О том, что, возможно, именно члены гильдии Йотуна приложили руку к тому, чтобы убить Жойю Брновича, Хью тоже не забывал. Он безуспешно пытался внушить эту мысль Изабелле Белуччи, но ее глаза лишь ярче загорались при упоминании Свифта. С тех пор Хью окончательно разуверился в возможности женщин принимать адекватные и взвешенные решения. Мария до некоторых пор казалась ему редким исключением из правила, но и она глупо попалась совсем еще зеленому молоху.

Хью крутил в руках оставшиеся фигуры, но потом оставил их и точно так же расставил белые. Самые значимые фигуры: Ада, Антоний, Ханс, Вайс… возможно, Шип и химера… Короля среди них не было. Королем было дело Ордена, презумпция невиновности Безликого. А вот Свифту места нигде не нашлось. Лишь собрав фигурки в ящик, Хью похолодел. Что если Джереми Свифта и не должно быть среди фигур? Что если он игрок, делающий ходы, решающий кому жить, а кому умереть, лишь бы партия была выиграна.

Нет, не Андрей двигал эту партию, а убийца Йотуна… А может, и сам Йотун управлял им из-за кулис.

Лошади неслись, не разбирая дороги. Взмыленные и хрипящие, они не желали останавливаться, даже когда извозчик, завидев огни блокпоста, начал тянуть поводья. Смирный обычно мерин едва не вздыбился и не опрокинул крытый катафалк в раскисшую от дождя грязь, но кобылка остановилась. Извозчик соскочил на землю и попытался успокоить лошадей увещеваниями и лакомством. Соскочившая следом высокая девочка тоже пыталась помочь, но, скорее, мешалась. Ледяные струи дождя текли извозчику за шиворот, ветер срывал с головы капюшон.

— Кто здесь?

Со стороны блокпоста вовремя подбежали двое солдат, до того замотанных в плащ-палатки, что опознать принадлежность немецкой или советской армии было невозможно. Но извозчик знал, что блокпост советский, да и речь была русская.

— Стой, папаша, мы поможем...

Один из них, очень высокий и крепкий, вцепился в упряжь мерина, но даже его сил едва хватало удержать взбесившегося коня. Несмотря на долгую скачку, лошади рвались бежать дальше.

— Да что с ними такое!..

Вспышка молнии, осветившая черный лес и дорогу, и треск грома напугали лошадей еще больше. Извозчик слышал, как стучат внутри катафалка гробы. Девочка заметно занервничала и оббежала катафалк, чтобы убедиться, что дверцы прочно закрыты.

— Грозы, видно, боятся, — глубокомысленно заметил второй солдат, оставшись в стороне и сложив руки поверх винтовки. — А вы, товарищи, куда едете и зачем?

Мерин истошно заржал и толкнул солдата так, что он едва не упал в грязь. Девочка поспешила к нему и помогла устоять на ногах.

— Да куда еду… Покойничков вожу, как обычно. Из-под Яворова самого еду. Целая семья от лихорадки вымерла… Никого у них там не осталось, — тарахтел извозчик, пытаясь удержать мерина, но мокрые пальцы скользили и не могли ухватить узду. — Написали их родичи — в Варшаву везти, а то в их селе даже хоронить некому…

Обезумевший от ужаса конь все-таки встал на дыбы, перепугав кобылу. Она истошно заржала и рванулась куда-то в сторону с дороги, в сизые кусты орешника. Затрещала оглобля. Извозчик в ужасе схватился за голову.

— Да стойте ж!.. Сейчас только совладаю с этими чертями и документы покажу, и гробы…

Кое-как уже с помощью обоих солдат и девочки лошадей и повозку вернули на дорогу. Не желая задерживать извозчика и нервных животных, их пропустили дальше.

— Чуть-чуть тебе осталось до Варшавы, папаша, — солдат протянул какой-то листок, когда катафалк проезжал насыпь. Девочка взяла его и благодарно улыбнулась. — У меня там знакомый на блокпосту, он вас живо пропустит. Езжайте, пока ваши кони не свихнулись совсем… Вот же дурные звери…

Извозчик взял под козырек, а девочка помахала рукой и плотнее закуталась в плащ и платок. Лошади, ощутив, что их не удерживают более, сорвались с места, будто пружина. До Варшавы оставалось 90 километров.

***

Андрей, сам того не ожидая, проспал сном праведника всю дорогу. Ударом кулака он снес крышку гроба и сел.

Гробы стояли рядком в темной тесной комнатушке. На одном крышка немного съехала — он был пуст. Прочие казались нетронутыми.

Осмотревшись, Андрей вылез из гроба и прошагал к дверям. В не менее темном и тесном коридорчике он почти сходу столкнулся с человеком, который провез их до Варшавы. Обменявшись с ним парой слов и выяснив, что их привезли в небольшой полуразрушенный дом почти в самом центре города, Андрей миновал коридор и оказался в комнате, бывшей ранее, вероятно, гостиной. Сейчас у этой комнаты не было двух стен и части крыши. В дыре синели поздние сумерки. Прохладный стылый ветер шевелил волосы.

Скорее труп дома, чем дом, мертвый остов. Андрей прошелся по комнате, будто пытаясь найти что-то, что рассказало бы о хозяевах, но не увидел даже самой завалявшейся фотокарточки. Невольно он поднял руку к нагрудному карману пальто и коснулся их с Ефремом общей фотографии, будто какого-то талисмана.

Через дыру доносились с улицы голоса: гадкая шипящая речь, будто разворошенное гнездо змей. Винцентий. Его язык. Виски болезненно запульсировали. Как же он ненавидел этот язык. Случайно долетевшая немецкая брань прозвучала приятной музыкой.

— А девушки, если вы их ищете, ушли куда-то, — выглянул к нему извозчик. — Верочка и Варвара Остаповна...

— Куда?!

— Да я ж не знаю, — пожал он плечами, отшатнувшись при виде искаженного злостью лица Андрея. — Пошли куда-то. Гуляют… Женщины, что с них взять…

Как же не вовремя они вздумали прохлаждаться! Андрей раздраженно заскрипел зубами, мгновенно собравшись и вспомнив, зачем они тут. Первая часть дела сделана. Они попали в город инкогнито. Теперь, когда они уже здесь, в городе полном молохов, их запах не привлечет особого внимания. Вера? Вера — волчица. Оборотни вольны бывать там, где захотят, приветствовать хозяев города или нет. Приезд оборотня вряд ли вызовет у Ордена подозрения или вопросы, а вот таящийся молох может поставить их всех на уши.

Невольно он вспомнил о Хевеле. Интересно, остался ли тот здесь, раз его не видели с Марьяном и Катаржиной? Было бы неплохо привлечь мальчишку к спасению Марии, но у него не было времени его разыскивать. Они должны были выступить сегодня же. Мария была совсем рядом… И она была в беде. Андрей должен был спасти ее, не медля более!

Шум в комнатке с гробами. Андрей по звукам понял, что проснулся хромой убийца. Самый верный его союзник нынче. Чуть постанывая и потирая ногу, он показался в дверном проеме и подошел к Андрею.

— Должно быть, на погоду разболелась, — с усмешкой сказал Иеремия. — Ну-с, самая тяжелая часть позади…

Его улыбка стала страшной и недоброй.

— Я могу тебе доверять? — отрывисто спросил Андрей, запоздало, с беспомощностью ощутив, что Иеремия может в самый последний момент ударить его в спину, как поступил с Уильямом. — Сколько я тебе должен заплатить, чтобы ты был на моей стороне?.. Насколько больше Совета?

Виски пульсировали все сильнее. Он ощутил состояние близкое к тому, что предшествовало смерти Винцентия. Так не вовремя!

— Сочтемся позже, Медведь. Пока нам с тобой по пути, — Иеремия похлопал его по плечу.

Андрей сжал голову руками и упал на диван. Комнатка понемногу наполнялась звуками. Проснулся Степан. Возвращались Вера и Варвара. До Андрея доносились обрывки их разговора:

— …Жалко красоту. Такой город был. Думаешь, все-таки отстроят? Я б Оксанку свою свозила…

— Лучше во Львов, он ближе… А Оксане вашей сколько? Вы ее все время вспоминаете… Не думала, что у молохов бывают дети…

— Так я ее когда родила… Семь годков ей скоро будет, а я молохом проходила только четыре…

Когда он встретился с вошедшей Верой взглядом, ему показалось, что она слишком и неуместно весела. Хотел высказать ей это, но в суматохе, в ставшей слишком тесной для всех комнатушке, промолчал. Он так и не заметил у нее в глазах испуг, не услышал напускное веселье в голосе. При виде Веры у него в груди поднималось теперь одно лишь глухое раздражение.