- Владимир Николаевич, - серьезно произнес хозяин особняка и торжественно встал с кресла, протягивая руку для прощания. Даута отреагировал ответным вставанием и рукопожатием. Эдик и Лурасеев тоже встали.

Продолжая сжимать ладонь Дауты, главный продолжил речь:

- Я так понял, что Вы в первую очередь не покушаетесь ни на культуру, ни на общественный запрос, а хотели бы убедить государство. Я предоставлю Вам такую возможность. Государство Вас выслушает. Эту услугу я окажу Вам бесплатно. Потом, если не получится, будем думать.

- Долго надо ждать? - поинтересовался Даута.

- О нет. Не больше недели.

Пожав друг другу руки, стороны переговоров попрощались окончательно. Даута и Лурасеев удалились восвояси - ждать скорого общения с "государством".

17. = + +

Ждать пришлось недолго. Уже через два дня позвонил Эдик и пригласил на таинственную встречу. Даута поспешил на зов. Такими приглашениями нельзя разбрасываться. Встреча планировалась опять у моря, опять на Юге. Поэтому Даута опять вышел из здания южного аэропорта под палящее солнце. Эдуард встретил и повез куда-то за город. Ехали по горному серпантину. С одной стороны отвесная скала, с другой обрыв. Каким-то чудом за эти камни тут цепляются жутко лиственные деревья, нависая над дорогой и сужая обзор, сбоку выпирая их пропасти и обманывая, будто там на обочине твердая земля. Постоянно надо поворачивать. Постоянно боишься, что из-за угла навстречу вылетит скоростной джигит на своем железном ведре, и такой джигит действительно время от времени вылетает, но опять почему-то не врезается, облетает мимо. "Слабоумие и отвага" -- Дауте не нравились ни такие дороги, ни такая культура вождения.

- Он тоже по этой дороге катается? - спросил Даута.

- Он? - Эдик сначала не понял, о ком речь, но быстро догадался. - А, нет. Это не он! Они! Это не один человек, Владимир Николаевич, - и ответил на вопрос: - Там, куда мы едем, есть свой аэродром. По дорогам они не катаются.

Эдуард рассказал, что едут они на встречу с теми, кто обладает реальной властью в стране -- к элите или к элитам -- это, как хотите. Конечно, встреча эта не со всей элитой, а с малым кругом, с наиболее молодой и активной частью элиты. Это, Владимир Николаевич, не просто молодые люди - их родители сейчас занимают ключевые посты. Да, через какое-то время посты перейдут к ним, к молодым. Нет, отцы разговаривать с Вами, Владимир Николаевич, не будут вообще. От детей польза есть: вопросы они решают, властью обладают реальной... Что? Мы сейчас едем в один из загородных домиков... Они собрались для решения текущих вопросов... И Ваш вопрос тоже текущий, Владимир Николаевич... Для них -- текущий. Что? Вообще-то, Владимир Николаевич, уже сам факт, что Ваш вопрос попал в область их зрения... Да, Владимир Николаевич, я передам шефу слова Вашей благодарности. Как? А! Их шестеро... Ну потому что элит шесть... Да, бывает. Часто ругаются. Обычно интересы пересекаются так, что с одной стороны промышленность и военные, а с другой банкиры и медиа. Да, еще двое -- это чиновники и ученые. Их интересы?! У них нет четких интересов, они как обслуга -- примыкают к тем, кто сегодня сверху. И судьи, да, -- это тоже чиновники. Что? Культурные деятели? Нет, их тут не будет... Да, конечно, Владимир Николаевич, они уже в курсе... Мы почти приехали, осталось минут пять.

Картина Дауте нарисовалась безрадостная: какие-то молокососы сейчас будут решать вопрос с омоложением на уровне государства. Что они могут нарешать? Как себя с ними вести? Погремушки надо было захватить, чтоб им понравиться? Странно это всё. Даута заставил себя ощутить отвращение ко всей этой затее, заранее настраиваясь на неудачу. Он даже успокоился по поводу этого гипотетического поражения и принялся обкатывать в голове план "Б", который про общественный запрос.

Эдуард припарковался на площадке у высоких глухих ворот, сказал, что подождет здесь. Даута вышел из машины и бодро направился к воротам. Под ногами скрипит мелкий гравий, голову и плечи припекает солнце. Густая растительность вырублена на пять метров от забора и в этом коридоре растет газонная травка.

В воротах приглашающе открылась калитка, выглянул человек в костюме и галстуке, ничего не спрашивая, провел по территории, завел в дом. Даута с наслаждением окунулся в домашнюю тень и вдохнул прохладный воздух. Откуда-то из соседней комнаты доносились голоса. Один рассказывал что-то веселое, остальные слушали и вставляли комментарии. Человек завел Дауту в гостиную, когда слушатели дружно рассмеялись. В гостиной прямо на полу на подушках или на пуфиках развалились молодые люди. Рассказчик, довольный произведенным эффектом, обернулся, всё еще смеясь. Остальные тоже повернули головы в сторону Дауты.

Их было шестеро. Пять мужчин, и одна женщина. Не совсем уж и юные, лет тридцати. Одеты в теннисные костюмы -- белые рубашки и белые шорты, на женщине, разумеется, юбка. Тела у всех спортивные, подкачанные, кожа без изъянов, золотится, лица гладкие, аж блестят, прически аккуратные. Смотрели они на Дауту, как на вещь в магазине -- скучающе-пустым пресыщенным взглядом: купить или не купить? хочу или не хочу? Как на креветку. Что-то в этом духе Даута и ожидал. Он постарался вести себя индифферентно. Спокойно кивнул и произнес:

- Здравствуйте. Я...

Договорить ему не дали. Женщина как-то нетерпеливо и капризно обратилась к человеку, что привел Дауту:

- Это его мы тут уже целый час ждем?

- Да, его, - ответил человек.

- Свободен, - сказала женщина человеку. Тот развернулся и ушел.

Веселый рассказчик обратился к женщине:

- Не пугай ты его. Видишь, в обморок сейчас упадет. Ха-ха. - Он повернулся к Дауте и сказал: - Мы тебя вообще не ждали, врет она. Ха-ха-ха.

Даута начал закипать от всего этого. Не привык к подобному обращению. Он тяжело выдохнул и стиснул зубы, решив дотерпеть эту дрянь до конца и отвечать только на прямые вопросы.

- Ну?! - спросил басом еще один, здоровый, высокий и широкоплечий. - Че те надо? Че пришел?

Женщина закатила глаза и опять не дала Дауте слова:

- Ой не могу, тормоз какой-то. Мальчики, пойдем играть?

- Сейчас пойдем, - сказал весельчак. - Давай послушаем.

Подал голос очкарик:

- Он хочет эликсир молодости изобретать. Денег из бюджета ему надо.

- О, господи! - воскликнула женщина и подскочила на ноги. - Всё, пошли.

- Да, пошли, пошли, - вставая следом, пробасил здоровяк. - Вечно не даст послушать.

Они встали и пошли куда-то вглубь дома. Очкарик обернулся на стоящего Дауту и властно поманил рукой, как собаку:

- Ты тоже.

Ноги одеревенели. Первый шаг Даута сделал с трудом - думал, что упадет. Он шел по комнатам за этой компанией, а глаза машинально, сами шарили вокруг в поисках какой-нибудь палки или кочерги... может быть, ножа... или веревки. Эти люди ему очень не нравились. Это "вот это вот" -- государство?! И внутренний голос отвечал: "Оно, родимое".

Из дому все вышли на теннисный корт. Женщина и веселый собрались играть пара на пару со здоровяком и молчуном, на вышку залез еще один очкарик, чуть потоньше, он будет судить. А этот, который Дауту манил за собой, остановился, дождался, когда подойдет Даута, и надменно спросил:

- Ты, и правда, собрался изобретать?

- Да, - ответил Даута, ощущая, что ответ неправильный.

Очкарик произнес раздельно и даже как-то зло:

- Никогда. Не надо. Ничего. Изобретать! Ясно?

- Почему? - удивленно спросил Даута.

Игроки выбрали себе ракетки и пошли на позиции. Собеседник ответил брезгливо, как неразумному дураку:

- Потому что нам нужна стабильность! Ясно, - я спрашиваю?!

- Ясно, - испуганно ответил Даута, которому ничего было не ясно.

- Хорошо, - немного смягчившись сказал очкарик. - Если это ясно, тогда поговорим. Посиди пока тут, подумай.