— Инциденты между братьями случаются, — медленно сказал он, подбирая слова. — Но на территориях, которые контролируются Советом, стычек не бывает. За этим внимательно следят. Любых нарушителей сразу же отдают под жестокий суд. В идеале. На самом деле, уследить за этим очень сложно, но все мы пониманием, что война привела бы нас всех к полному уничтожению. С Орденом несколько иначе, поэтому оборотни предпочитают перебираться подальше от их территорий, однако Безликий — глава Ордена — с уважением относится к старшим братьям и не трогает их… Боюсь, что скорее из страха, чем из уважения.
— Молохи боятся оборотней?
— Есть за что. У оборотней одно невероятное преимущество: вы не боитесь солнечного света. Вам ничто не может помешать раскрыть наши убежища и прийти туда днем с молитвенниками, осиновыми кольями и огнем. Понимаешь, Вера?
Она кивнула.
— Вы хотите, чтобы я сделала то же самое? Пришла днем туда, где держат Марию Николавну? Подожгла… штаб?
— Что? — он не удержался и фыркнул. — Нет, это бессмысленно. Я уверен, что даже днем там есть стражи, которые не спят. Одна ты со всем этим кодлом никак не справишься. И сжигать штаб нельзя. Мария может пострадать. Мы пойдем в атаку с наступлением сумерек, — Андрей провел палочкой по камню, намечая воображаемые контуры штаба. — Помни главное. Молоха можно убить лишь несколькими способами. Наши раны заживают быстро, пусть и не у всех. Но отрубленную голову никто на место не прирастит. Это самое уязвимое место.
Он коснулся пальцем выступавшего на затылке позвонка. Вера вздрогнула от его прикосновения, ее сердце застучало быстрее.
— Если сломать или перегрызть шею — это конец. Это то, что нужно знать тебе. Старайся избегать тех, кто не похож на людей. И за оставшиеся несколько дней научись нормально превращаться.
— А как же осина?
— Тебе осина ни к чему. У Силаша будет арбалет и четыре выстрела. Он сможет убрать самых опасных.
Конечно, лучше всего было бы дать ей в руки арбалет или осиновые колья. Сколь велико было бы тогда их преимущество. Рана в сердце или голову стала бы смертельной, малейшая царапина на время лишила бы самого могущественного дара. Но он не мог надеяться на то, что в случае опасности она успеет сменить обличье на звериное. На ней и так лежала непростая задача — стоило ли рисковать ее жизнью еще больше? Долгие часы внутренней борьбы — и только слова Иеремии помогли окончательно принять решение.
— А Орден... — неуверенно начала Вера, вырвав его из тягостных мыслей. — Почему вы... воюете?
Сложный вопрос она задала. Как ему было уложить в несколько фраз несколько веков? Да еще и облечь в форму, которую она сможет понять?
— Если помнишь, я говорил тебе насчет вампиров. Что некоторые из нас были сторонниками идеи, что их лучше уничтожать. Однажды появился тот, кто решил собрать всех их вместе и планомерно приступить к этому самому уничтожению. Сам себя он называл Безликим, и его настоящего имени не знали даже его ближайшие последователи, те, кто были сооснователями Ордена. Ордена Неугасимого Пламени.
— Почему неугасимого пламени?
Андрей усмехнулся и мотнул головой.
— Кто бы знал. Возможно, ему просто нравилось, как это звучит... Безликий любит помпезность и дешевые эффекты. Точно также он любит идею силы и чистоты крови. Вампиры в его понимании — что-то бессмысленное, дефективное, вроде коровы, которая не дает молока. И даже отчасти опасное, если ты вспомнишь, что я тебе говорил о том, что вампиры с возрастом лишаются рассудка. Все то, что люди знают о нас, все легенды о упырях, стригоях, вурдалаках — в этом виноваты вампиры, невольно раскрывавшие себя. Нашлись те, кто посчитал здравым довод об опасности, которую несут вампиры. Но основной массой его последователей стали одиночки, уставшие от бродяжничества. Слишком слабые или слишком непохожие на людей. Потрясающая ирония, если задуматься! Чем дальше, тем сильнее Орден напоминал какой-то сброд, и Безликий начал с этим бороться. Ввел жесточайшую дисциплину, военную иерархию, опасный отборочный период. Выглядело это все так, будто он собирает армию, особенно, когда он стал создавать химер. И нашлись молохи, которые решили этому противостоять, потому что не разделяли ни его властолюбия, ни идей.
Он взял паузу и взглянул на Веру, чтобы убедиться, что она не отвлеклась и не заскучала. Если уж он устроил этот экскурс в историю, то не хотел, чтобы его время было потрачено зря.
— А потом? — девушка с неудовольствием отнеслась к неожиданной заминке и даже легонько подтолкнула его рукой.
— А потом возник Совет Лордов. Так решили себя назвать те, кто не хотел позволить Безликому захватить в Европе еще большую власть и влияние.
— И вы с Марией Николавной тоже туда вступили? Вы говорили, для того, чтобы защитить тетю Наташу.
— Что? Нет, конечно. Это все происходило за несколько веков до того, как мы ее встретили. Мы не собирались примыкать ни к тем, ни к тем...
Вера как-то побледнела и робко спросила:
— А сколько же вам лет? Я думала... лет пятьдесят?
Андрей расхохотался, и она окончательно смутилась.
— Веруня, мы с Марией родились семь веков назад, во времена Киевской Руси. Незадолго до того, как хан Батый разрушил Киев.
Вышедшая из-за облака желтоватая луна придала ее побледневшему лицу совсем нездоровый вид. Андрей понял, что Вера впервые ощутила настоящий страх. Ему не нужно было даже глядеть на нее, чтобы это понять. Живое тело само выдавало свои чувства.
— Так вы... Так вам... Почему же вы говорите, что вам шестнадцать?
— Потому что мне было шестнадцать, когда я стал молохом. Тогда, впрочем, были иные времена. Я считался молодым мужчиной. В моем возрасте уже задумывались о семье, детях.
Да, и он тоже задумывался. Боялся, что еще немного и ему подберут в пару какую-нибудь здоровую крепкую рабыню и вышлют прочь от Марии.
Вера задумчиво дергала конец галстука, торчавший из-под толстой вязанной кофты. Она продолжала его упорно носить даже здесь.
— Но вам будто не шестнадцать. Я всегда думала, что вы так смеетесь надо мной. Уиллу девятнадцать, но вы все равно старше... У вас глаза не такие.
— Пожил бы он с мое, посмотрел бы я на его глаза, — усмехнулся Андрей. — Я так понимаю, тебя сейчас занимает моя биография, а не политика?
Она замотала головой и покраснела.
— Тогда продолжим. Мы держались в стороне от политики, но я понимал, что сами по себе мы немногого достигнем. Вступать в Орден было глупо. Единственным достоинством у них всегда было то, что каждому члену выдается жилье и определённая сумма денег на каждый месяц. В зависимости от положения, конечно. С другой стороны, все твои деньги, которые ты получаешь сам — неважно каким путем — обязаны уходить в казну Ордена. За нарушение этого правила могли казнить. Но хуже иное. Из Ордена нельзя уйти. Всех беглецов находят. Сама понимаешь, нам не нужна была эта пожизненная кабала. Как и не интересовали вялые игрища Совета Лордов, где каждый, по сути, сам по себе. Но достичь чего-то только втроем мы не могли, поэтому я решил примкнуть к Совету, как к меньшему из зол.
— Есть только Орден и Совет? И вы воюете между собой?
— Почти, — покачал головой Андрей. Ему следовало бы пока обойти скользкую тему извергов. Потому же он не спешил ей ничего рассказывать насчет химер. Слишком уж одно цепляло другое. — Нас слишком много, чтобы можно было вот так легко взять и разбить на два лагеря. Я не хочу вдаваться в подробности и утомлять тебя еще больше. Но одно верно — Безликий хочет повоевать, тогда как другие этого не хотят. Поэтому объединяться приходится даже тем, кого мало волнуют проблемы Совета. По разным причинам... Как во время последней войны пришлось объединяться самым разным странам, чтобы остановить агрессию Тройственного союза.
— Один в поле не воин? — ввернула Вера. Страх и неуверенность ее оставили и очень быстро. Судя по заблестевшим глазам, она была в восторге от того, в какую масштабную историю ввязалась. Андрей не переставал удивляться тому, как быстро менялось ее настроение. — Да?
