Оля томно закатила глаза, вздохнула, отсчитала еще полсекунды. Выбор сделан – пусть будет бизнес леди.
– Не извиняйтесь. Просто не люблю говорить о своей работе. Я рекламный менеджер в одном крупном московском агентстве. Пиар-пиар… Ежедневный, ежесекундный, красивые слова, блестящие фантики. Скука. Правда, недавно был отличный заказ от олимпийского спорткомитета. Все продается и все покупается, главное выгодно упаковать. Лечу со дня рождения одноклассницы. Она удачно выскочила замуж за английского лорда. Все обычно.
– Ну не скажите! Обычно лорды на дороге не валяются. Да и работа у вас интересная, управлять намерением, убедить раскошелиться. Тут особый талант нужен. Неужели сочинскую Олимпиаду вы продвигали? Замечательно получилось.
Ольга смутилась. Если Антон сейчас начнет расспрашивать о тонкостях ремесла, тем более о прошедшей олимпиаде, она попадется на лжи. Тем более в Сочи она сто лет не была. Надо срочно менять тему. И черт ее дернул сболтнуть про лорда. Антон мог заподозрить обман.
– Ну что вы. Моя работа не стоит пристального внимания. Ерунда, примитивные уловки, основанные на ассоциациях или на нереализованных в детстве желаниях. Расскажите лучше о себе…
Мужчина рассмеялся. А Ольга невольно залюбовалась идеальной линией его зубов, прямо–таки срисованных с образа «суперагента». Неужели такие «джеймсы бонды» не смотрят с экрана, а существуют на самом деле? Летают эконом классом Аэрофлота и спасают маленьких девочек.
Оля на всякий случай ущипнула себя за руку.
– Ничего особенного, дорогая Олечка, возвращаюсь домой с семинара. Дискуссии продолжались вплоть до отъезда в аэропорт. Не хочу углубляться в тонкости ремесла, вряд ли это будет интересно милой барышне. Пишу отчет. Уже сегодня выхожу в смену. Ни минуты покоя.
Оля не могла отвести восхищенных глаз от собеседника.
– Признаюсь честно, мне не приходилось ранее общаться с реаниматологами. Можно кое о чем спросить?
Антон вновь улыбнулся, на этот раз чуточку снисходительно.
– Да ни приведи Господи с нами общаться! Можно я угадаю вопрос? Вам интересно, скольких бедолаг я вытащил? Скажу так – семьдесят на тридцать. Старуха терпит, потом отыгрывается. У нее много вариантов. Перечислять? Эпидемия, авиакатастрофа…
– Ой, не надо!
– Ага, боитесь летать? Я кстати тоже. Только вам признаюсь, больше никому. Хотите, я угадаю ваш второй вопрос, потому что его задают все. Я не верю в жизнь после смерти. Мы живем здесь и сейчас. Наш мозг материален, как и тело, а любой белок подлежит распаду. Пресловутые видения – лишь визуальные образы, возникающие вследствие последнего выброса клеточной энергии. Надо жить на полную катушку, рвать зубами, подчиняться инстинктам и помнить – выживает умный, а не сильный.
Пришла пора Оле удивляться. Наверное, заглядывая каждый день в глаза смерти, некоторые из врачей черствеют, но точно не все. Вот, например, ее одноклассник Пашка, он невероятный добряк…
– Думаю, вы сейчас обвиняете меня в цинизме. И правильно делаете. Только так можно отыграть назад партию, Жестко, сосредоточившись на фактах. Со смертью в поддавки не получается, фору она не дает.
– Фору не дает? В каком смысле?
– В смысле, переиграть ее нельзя. Второй попытки не будет. Но, как говорил Платон:
« Смерть – это не самое страшное, что может случиться»
Дотоле ласковый и нежный взгляд Антона налился свинцом. Оля не выдержала и отвела глаза.
Она окончательно потерялась. Она не узнавала в нем романтического «героя», спасителя детей, перед ней сидел холеный, холодный, харизматичный прагматик. Этот загадочный человек запросто менял маски и совмещал полярности, оттого привлекал ее еще сильнее.
Почувствовал замешательство собеседницы, Антон сам смутился.
– Оля, прошу прощения, я не угадал ваш вопрос? Вам не интересно?
– Что вы! Мне очень интересно! А вопрос я уже забыла. Да и несерьезный он.
Действительно, ее вопрос о самооценке человека, каждый день спасающего чьи-то жизни прозвучал бы нелепо и мелочно.
Мысли Ольги метались в поиске новой подходящей темы, но любая возможная тема казалась ничтожной в сравнении с только что закрытой. И Оле стало не по себе.
Неужели все закончится, стоит самолету приземлиться? Они разбегутся в разные стороны?
Она покосилась на руки Антона, спокойно и расслабленно лежащие на коленях и невольно вздохнула.
Красивые у него пальцы, длинные, ногти идеальной миндалевидной формы. Да-да, все слишком идеальное, улыбка, руки, убеждения, чтобы быть правдой.
Антон расценил Олино смущение по-своему и словно прочел ее мысли.
– Извините, что расстроил вас. Могу сказать напоследок одно – я с готовностью и радостью разочаруюсь в собственных убеждениях. Жизнь – штука непредсказуемая и не лишена чувства юмора.
Лучше бы он сказал «напоследок» другое. Достаточно попросить ее номер телефона, и жизнь оправдает характеристику непредсказуемости.
Ольга зажмурилась и даже закусила от нетерпения нижнюю губу.
«Ну, давай же! Абракадабра! Спроси!»
Но ничего не произошло. Антон затих, а потом и вовсе распаковал убранный ноутбук и принялся проверять введенный недавно текст.
Бедняжка готова была расплакаться от разочарования. Провалиться сквозь землю, исчезнуть, но плакать на людях «удачливый пиар менеджер» не может, поэтому она «выпрямила спину».
Спустя минуту после окончания разговора загорелась предупредительная табличка, и самолет пошел на снижение. По салону замелькали стюардессы, внимательно следящие за положением кресел и наличием ремней безопасности.
Банальное прощание свело на нет впечатление о встрече.
– Спасибо за приятную беседу, Ольга. Желаю еще одной удачной Олимпиады! А вашей подруге счастья с английским лордом.
– И вам спасибо, Антон. Больше спасенных жизней.
Можно было намекнуть:
« – Возможно, мы еще увидимся…»
Он бы ответил утверждением:
« – Непременно! С большим удовольствием!»
А потом добавил немного сарказма.
« – И лучше не на моей территории»
Но даже эти фразы не прозвучали.
Ольга боялась смотреть в его сторону.
Пассажиры тем временем уже потянулись к выходу.
Последние мгновения упущены. Значит – опять не судьба.
Маску вежливости сменило равнодушие, Оля взяла переданную Антоном сумку с мягкими игрушками, нарочито сдержанно поблагодарила и вперед него поспешила к трапу, лавируя между пассажирами. На память пришло еще одно напутствие крестной.
«Из непонятной ситуации – уходи первой»
Была бы Оля не так сильно расстроена и более внимательна, две важные детали от нее не ускользнули. А именно.
Молния на сумке с дорогим заказом расстегнулась. Но это сущий пустяк, по сравнению с тем, что паренек, безучастно просидевший весь перелет у иллюминатора и выстукивающий коленками реп, расстался с наушниками и скорбно улыбался, провожая прибывших в аэропорт людей. Он не двигался с места, притих в семнадцатом ряду, словно никуда не спешил, никуда и не летел…. Рассеянный взгляд его исполнился стариковской мудростью и какой-то бескрайней невосполнимой печалью.
Стоило последнему пассажиру покинуть салон самолета, Хлюпик нырнул в проход между кресел, поднял что-то с пола и не долго думая, спрятал в свой рюкзак.
Выйдя из аэропорта, Оля направилась к парковке, где ее ожидала машина. Мысленно прощаясь с симпатичным врачом, она гоняла в голове несколько важных вопросов.
Куда девался пьяный зануда, на место которого пересел Антон? Среди выходящих с рейса пассажиров его не оказалось. И страшную старуху она тоже больше не видела, ни на паспортном контроле, ни ожидая багаж.
Еще одна загадка беспокоила не меньше: почему во время полета стюардессы поменяли форму? С алой на синюю.
Воспоминание второе. Страшное
Странный слоистый туман накрыл аэропорт. Туманные слои клубились, быстро перетекали друг в друга, образовывали плотные облака и разреженные островки при полном безветрии. Казалось, кто-то набросил на Шереметьево и его окрестности сбившееся в клочки старое ватное одеяло и беспокойно им потряхивает. Любопытное небесное явление привлекло внимание, люди сбивались в кучки на входе и выходе, создавали заторы, мешая проезду машин, любители лайков снимали редкий и немного жуткий феномен на видео.
