Закончив наставления, очкарик пошел на поле, следить за боковой линией. Играли они долго, Даута успел все передумать на несколько раз и соскучиться. "Элитам, значит, нужна стабильность. Изобретать ничего не надо. Если это ясно, то поговорят" - ну всё понятно, всё ясно. Неясно только, о чем тут еще говорить.

Игра закончилась, устали. Все вспотели до мокроты. Проиграли женщина с весельчаком. Идя с поля, она бурно выражала свое негодование, ругая и напарника, и противников, и корт. На краю корта уже ждали две девушки с полотенцами. Женщина выдернула полотенце из руки девушки и вдруг взвизгнула:

- Чо ты лупишься?!

Она размахнулась ракеткой и ударила девушку по лицу деревянным ребром. Девушка пошатнулась от удара, упала и схватилась за лицо. Даута вскочил и рванул туда.

На агрессивную женщину повысил голос здоровяк:

- Э! Не дома! Чо устроила?!

Дауту близко не пустили. Откуда-то сбоку подскочил мужчина, перегородил путь, отрицательно покачал головой. Девушку быстро уволокли. А компания тем временем как ни в чем не бывало продолжала общение.

- Это её жаба давит, ха-ха-ха, - сказал веселый напарник.

- Да не, - отозвался здоровяк. - У нее с собой просто нету.

Мужчины дружно заржали:

- С собой нету! Га-га-га!

Женщина еще немного постояла, насупив брови, потом ехидно улыбнулась им всем, и сказала веселому, обводя пальчиком обоих очкариков:

- Им тогда платить будешь ты.

- Чо это я то? Вместе же продули!

- Ну тебя же жаба не давит.

Теперь заржали лишь четверо. Веселый уже не веселился, смотрел на женщину. Очкарик сказал:

- Да, всё по закону. Никто тебя за язык не тянул.

Женщина показала весельчаку язык.

Даута вздохнул и сел на ближайший стул. Идиотство какое-то. На него сейчас же бросил взгляд прежний очкарик. Вспомнили про Дауту, слава тебе господи. Очкарик опять повторил свой жест со словами:

- Иди сюда.

Даута нехотя поднялся и вразвалочку подошел к этой мерзкой шестерке. Они спокойно и даже надменно ждали. Молчун спросил Дауту:

- Значит, культуру дернуть хочешь?

- Да понял он, - отозвался очкарик, и обратился к Дауте. - Понял же? Ну-ка, что я говорил?

Даута поджал губы и хмуро произнес:

- Не надо никаких изобретений.

- Молодец! - басом сказал здоровяк. - Всё должно быть тихо-тихо. Тссс...

Субтильный очкарик, который судил матч на вышке, включился в разговор, обращаясь и к женщине, и к веселому:

- Ну что? Один кирпич?

- Э! Не жирно ли вам? - возмутилась женщина.

- Нормально, - сказал здоровяк. - Один кирпич.

- На год! - вставил условие весельчак.

- Ты через год, думаешь, лучше играть будешь? - хмыкнул молчун. - Тренера найди нормального. Тоже мне, теннисист.

- Ну все, закрыли вопрос, - прежний очкарик закончил этот странный торг. - Один кирпич на год. - И повернувшись к Дауте спросил: - Осилишь ты за год один триллион рублей?

- За полгода осилю, - ответил Даута, пожав плечами.

Компания взорвалась хохотом. Женщина даже закрыла лицо ладонями.

- Он, кажется, шутить с нами хочет? - сказала она.

- Ну если пошутит, - сказал здоровяк, - ты ему ракеткой шваркнешь.

- Я и сейчас шваркну, - произнесла женщина, злобно глядя на Дауту.

- Уведите его, кто-нибудь, - сказал молчун. - Пока она не передумала.

Все опять заржали:

-А-ха-ха! Передумала!

Аудиенция закончилась. Его быстро проводили на выход. Опомнился Даута только в машине. Эдуард завел двигатель и вежливо поинтересовался:

- Ну как прошло?

- Я, если честно, не понял, - ответил Даута. - Что-то про триллион рублей говорили.

- А! Про деньги говорили?! Ну значит хорошо, - успокоил его Эдуард.

- Эдуард, Вам всё ясно. Поясните и мне, пожалуйста.

- Сейчас у Вас начнется другая жизнь, Владимир Николаевич. Вашу тему включат в бюджет. Будете сидеть в большом кабинете и делать вид, что тратите деньги на проблему омоложения.

- Делать вид?!

- Это же государство. А Вы хотели по-настоящему?

- Признаться, до сих пор хочу.

Эдуард вздохнул и произнес:

- Мы так и знали. Ну что ж... Деньги будут проходить через Вас. Не сразу, но будут. Свободу воли никто не отменял. Но Вы сильно рискуете..., и мы с шефом, видимо, тоже.

На следующий день Даута был уже в Ирбочке. Они собрались, как всегда, в столовой, с чашками горячего чаю. За широким деревянным столом сидели Тритий с Евстропом, Даута, Фрида и Лурасеев.

Даута подробно рассказал о разговоре с "государством", о роли пиарщиков. С ним уже связались - назавтра ждали в столице, вводить в государственную должность. И главное, конечно, Даута подчеркнул, что от него требуют исключительно одной только видимости работы, самим омоложением заниматься запретили.

- Но почему они это требуют?! - спросила Фрида Владимировна. - Я не понимаю.

Отец Тритий хмыкнул и ответил:

- На верхушке дерева трудно удержаться, если штормит. Те, кто наверху, очень не хотят падать, поэтому они против любого ветра. Они за штиль и стабильность любой ценой.

- Среди них же ученые! Правда, Вовочка? Они же за прогресс, за развитие!

- Ученая элита тоже не хочет никаких открытий, - сказал Лурасеев. - Чревато падением.

- Но это же преступление! Я не понимаю. Как они могут жить только личным интересом? А как же люди? Граждане?

Диакон Естропий горько усмехнулся:

- Понижающая риторика. Личный интерес... Римскую Империю именно он и развалил.

Все посмотрели на Евстропа, будто он вынырнул прямиком из Древнего Рима. При чем здесь Римская Империя?! Тот почувствовал суть этих взглядов и произнес в оправдание:

- Да просто читал недавно про страны, про империи. Извините... Ну а тут... Что сказать?! Тут всё понятно. Не поддерживаю. Лучше тебе, Вовка, сидеть тихо и не выступать. Они же тебя раздавят, как букашку. И тебя и всех помощников. Неразумно на рожон лезть.

- Я для себя уже все решил, - спокойно и как-то обыденно ответил Даута. - Я живу для омоложения.

Больше его никто отговаривать не стал. Обсудили только связанные вопросы. Даута едет в столицу, в Попигае на его место идет другой человек, Фрида от Севера устала, хочет с Даутой в столицу, будет там наводить ужас "черным глазом", Евстроп и Тритий -- как обычно в Ирбочке, а Лурасеев... Лурасеев заготовил на рассмотрение целый бизнес-проект -- расширять анабиозную коммерцию, открывать филиалы за границей: иностранные граждане тоже хотят. Средства они с Даутой скопили достаточные, можно хоть завтра начинать.

- А почему не сегодня? - спросил Евстроп.

- Сегодня билеты в Женеву уже кончились, - пошутил Лурасеев.

- В Женеву хочешь?

- Да, там удобно.

Евстроп переглянулся с Тритием.

- Ну, что скажешь? - спросил Евстроп у Дауты. - Можно ему?

Даута посмотрел на брата и кивнул:

- Можно.

- Так тому и быть, - заключил Тритий. - Вот и поговорили.

На следующий день Даута приехал в столицу, вступил в должность и приготовился исполнять свою непростую миссию -- делать дело, изображая, будто ничего не делает. В жизни обычно бывает наоборот.

Очень скоро он понял, почему над ним смеялась "шестерка" -- никакого триллиона ему не собирались давать и потому не было никакой возможности освоить сумму ни за полгода, как смело надеялся Даута, ни за год, ни вообще. Деньги потекли мимо, а Даута лишь сочинял лживые отчеты, как он тратит их на исследования. Кроме того, псевдодеятельность Дауты начала активно освещаться в средствах массовой информации. Помимо воли Дауты создавались некоммерческие фонды, собирающие деньги с населения на благородную цель -- на борьбу со старением. Имя Дауты стало мелькать в новостях, якобы он -- человек, ранее создавший анабиоз, теперь уже на государственном уровне руководит целой новой отраслью. Начитавшись новостей, Даута сам начинал верить, что еще чуть-чуть и человечество получит эликсир молодости.