К серьезным негативным последствиям привело и вторжение внешних сил в 2011 году в Ливию. И эта страна оказалась погруженной в хаос, раскручиваются враждебные племенные отношения, разрывающие Ливию на части, льется кровь. До стабилизации обстановки далеко.

Накопилось множество фактов, свидетельствующих о том, что бездумная поддержка оппозиционных сил, действующих против государств, которые не воспринимают «демократическую миссию США», оборачивается растущей угрозой для всего мирового сообщества. Во время холодной войны США вооружили и многосторонне поддерживали моджахедов, сражавшихся в Афганистане против советской армии, в результате появилась «Аль-Каида». Ее террористические щупальца распространились по всему миру. Именно «Аль-Каида» организовала 11 сентября 2001 года взрывы небоскребов в Нью-Йорке. Погибли три тысячи человек.

Аналогичная ситуация наблюдается в Сирии, где США открыто поддержали тех, кто сражается против режима Башара Асада. В результате часть оппозиции Асаду, вооруженная США и их союзниками, перебралась в Ирак, захватив значительную часть его территории и провозгласив своей задачей создание исламского халифата на всем Ближнем Востоке.

Американские бомбардировки террористической группировки «Исламское государство», устраивающей кровавые побоища в Ираке, не осуждаются мировым сообществом. Но это не может перечеркнуть тот факт, что идеологической основой американской политики продолжает служить неверное представление, будто под воздействием процессов глобализации уходит в прошлое такое понятие, как государственный суверенитет. Действительно, члены интеграционных объединений, например, отказываются от части своего суверенитета, делегируя ее на наднациональный уровень. Это происходит. Однако можно ли считать, что государственный суверенитет в глобализирующемся мире больше не существует и это позволяет осуществлять вмешательство во внутренние дела государств?

Вспоминаю те полтора года, начиная с 2003-го, когда Генеральный секретарь ООН Кофи Аннан включил меня в международную группу экспертов с целью подготовить доклад об изменениях, которые в новых условиях необходимо внести в деятельность ООН. В процессе долгих дискуссий в этой группе мы пришли к выводу, что следует активно противодействовать таким явлениям, как, скажем, геноцид на этнической основе, от которого страдают миллионы людей в различных странах Африки. Однако даже введенный в правовой оборот термин «несостоявшееся государство» не означает отказа признавать, что без решения Совета Безопасности ООН могут быть осуществлены военные действия против любой страны. Правильное понимание соотношения демократии и суверенитета государств не дань теоретическим построениям. Это требование сегодняшней мировой политики и безусловный показатель, который в немалой степени определяет будущее мира.

Большое значение приобретает и другое соотношение – между сохранением территориальной целостности государства и правом на самоопределение населяющих его народов. После Второй мировой войны главный упор был сделан на незыблемость государственных границ, установленных после победы над фашистской Германией и милитаристской Японией. Для того времени, очевидно, это было правильно. Но все больше проявлялась необходимость уделить должное внимание и стремлению ряда народов (речь идет, естественно, не об одном Крыме) обрести свою государственность или восстановить свою принадлежность к другому государству. Крым, кстати, в советский период был формально передан из РСФСР Украинской ССР без необходимого в таких случаях волеизъявления народа.

Идеология в американской политике проявляется также в целенаправленном внедрении своих подкрашенных образов при искажении чужих. Такие приемы широко используются для создания общественного мнения, благоприятствующего позиции, занимаемой США. Это особенно обозначилось во время кризиса на Украине.

Но сначала о реакции России на «однополярную» политику США еще до украинского кризиса. Перед Москвой стояли три альтернативы. Первая – согласиться с американскими действиями, которые по оценке России и многих других государств несовместимы со стабильностью и безопасностью в мире. Такой вариант согласия был полностью неприемлемым. Прошли те времена, когда сразу после обособления Российской Федерации от СССР руководство нового МИДа проповедовало, да и осуществляло, идею ведомого Соединенными Штатами государства, дабы попасть в «цивилизованный мир». Возвращения к началу 90-х годов прошлого столетия никто из современных реалистично мыслящих политиков, экспертов не может даже предположить.

Россией была отвергнута и другая альтернатива – осуществлять такие формы несогласия с американским курсом, которые ведут к возрождению холодной войны, со всеми ее рисками и негативными проявлениями. Был избран третий путь: при категорическом неприятии тех американских и натовских акций, которые подрывают стабильность и безопасность в мире, решительно противоборствовать политическими и дипломатическими средствами. Это не исключало, а, напротив, предусматривало совместные с США действия в пользу урегулирования региональных конфликтов, против терроризма, распространения ядерного оружия, наркобизнеса, трансграничной организованной преступности.

Отчетливо проявлялась заинтересованность России и в продвижении переговоров с Соединенными Штатами о сокращении ядерных вооружений, а через определенные сроки в подключении к таким переговорам Китая, Великобритании, Франции, других государств, имеющих ядерный статус. Но односторонний выход США из Договора по ПРО, неопределенный исход российско-американских переговоров, а также развитие стратегических и обычных вооружений США на основе новейших технико-технологических достижений, да и вся международная обстановка, сложившаяся после окончания холодной войны, потребовали от России не отказываться от совершенствования своих Вооруженных сил, в том числе ядерных. Взаимное ядерное сдерживание многие эксперты считают атавизмом, но пока еще нет представления, чем заменить его на глобальном уровне. Повышение эффективности российских Вооруженных сил стало необходимым не только в интересах обеспечения безопасности России и союзных государств, но и сохранения нашей страны в числе лидеров «иерархической» многополярности, что оказывает сдерживающее влияние на разрушительное стремление США к однополярному мироустройству.

Все эти акценты в российской политике сохраняются и после кризиса на Украине, но этот кризис не мог не внести потребность учитывать некоторые новые аспекты в международной обстановке.

Политический кризис в Киеве возник с ноября 2013 года. Поводом для массового выступления стало объявление украинского правительства об откладывании подписания документа, провозглашающего ассоциацию Украины с Европейским союзом. Между тем демонстрации и митинги на киевском майдане отходили и от их первоначального повода, и от мирного характера протеста. Положение на майдане оседлали молодчики профашистского, националистического и антироссийского толка. Начались кровавые столкновения. На сотрудников милиции и отрядов «Беркут» обрушились «коктейли Молотова», камни, металлические трубы. Применялось и огнестрельное оружие. Силы правопорядка использовали слезоточивый газ, водометы. Были жертвы с обеих сторон. На первых порах часть митингующих пыталась отмежеваться от действий экстремистов, даже называя активистов «Правого сектора» провокаторами. Действительно, помимо «оголтелых» в акциях протеста принимали участие многие из тех, кто выступал за демократию, против коррупционного режима. 21 февраля власти и лидеры оппозиции даже подписали соглашение, которое включило в себя возвращение к конституции 2004 года, урезавшей права президента, формирование правительства национального единства, проведение президентских выборов. Власть и оппозиция обязались воздерживаться от применения силовых мер.

22 февраля, то есть на следующий день после подписания соглашения с оппозицией, произошел насильственный захват власти. Руководитель «Правого сектора» Ярош отверг соглашение, назвав его «очередным замыливанием глаз». В ночь на 22 февраля радикальными майдановцами были захвачены здания Верховной рады, администрации президента, правительства, МВД. В 10 часов утра началось заседание Верховной рады. На кадрах прямой трансляции было видно, что оно проходит под физическим давлением боевиков майдана и их сторонников. Были смещены со своих постов президент, руководство парламента, МВД. Был совершен государственный переворот.