В конце второго дня Санычу позвонил Алексей и сказал, что они немного не успевают и им надо еще буквально часов шесть.

«Ну, вы смотрите там, не затягивайте сильно-то, орлы!» – пожурил его Саныч, еле сдерживая предвкушение и даже в душе радуясь тому, что удовольствие можно еще растянуть и посмаковать. Да и расставаться с деньгами лучше позже, чем раньше – так учила житейская мудрость.

На следующий день Саныч пораньше уехал с работы и мчался домой как на крыльях. Бригада уже уехала, и на пороге его встретил Алексей.

– Ну что ж Александр Александрович. Я поздравляю вас с ответственным моментом, – торжественно начал Алексей. Он достал из пиджака позолоченную Zippo. – Прошу вас погасить свет, – подобно опытному фокуснику Алексей подыгрывал Санычу, делая момент еще более приятным.

Саныч не верил своему счастью. Алексей казался ему ангелом, спустившимся с небес.

«Внимание!» – голос Алексея стал еще более торжественным и звонким.

Повернув ручку, Алексей щелкнул зажигалкой, и поднес ее к конфорке, от которой донеслось заветное шипение.

Раздался небольшой хлопок и конфорка превратилась в искрящийся цветок, переливающийся в темноте голубым и красным цветами.

– Есть газ, есть, – смотрел завороженно Саныч на конфорку.

– Прошу вас подписать договор и внести оплату! – прервал медитативное состояние Саныча Алексей.

– Конечно, конечно – давайте, все давайте, – Саныч не мог оторвать взгляда от голубого цветка.

– Вот здесь, здесь… и здесь. Так, с вас триста тысяч, и еще за газ сразу за полгода со скидкой, восемнадцать.

– Все, берите – вот – сдачи не надо, молодцы, спасибо вам». – Саныч долго тряс Алексею руку.

На следующее утро Саныч закатил пир горой – ибо с долговых денег еще осталось немного – на шашлыки, пиццу и шампанское. Все поздравляли Саныча с тем, что его мечта сбылась, и он наконец живет в собственном доме.

Прошла неделя…

То утро Саныч начал с просмотра почты. С вечерними газетами пришел «вызов» на ПМЖ. Все родственники Саныча уже были в Германии, и его вызов лежал на рассмотрении в консульстве уже года три. Дела у Саныча и здесь шли неплохо, поэтому, подумав пару минут, Саныч, скомкав, отправил бумажку в корзину и отправился по многолетней привычке сварить крепкого утреннего кофе.

Повернув привычным движением ручку конфорки, позевывая Саныч нажал несколько раз на кнопку, дающую искру, но ничего не произошло. Саныч нажал еще раз, но искры не было. Саныч пошел к котлу, покрутил вентили, но эффекта не было.

Тогда Саныч заметил, что в доме прохладнее обычного. Потрогав батарею, он понял, что газа в котле нет.

Метнувшись к аппарату, Саныч стал звонить по телефону, указанному в оставленной квитанции.

– Добрый день, у меня газ не идет, – почесывая живот, сказал Саныч. Чтобы к вечеру все было. Квитанции все оплачены на полгода вперед.

– Адрес? – спросила девушка.

– Садовая, 22

Минутку, – девушка куда-то отошла. – Нет у нас подачи газа по этому адресу, – сообщила она Санычу через пару минут.

Девушка, у меня все оплачено. Я вас по-хорошему прошу. Я Миллеру позвоню и вас уволят, – начал угрожать Саныч.

– Да хоть Мюллеру звоните – по вашему адресу газа нет, – и повесила трубку.

– Вот сука, – подумал Саныч и следующие 2 часа звонил по разным инстанциям, но все ему говорили, что газификация по его адресу не проводилась.

Саныч «поехал в город», долго тряс в разных конторах какими-то бумажками и квитками, но никто не мог его понять. Телефон Алексея был отключен. Дома было холодно. Делать было нечего и Саныч стал копать. Экскаватора у него не было, а потому, дело шло медленно. Саныч позвонил друзьям. Приехали я и Егор. На дворе стояла осень, и земля поддавалась с трудом. Копали по полчаса, потом шли отдыхать. Мы откопали уже первые два метра труб, но сюрпризов не было.

Я отошел попить чаю. Со двора раздался голос Егора.

– Слышь Саныч, – позвал Егор, – а чего это? – Лопата уперлась во что-то твердое. И это была не труба. При ударе лопатой объект издавал скрежет, то есть был металлическим.

– Давай-ка навалимся – поднажми.

– А вдруг сундук там? Вдруг клад? – Саныч суетливо бегал вокруг ямы.

Егор ускорился, и постепенно из-под земли стало вырисовываться что-то синее.

– Это чего за херня, – в недоумении спросил Саныч, переводя взгляд попеременно с меня на Егора.

Повозившись еще полчаса, мы поняли, что трубы закончились, а от них идет какой-то странный шланг к чему-то твердому и синему.

Егор взмок, но заветное место у «клада» не уступал.

– Ты знаешь Саныч, сколько стоит килограмм серебра? – приговаривал он, методично выбрасывая землю из ямы?

– Ну, примерно пол-штуки баксов за кило, это если грубо, – ответил Саныч.

– Хорошо, а золото? – опять спросил Егор.

– Да около штуки за кило, не больше, – отвечал Саныч.

Егор напрягся и стал тащить что-то тяжелое.

– Ну так вот – и этот газовый баллон – обошелся тебе, считай, по штуке за кило. То есть он воистину «золотой»!

И он вытащил на поверхность из канавы синий газовый баллон.

– Вот она, Саныч – твоя газификация.

– Это чего за херня? – повторил еще раз Саныч. – Где мой газ?

– Был газ, да весь вышел, – ответил Егор.

– Суки!!! – заорал Саныч на весь поселок и побежал в дом. – Поеду я и правда, к Мюллеру, ну вас всех на х… с вашим Миллером, – приговаривал он через полчаса, аккуратно разгребая кучу мусора из помойного ведра в поисках вызова.

Продав быстро дом, Саныч через месяц уехал. Через год уехал и Егор.

У ритуала нет смысла,

Но есть цель.

А. Генис

Инициация случилась неожиданно.

Не знаю как у других. У других групп. Есть ли у них свои ритуалы. У футболистов, хоккеистов – что-то такое есть.

У Гавроша команда перед выходом всегда образует круг, положив руки на плечи друг другу.

Кажется, первый раз это было в клубе «Порт». В том самом «Порту», со стеклянным полом между первым и вторым этажом и Исаакием, возвышающимся по соседству.

Публика уже бушевала, ибо Гаврош, как обычно, слегка томила ее перед соблазнением.

Я скромно сидел в углу, уткнувшись в ноутбук.

– Ну что, готовы? – позвала Гаврош.

Парни отложили настроенные гитары и встали в круг.

Она вдруг повернулась и махнула рукой:

– А ты чего там в углу? Дуй сюда…. Ты же в Команде.

Я робко встал и вошел в круг, положив руки на плечи Гаврошу и Дрозду.

Ногу надо было поставить в центр. Так что в итоге получалась ромашка.

Помолчали секунд десять.

– Ну, двинули… – и, отодвинув занавес, они растворились на сцене,

Прошло 15 лет, а я до сих пор храню это ощущение. У кого-то дом – это место, где он родился, у кого-то избушка в деревне. Другие стремятся вернуться к Альма-матер – в школу, которая подарила путевку в жизнь.

Для меня дом – это круг, в который меня пригласили. Я до сих пор помню то чувство локтя. Помню руку Гавроша, лежащую на моей пояснице. Круг – это доверие. Доверие, в котором ты можешь положиться на кого-то, а кто-то – может положиться на тебя.

И может быть – все войны, которые мы устраиваем друг против друга – это лишь желание ощутить плечо, на которое можно опереться, подставив взамен свое. Где еще мы теснее зависим друг от друга, как не на войне? Не в компьютерной игре, не в дорожной пробке и уж точно не в очереди на распродаже, сжимая в руке заветный купон со скидкой.

Даже сейчас, я забрел в этот дом, ведь в гостях книги не пишутся…

И где бы ты ни был

Чтоб ты ни делал

Между Землей и Небом – Война

В. Цой

У Гавроша сломалась гитара.

Чего-то там, то ли с грифом, то ли с декой отсоединилось и потребовало срочного вмешательства гитарных дел мастера. А ей надо было ехать на концерт в Эстонию. Гитару мне передал на вокзале Негр, и я отправился по адресу, предлагавшемуся к инструменту на клочке бумаги.