Через пять минут он вышел на крыльцо. В этот миг со стороны трамвайной остановки показалась фигурка девушки в серебристо-синей короткой курточке с капюшоном, в короткой юбке и сапожках. Микола помахал рукой, спустился по ступенькам и сделал несколько шагов к своим друзьям.

– Слава Аллаху, вот и Рина спешит!..

– Ой, извини, немножко задержалась, – прошептала Регина, кидаясь в объятья парня.

Они отошли в сторону. Девушка прижалась к Миколе, положив голову ему на плечо. Разговаривать не хотелось. Все давно уже было сказано. Их глаза и движения без лишних слов говорили сами за себя.

Тем временем большинство парней потянулись в сторону призывного пункта областного военкомата, расположенного чуть выше к железной дороге, в паре сотен метров от РВК.

– Здорово, служивый! Ну как, долги родине отдавать готов?! – послышался рядом бодрый голос Сани Тыквина.

– Не готов. Но в долг ей дать могу! – Микола пожал протянутую ладонь.

Саня выглядел бодрым и свежим: в отличие от остальных, он накануне почти не пил.

– А ты что такой помятый? – обратился он к Диману. – Будто с медведем всю ночь боролся!

– Кот-блевун[22] по утряни приходил… – отозвался тот.

Миколе не хотелось сейчас говорить.

Вскоре возле дверей военкомата почти никого не осталось. Они дошли до призывного пункта, где простояли еще несколько минут.

Дождь полил сильнее. Из дверей здания ему что-то кричали. Микола обнял каждого из друзей, похлопал по спине и вновь приблизился к Регине. Ребята, понимая все без слов, отошли в сторону. Он взял ладони девушки в свои руки и посмотрел ей глаза. Капли дождя падали на лицо, Регина даже не пыталась от них укрыться. Из-за этого непонятно было – то ли она плачет, то ли это просто дождь.

– Ты, главное, пиши, не забывай…

– Николя… – прошептала она, ее губы задрожали…

Быстро обняв и поцеловав девушку, он резко подхватил рюкзак и зашел в здание…

Вечером Микола и еще с десяток полупьяных ребят построились в шеренгу во дворе призывного пункта. Лил дождь. Стоя в мокрой одежде под быстро темнеющим небом в каменном колодце закрытого двора перед сотрудником военкомата, он впервые совершенно реально почувствовал, что «встрял».

Военный поочередно назвал фамилии всех по списку, приказал следовать за ним.

Через полчаса они уже стояли на платформе железнодорожного вокзала. Подъехал поезд. Подхватив сумки и рюкзаки, ребята поочередно залезли в вагон и вскоре утрамбовались по своим местам. Микола плюхнулся на боковое сиденье и посмотрел в окно. Уже стемнело, над платформой горели фонари.

Поезд тронулся и медленно пополз в неизвестность. Людей на перроне почти не было. Вдруг взгляд Миколы привлекла стоявшая на платформе одинокая фигура в черном плаще, более смахивающем на балахон с капюшоном. Вот капюшон упал на спину…

Это была девушка. Гладкие черные волосы закрывали её лицо, которое имело необычно мягкие черты и в полумраке выглядело спокойно-равнодушным. Когда окно поезда поравнялось с ее фигурой, незнакомка вдруг взглянула на Миколу…

Через секунду это странное видение исчезло из поля зрения.

Вот и все…

Микола еще не осознавал, что цепкие лапы родины крепко вцепились в его загривок и вырваться из них будет очень непросто…

Январь 2016 г.

После бани они кое-как натянули на себя свежевыданную форму, плотно пропахшую складским затхлым запахом, и, волоча вещмешки с «парадкой», поднялись на третий этаж – в казарму учебного корпуса.

Напротив входа, возле тумбочки с телефоном, стоял солдат, одетый в форму старого образца, с красными погонами на кителе, в бриджах и кирзовых сапогах, в зимней шапке. Вслед за старшиной они прошли по широкому коридору к дверям каптерки. Старшина выдал каждому красные погоны, петлицы, золотистые эмблемки рода войск, кокарды. Показал дверь бытовки[23], где все это надо будет приспособить на форму.

Следующие полдня ушло на пришивание погон, петлиц и прочей фурнитуры. Позднее их отвели в кубрик[24], показали, кто где будет спать и как застилать койку. Как выяснилось, это целое искусство, требующее длительного опыта.

Вечером всех построили на взлетке[25] и повели строем в столовую. Там еще ужинала другая рота солдат. Пришлось минут пять стоять в фойе, после чего дежурный лейтенант приказал зайти в столовую. Получив тарелку с едой и стакан с чаем, Микола сел на свободную скамью у одного из столов, рядом с Серёгой Тихоновым, с которым они прибыли в роту вместе. Чисто интуитивно прибывшие вместе старались держаться один другого и дальше.

В тарелке была какая-то каша-размазня малоприятного вида. Понимая, что здесь ничего другого ему не предложат, Микола постарался поесть хотя бы немного. Впрочем, много не смог бы и по другой причине – очень быстро скомандовали строиться. Набив в рот как можно больше хлеба и запив его чаем, Микола торопливо отнес тарелку и стакан к посудомоечной и побежал на выход.

Последнее построение было в 21:30 – на вечернюю поверку, после чего дежурный офицер приказал готовиться ко сну. В 22:00 подали долгожданную команду «отбой»…

– Рота, подъем!!! – послышался истошный крик дневального.

Шесть утра. С верхних и нижних полок с грохотом посыпались на пол солдаты. Очень дико было после гражданки оказаться среди толпы коротко стриженных, одетых в белуху[26] парней, падающих как гигантский снегопад сверху на пол, лихорадочно натягивающих форму. Сразу в строй на «взлетку». После построения – несколько минут на туалет, умывание, и бегом на зарядку…

Очень быстро все почувствовали голод. Здесь кормили каким-то жутким пойлом, да и то съедать обычно не успевали: раздавалась команда строиться.

Зарядка с каждым утром все более зверская. Обычно впереди несется лейтенант в кроссовках, за ним галопом солдаты в кирзачах, злые и голодные. Если кто-то падал, его затаптывали сзади бегущие. Поэтому Микола всегда старался бежать среди последних.

Днем опять строевая, муштра, грубые окрики шакалов[27], построения через каждые полчаса. Кто-то не выдержал, ударившись в бега. Таких быстро поймали и отправили на губу[28].

В помещение почты забежала молоденькая черненькая девушка и, подойдя к стойке заказной корреспонденции, по привычке протянула паспорт. Приемщица равнодушно окинула ее взглядом, сразу обернулась к полке с ячейками, наполненными письмами. За последний месяц девушка приходила почти каждый день, и она ее хорошо запомнила. На этот раз на имя Регины Гек в ячейке лежал конверт без марки.

– Дождалась?! – улыбаясь, приемщица протянула письмо девушке.

– Спасибо, спасибо! – воскликнула та, хватая конверт…

Регина присела за свободный стол, вскрыла письмо и достала сложенный тетрадный листок, исписанный знакомым мелким почерком.

«Здравствуй, дорогая!

Наконец-таки выдалась свободная минутка, и я могу написать тебе письмо.

Нас закинули в какую-то глухомань в Московской области. Говорят, примерно полгода будем зависать в учебке, учиться военным премудростям. Как и обещали в военкомате, попал во внутренние войска. С одной стороны, стрёмно: на гражданке их не сильно-то уважают, с другой – какая разница, казарма, она и в Африке казарма. Будь то хоть стройбат, хоть ВДВ. Везде гоняют, везде муштра.