Это было начало сентября. Постепенно холодало, листья желтели, хоть ещё и не успели опасть на землю. Летний ветер, тёплый и местами обжигающий, даже как-то резко сменился на осенний, местами пронизывающий даже сквозь верхнюю одежду, оповещая, что за ней последует еще более холодное время года. Стайнер стоял посреди пустой поляны, которая точно плешь была когда-то выедена голодными языками пламени, посреди выгоревших когда-то давно деревьев, прямо перед руинами, местами покрытыми мхом. Раньше это был величественный особняк, наполненный сильнейшими вервольфами. В нём каждый день кипела жизнь, бурлили события, но теперь он превратился в бесполезную груду камней. Груду камней, которая теперь стала надгробной плитой для каждого, что в тот день отдал свою жизнь. Присев на ступеньку почти сохранившегося крыльца, Браун почтил минутой молчания павших товарищей. Усилившийся ветер предупреждал о наступлении непогоды, о наступающем сезоне дождей, однако Стайнер прекрасно понимал, что в этом безжизненном лесу вряд ли что-то изменится. Может, только мох сильнее разрастётся по руинам, накроет их мягким одеялом.

Встав со ступеньки, Браун прошёл к небольшому бугорку земли, выложенному по периметру двумя рядами кирпичей. Это была самодельная могила, в которой Стайнер похоронил Агнера — точнее то, что осталось от него после взрыва, которым он помог вожаку скрыться от преследователей и выжить. Брудер помог восстановить раздавленное грудой камней тело Агнера с помощью магии, чтобы нормально его захоронить. О его потере, наверное, он скорбил больше всех. Но о его смелости и самоотверженности молодой человек ещё долго будет рассказывать новому поколению вервольфов. К сожалению, тело Рана не удалось найти, но если бы оно было обнаружено, то его могила находилась бы рядом. Присев на тоже самодельную скамейку, которую Браун предусмотрел для своих посещений, с тяжелым вздохом он достал откуда-то из внутреннего кармана куртки флягу с крепким пойлом.

— Ну, привет… — Сказал он, обращаясь к могиле. Откупорив флягу, парень сделал пару глотков, — Извини, что так долго не навещал. Я всё ещё виню себя за то, что не смог тебя спасти. — Стайнер совсем не опасался, что солдаты «Лиги Искупления» могут найти его и убить. Эта организация распалась и люди со временем начали думать, что всё это было какой-то массовой игрой, ложью, что вервольфов никогда и не существовало. Так думали те, кто ни разу не смог их увидеть. А те, кто видели — списали на простую спекуляцию, на спектакль. Окинув руины особняка взглядом, Браун вспомнил ту ночь. Он так и не понял, кто ему помог тогда, с убийством Эрссера, но был безмерно благодарен ему.

Всё это казалось ему страшным сном, который невозможно забыть даже после пробуждения, который ещё долгими ночами будет преследовать его, точно тень. Все, кого знал Стайнер — погибли. Может, это проклятие какое-то? Благо, хотя бы Брудеру удалось остаться в живых. Браун достал из кармана джинс слегка помятый амулет. Тот самый артефакт из шкатулки, который носил на шее Агнер. Это было единственное материальное воспоминание о нём, которое Стайнер всегда носил при себе. Он так и не открыл его до этого момента, а когда открыл, обнаружил внутри свою же фотографию. На самом деле, это было для него слишком ожидаемо. Слегка усмехнувшись, парень снова сделал пару глотков из своей фляги. Он никак не мог принять, что теперь это место перестало быть его домом. Стайнер до сих пор помнил каждый уголок и каждый коридор, всё до деталей. Он без проблем мог сделать такой же особняк, потратившись на строительство, но не хотел. Он не хотел ворошить старые кости и пытаться что-то восстановить, считая, что это принесёт лишь больше боли и страданий. Пусть останется как есть, пусть руины унесут с собой все секреты, разговоры и события, что когда-то были в этом особняке. В любом случае, обо всём этом теперь помнит только Стайнер, и это всё он унесёт с собой в могилу, как унесли все обитатели этого места. У него была надежда на то, что ещё кто-то из его стаи выжил, из самых дальних баз, но он так и не увидел в «Когнитинисе» никого с родной татуировкой на груди. Телефон в кармане Брауна зазвонил.

— Алло, это я, Брудер. Мне пришёл отчёт с тотемов, их восстановить уже нельзя. Можешь забыть про них. — Не дождавшись ответа Стайнера, дракон завершил звонок.

— Вот как… — Усмехнулся он. Конечно, при поглощении душ Эрссер ещё и уничтожил тотемы. Несколько лет драконы искали способ снова привести их в действие, починить, однако не нашли и пришли к выводу, что это вовсе невозможно.

Встав со скамьи, вервольф снова бросил взгляд на могилу Агнера, нахмурился и пошёл в сторону города. Лес выгорел практически полностью — лишь по его окраине, точно контуром, местами проглядывались ещё живые деревья. Все обитатели леса пустились в бега, остались без дома — Браун чувствовал себя одним из них — одиноким, потерянным, оставшимся без родного крова.

Совсем скоро всё это вырубят и на месте некогда густого, высокого леса с густейшими кронами, которые старательно не пропускали лучи солнца вглубь леса, и с величественным особняком, построят город, прямо на месте, где произошло столько кровопролития, погасли столько жизней. Прямо на костях. Это напрягало Стайнера. Раскапывать могилу Агнера и уносить его на остров было не слишком прилично с его стороны, но осознавать, что на месте, где он захоронен — построят какой-то дом, было ещё хуже. Может быть, он поговорит об этом с Брудером… Когда-нибудь.

Каждый шаг по этой земле отдавался душевной болью — Браун совсем не хотел сюда приходить, снова вспоминать те события, но он должен был навестить Агнера, хотя бы так. По дороге в город выпивка во фляге закончилась, поэтому первым делом Стайнер направился в бар. Тот самый бар, под которым сейчас находится наполовину разрушенный суд, тот самый бар, где когда-то давно он сидел и выпивал, читая письмо от Балтьера.

— Налей то же, что и всегда. — Обратился Браун к бармену, что так и не поменялся за всё это время. Через минуту перед ним оказался полный до краёв большой стакан с каким-то пойлом, о содержании которого знали лишь бармен и Стайнер.

— Трудный денёк выдался? — С усмешкой спросил бармен.

— Ты ведь и сам всё знаешь. — Оборотень сделал пару больших глотков и поставил стакан, содержимое которого уменьшилось почти на половину.

— Ладно, извини. — Сказал бармен и ушёл к какому-то столику с заказом.

Браун допил содержимое стакана и заказал ещё бутылку, с которой ушёл из бара.

Улицы казались ему слишком чуждыми и враждебными, хоть и прошло так много времени. Гуляя по ним, Стайнер думал, что пошло не так? С какого момента? С решения пойти на тотемы, со встречи с Флер или… С приходом Герды в его стаю? Может быть, если можно было что-то вычеркнуть, всё сложилось бы не так плохо?

Как говорят, капитан тонущего корабля тонет вместе с ним, даже если весь экипаж спасается. Но тут все было по-другому, выжил только Стайнер. Он без сомнений был готов обменять свою жизнь на жизнь всей своей стаи, но было слишком поздно.

Несмотря на то, что за столько лет улицы были отремонтированы наспех и не очень качественно, народу на них было много, поэтому Браун осознавал, что придётся снова вернуться в лес и только оттуда совершить телепортацию. Медленно прогуливаясь в сторону леса, он читал последние новости с телефона. Ничего интересного, о вервольфах вообще почти ничего нет. Что насчёт новостей среди магического мира? Место судьи занял лорд вампиров, отец Торна. В дела оборотней он не вмешивался как минимум потому что единственное их дело на ближайшие пару сотен лет — восстановление численности своей популяции с сохранением чистоты крови.

В ближайшее время будет существовать лишь одна стая, что и будет главной долгое время, пока вервольфов не станет так много, что часть из них сможет спокойно разделиться на слабые стаи и выживать, набирая силу. Должность вожака сразу же предложили Стайнеру, однако он отказался. Как его ни просили, он не соглашался, так же он отказался от вступления в эту новую стаю. Его мотивы не были до конца понятны, но Брудер думал, что тот ещё не пережил распад своей стаи и хочет побыть одиночкой некоторое время. Но возможно, что были и другие причины.