веришки полузадушенную мышь. Зверек еще попискивал, но, придавленный кошачьей лапой, уже не дергался, а бурая шкурка на животе пропиталась кровью.

- Тебе не стыдно? – грустно попеняла Веришка кошке. – Ей же больно.

Кошка довольно муркнула и, поддав лапой, перекатила мышь на другой бок.

- Отдай, - альва отпихнула кошку, и взяла зверька в ладонь, рассматривая. Мышь часто-часто дышала, закрыв глаза и уже не пища. У Веришки защипало в носу. – Бедненькая. Мне так тебя жалко.

Альва сложила ладони ковшиком и, покачивая мышь, стала тихонько напевать. Мелодия рождалась сама, а вслед за ней пришли и слова. Они лились плавно, словно Веришка давно знала их, словно пела уже не единожды. Похожие песни напевала Веда-мать. Ладоням стало горячо, а затихшая мышь вдруг дернула хвостом и открыла глаза. Веришка замерла, не смея поверить увиденному. А мышь вскочила и, бодро перебирая лапами, шмыгнула с ладоней в траву.Альва пригнулась, раздвинула зелень, гадая, куда скрылась ожившая беглянка. И почувствовала странный запах. Он был ей знаком, и в то же время в нем чувствовался новый оттенок. Веришка поискала глазами и сорвала стебелек, покрытый мелкими сиреневыми цветами. Поднесла к носу. Она прекрасно знала это растение. И его аромат. Но теперь в его запахе она различила нечто, что привело её в смятение. Цветы пахли… здоровьем? Не просто здоровьем -чистым и глубоким дыханием, лёгким и мимолетным. Веришка встала на колени, проползла пару шагов, и, сорвав другой цветок, поднесла его к носу. На сердце стало спокойно и умиротворенно. «Это для сердца, - отчетливо и уверенно осознала Веришка. – Это для тех, у когосердце болит».

- Веда-мать! – прошептала альва. – Я поняла. Я теперь знаю.

***

Его Величество Мангроуд Несокрушимый прибыл в Мышегорье в сопровождении небольшого отряда личной охраны. Вместе с ним приехали Первый страж и Хранителькоролевского жезла. Веришка, разодетая в шелка, с волосами, заплетенным в две косы по нольвовскому обычаю, взволнованно смотрела на приближающегося монарха - своего будущего супруга. Приотстав на шаг, за королем следовали Фэве и незнакомый ей нольв.

«Носят ли они что-то еще, кроме черного цвета?» - подумала Веришка, скользя взглядом по фигурам мужчин. Наряд короля был так же лаконичен, как и у его министров, отличаясь лишь наличием золотого обруча, охватывающего чело повелителя, и золотого ожерелья на груди. Мангроуд шел неторопливо, оценивающе приглядываясь к альве прищуренными глазами.

- Ваше величество, - Веришка присела в реверансе вслед за Бумшаршей.

Гмурья в темном бархатном платье казалась еще более грузной, а крупные букли по бокам головы торчали оттопыренными мышиными ушами. Рядом с ней даже горная коза смотрелась бы красоткой, не то чтохрупкая альва. Покосившись на Фэве, Веришка прочла одобрение в его глазах, ивыдохнула с некоторым облегчением. Если он доволен, значит, всё идет хорошо.

Веришка несмело взглянула на короля. Во взгляде Первого стража всегда можно было прочесть что-то – насмешку, раздражение, пренебрежение. Зелёные же глаза Мангроуда, пустые и холодные, рассматривали девушку перед собой без всякого выражения.

- Значит, это и есть альвийская княжна? Дочь Азельвейды? – чуть повернув голову в сторону Фэве, спросил король.

- Да, ваше величество, - подтвердил нольв.

- Не бог весть что. По сравнению с её матерью.

- Она еще очень молода. Ей еще только предстоит расцвести в полную силу.

Король неопределенно хмыкнул, щелкнул пальцами. Фэве дернул бровью, подавая Бумшарше знак.

- Ваше величество! – та торопливо подалась вперед. – Прошу вас в трапезную.

Широкий стол, покрытый вышитой скатертью, был уставлен всевозможными яствами. Кухарки трудились не один день, чтобы хозяйке Мышегорья не пришлось краснеть перед высокими гостями. Помня наставления Бумшарши, Веришка почти не прикоснулась к еде. Да и вряд ли ей сейчас полез бы кусок в горло. Король ел мало, пил и того меньше, и вполголоса беседовал со своими спутниками, едва ли обращая внимание на невесту. Веришка, смирно сложив руки на коленях, украдкой рассматривала короля. Он перехватил её взгляд и прервал разговор с Тагураном. Помолчав и словно размышляя, поманил Веришку

- Подойди сюда.

Она подошла, замерла в ожидании. Мангроуд сделал глоток вина, не отрывая взгляда от альвы.

- Что ты умеешь?

- Вышивать, - с готовностью откликнулась Веришка. - Танцевать. Играть на лютне и флейте. Петь.

- Петь. Это хорошо. Спой мне, – откинувшись на спинку кресла, приказал Мангроуд.

- Что угодно послушать вашему величеству? Я знаю «Король гор», «Под липами душистыми», «Озёрная дева».

- Я их уже слышал. Спой песню, которую я не знаю.

Веришка замялась в нерешительности.

- Если позволите, есть песенка про птичку. Я знаю её с детства, от няни.

- Хорошо.

Веришка вздохнула, собираясь с мыслями, и запела.

Когда алым заревом мак зацветет,

И небо окрасят зарницы,

Из гнезд вылетают в свой первый полет

Птенцы удивительной птицы.

Веришка, избегая взгляда короля, смотрела в сторону, и потому не заметила, как нервно дернулся Фэве Лародак, Бумшарша вытаращила глаза, а брови Тагурана ан Шиллы взлетели вверх.

Стремительной тенью мелькнут в вышине

щебечущей ласточки крылья.

Видны с высоты ей селеньяв огне,

Дороги, покрытые пылью.

Кротами изрыта сухая земля,

и жабы леса наводнили.

А мыши изгрызли колосья в полях,

Где вольные ласточки жили.

Его величество Мангроуд, в глазах которого безразличие сменилось возмущённым недоумением, медленно повернул голову, и окинул ледяным взором Первого стража. Фэве, от испуга бледный аж до синевы, приоткрыл рот с намерением остановить альву, но Мангроуд вскинул ладонь в отрицательном жесте. Бумшарша сидела ни жива, ни мертва, прикрыв веки. Пальцы её явственно дрожали. А Веришка пела, не замечая перемен, происходящих с гостями и хозяйкой.

Навстречу опасности смело лети,

Гнездо от врагов защищая.

Недаром на маленькой птичьей груди

Багровый цветок полыхает.

Когда прозвучало последнее слово, в трапезной повисла томительная тишина. Альва, ища одобрения, озадаченно обвела глазами сидящих за столом, не понимая, отчего на их лицах застыло выражение испуга и недоумения.

- Давно я не слышал этой песни, - прищурился Мангроуд с недоброй ухмылкой.

- Вы её слышали раньше? – смутилась Веришка.

- Чаще, чем хотелось бы, - процедил король, и встал из-за стола. Фэве, Тагуран и Бумшарша сидели, как приклеенные, опустив головы.

- Где, говоришь, ты её выучила? – вперив испытующий взор в лицо Веришки, спросил король.

- Моя няня, Веда-мать, пела мне её, когда я еще жила в Аддарии.

Подумав о чем-то, Мангроуд скупо усмехнулся.

- Споешь её гостям на нашей свадьбе?

- Как прикажете, ваше величество, - поклонилась Веришка.

Несколько минут король смотрел в ясные бесхитростные глаза альвы. И вдруг расхохотался. Смеясь, он направился к выходу из зала. Задержавшись в дверях, бросил через плечо: