— Именно так.
— А тетя Наташа? — вдруг спросила она, когда Андрей уже поднялся и собрался уходить. Рука Веры крепко держала его за полу плаща. — Вы говорили, что вампиры сходят с ума... С ней случилась беда?
Он внимательно смотрел на нее сверху вниз. Ване он соврал, но ведь и Ваня был младше. Он собирался отправить Веру убивать, но не мог сообщить об одной-единственной смерти?
— Она мертва. Она сбежала несколько месяцев назад, и мы ее так и не нашли, — он сглотнул. — Винсент... Винсент не послушался моих доводов и все равно отправился ее искать. Понимаешь теперь, почему он не с нами и почему мне нужна ты? Один я бы не справился. Мне нужен был кто-то, кому я бы мог доверять.
Андрей присел. Притянув рукой к себе ее голову, будто для поцелуя, он прошептал, едва касаясь губами уха:
— Я не могу доверять Уиллу и Иеремии... Они чужие. А ты — нет.
Ее сердце било набатом. Близость живого тела согревала его стылую рыбью кровь. Он потянул носом звериный запах ее волос. Знакомая волна прошла от макушки до пяток теплой приятной дрожью. Его пальцы судорожно дернулись, притягивая к себе голову Веры, путаясь в темных кудряшках. Холодные губы обожгло чужое дыхание, пахнущее яблоком и неуловимой острой звериной ноткой.
Зажатый в медно-красных пальцах карандаш скользил по бумаге, вычерчивая линии. Художник из Бобби был не самый лучший. План здания напоминал не то кострище, не то клубок странных угловатых змей. Но Бобби старался, то и дело прикусывая кончик языка и поправляя спадавшие на лицо длинные волосы.. От усердия он даже не заметил, что плащ из перьев сполз с плеч и теперь едва скрывал его наготу.
Варвара, не таясь, сверлила косоватым взглядом мускулистую спину и руки независимого посланника. Даже под каким-то предлогом встала и прошлась в другую часть зала, чтобы было лучше видно. У Веры же Бобби не вызвал никакого интереса. Краем глаза Андрей замечал, что она весь вечер, что бы ни происходило, смотрит на него одного.
Сам же он упорно старался не обращать на нее внимания. Не демонстративно игнорировать, что, определенно, бросилось бы каждому в глаза, а вести себя так, будто в помещении вдруг оказалось два Уильяма вместо одного. И в этом упорном желании почти не замечал того, что происходило вокруг. К этому желанию примешивалось сокрушение от случившегося поцелуя. К чувству вины перед Ефремом примешивалось чувство вины перед Марией. Ведь прежде он не вожделел кого-то еще, кроме нее.
Увлекшись этими мыслями, он даже не заметил, что схема штаба Ордена уже давно нарисована, и что несколько голов уже склонились над ней, споря о том, как лучше вести наступление. Отстраненно Андрей подумал о том, что он, в сущности, ведет себя так, будто он менее всех заинтересован в том, чтобы спасти Марию. Его план похож на кусок сыра — сплошные дыры. Поддавшись посторонним помыслам, он выдергивал из головы одни идеи, задвигал подальше другие, отказывался от третьих, действуя в итоге так хаотично, что всю организацию в какой-то момент взял на себя Иеремия. Именно хромой убийца озвучил то, что должен был сказать он:
— Чтобы лучше понять, как нам планировать наступление, нужно точно знать, кто из нас что может.
Он достал еще один лист из стопки писчей бумаги и забрал у Бобби карандаш. Оставшись без дела, тот принялся заматываться обратно в свои перья. Андрею некстати вспомнилось, что недоброжелатели называли Бобби «почтовым голубем».
— В авангарде у нас могут идти только я, господин Медведь…
— И я, — робко сказала Вера, подняв руку.
— Возможно, не только ты, — Иеремия поправил очки и обернулся к сидящему на диване Степану. — Пора бы уже раскрыть ваш секрет.
Все взгляды обратились к нему. Уильям даже почтительно отодвинулся в сторону.
Степану такое внимание явно было не по душе. Насупившись, он встал и буркнул:
— Я быстрый.
Больше он ничего не объяснял. Его силуэт будто расплылся в пространстве. Взгляд Андрея выхватывал его движения какими-то кусками: Степан у стола, Степан у камина, Степан у двери во внутренний двор. Сорокаметровое расстояние он преодолел за несколько секунд, прежде чем кто-либо успел опомниться. Все одобрительно закивали. Вера восторженно охнула.
— Пф, вы зарано удивляетесь, ага, — Силаш поковырялся в ухе и подмигнул Варваре. — Варенька наша быстрее намного. Кто знав, ага. Обратили навдачу — вдруг такой же, как у Степки, дар появится. А Степка-то в сравнении с ней видпочивает.
Варвара таинственно улыбнулась в ответ. Она, будто нарочно, стояла в стороне от всех. Каждое движение ее было видно, как на ладони. Когда Силаш говорил, она теребила кончик косы, потом поправила воротник серой рубашки и облокотилась на столик с большим граммофоном.
Андрей моргнул.
Варвара стояла прямо. В ее грубых пальцах поблескивали стекла очков. Она осторожно взялась за дужки и нацепила очки на нос.
— Плохо видите, пан Еремия, — как и ее брат, она говорила на чистом украинском. — Левый глаз совсем мутный.
Она смущенно улыбнулась хромому убийце и опустила глаза. К удивлению Андрея, тот ответил неожиданно ласковой улыбкой.
— К сожалению, Варь…йенька, — он с трудом воспроизвел это обращение и протянул руку за очками.
— А что насчет тебя? — хмуро спросил Андрей. — Какой у тебя секрет?
Хромой убийца повернулся к нему. Его и без того яркие глаза, не скрытые стеклами очков, сияли в полумраке зала, будто две голубые лампочки. Андрей почувствовал, что в комнате стало заметно холоднее.
— В Европе некоторые зовут меня Морозильником, — улыбнулся он, щурясь. Сияние резало по глазам ножом. — Я бы мог показать сейчас пару фокусов с замерзанием воды, скажем, вон в той вазе, но я работаю совсем не так…
— А как? — влезла Вера и тут же смутилась.
— Придется кого-то убить, чтобы показать. Вряд ли это одобрят.
Итак, все карты раскрыты. Так изредка говорила Мария. Андрей остался в опустевшей гостиной, жалея, что не курит. Можно было бы создать хоть какую-то видимость дела, а не просто сидеть и тупо смотреть в мертвый камин.
Иеремия разделил их всех по группкам, раздал каждому свою роль, прислушиваясь к постоянно влезавшему не в свое дело Бобби. Андрей бы уже пришиб наглеца, но хромой внимал советам посланника с неожиданным уважением.
Входов в штаб Ордена было несколько. Парадный, который, к тому же, отделял от ворот маленький садик. Его брали на себя Андрей и Иеремия. Они должны были привлечь на себя все внимание и тараном пройти насквозь.
Черный вход оставался на Уильяме, Силаше и близнецах Шевченко. Им предполагалось взять Орден в клещи и не дать никому вырваться. Подчистить за Андреем тех, кто останется. Силаш, помимо прочего, должен был добраться до Андрея и постараться застрелить самых опасных. По словам Бобби их было как раз четверо.
Сама капитанша Ордена, Ада Миллер. Или Зильвия Кох. Высокая и стройная блондинка, будто сошедшая с агитплакатов национал-социалистической партии. В военной ветке Ордена женщина могла добраться до такого положения только благодаря невероятной силе, и, по словам Бобби, это была почти полная неуязвимость. Второй была разумная химера. Опознать ее было бы несложно, как и второго капитана Ордена — Антония. Оба были звероподобны и опасны, хотя, как сказал Бобби, Антоний последнее время ходит на костылях, получив раны в стычке с местным молохом.
— Из-за этого же, — добавил он, — весь штаб очень внимателен и осторожен. Пусть и не так усердно, как раньше, но его продолжают искать. Если вы не будете осторожны, вас сразу засекут. Не успеете даже за указатель заехать.
Последним он назвал некоего Ханса Эрмана. С виду безобидного толстяка с усами-щеточкой.
— Четыре… Как и стрел, ага, — вяло сказал Силаш тогда. — Если промахнусь, как ловить их будете?
Его заверили, что поймают.
Андрей подумал тогда, что Иеремия оказался тысячу раз прав, когда ранее, еще в Москве, советовал получить всю информацию через посланника. Он слил им все, даже имена и внешность самых сильных солдат. Не озвучить вопрос, почему Бобби не мог сделать то же самое и в пользу Ордена, было невозможно. Хромой тут же поспешил с объяснениями:
