– Люблю тебя, – хрипло прошептал тот, пытаясь улыбнуться.

– И я тебя, хотя должен бы обидеться и не ходить на свидания, – Дина душили слезы, и он часто моргал, чтобы не переставать видеть. – Не смей умирать!

– Я виноват.

– Ага, отработаешь наказание, когда поправишься. Попей воды, может, будет легче?

Впереди по коридору что-то грохотало, слышались крики. Дин надеялся, что Уилс справится там, потому что ему очень нужна была помощь. Эйдан снова закатил глаза и затих.

– Эйдан? Не смей, не смей сейчас, нет! Кому мне молиться, скажи на милость? – Дин сжал зубы и обнял его, удивляясь легкости.

Тяжесть в груди, к которой он уже привык за это лето, растворилась без остатка, и вместо нее хлынула лавина горячей боли. Дин зажмурился и кричал от страха, пока у него оставался воздух. Вдохнуть он был уже не в состоянии. Ему казалось, что они оба горят, что тихое дно ушло из-под ног, и они стремительно всплывают на поверхность в сопровождении сотен зеленоватых пузырей, что давление разрывает голову и легкие, потому что он успел забыть, как дышат нормальные люди…

Вода хлынула сверху, и Дин сначала не понял, что это происходит наяву. Он начал отплевываться и быстро сообразил, что вода морская, настоящая, даже чуть мутноватая от донной взвеси. Лилась она рывками из большой двадцатилитровой бутыли, которую держало странное существо с серо-фиолетовой, в разводах, кожей, которая тонкими пленками облезала с тела на глазах.

– Дин, отойди немного, дай я этого идиота оболью как следует, – сказала тварь голосом Карла. – Да не пугайся ты так, это я немного обгорел в пути!

– Ты как здесь оказался? – Уилс, все еще в лошадином виде, мчалась по коридору.

Ее копыта скользили по гладким плиткам, приходилось быть очень осторожной. Смотрелась лошадь в белом современном пространстве очень странно.

– Ну, я подумал, что вы можете не успеть. И еще хотел проверить, обгоню ли я самолет. Я же люблю про супергероев читать и смотреть, – Карл отбросил пустую бутыль и взялся за вторую. – Давай, Эйдан, будь хорошим мальчиком, открой ротик!

Обгоревшая кожа пластами отваливалась от него, постепенно светлея. Эйдан тоже стал дышать ровнее, трещины на его теле больше не увеличивались.

Дин хотел сказать что-то, но не мог. Он давился сухими рыданиями, с трудом соображая, что происходит, но руку Эйдана не отпускал. Было ощущение, что его вывернули наизнанку и отпустили, оставив снаружи все чувства.

Эйдан больше не хрипел и не закатывал глаза, он вообще лежал подозрительно тихо; немного успокаивало только то, что его кожа на глазах становилась более здоровой. Уилс быстро сбегала за своими вещами (гораздо позже Дин узнал, что она оставила их в какой-то подсобке, где превратилась и едва не застряла насмерть, отчасти поэтому ее галоп выглядел так безумно), и вернулась уже в нормальном виде.

– Нам придется что-то объяснять службе безопасности аэропорта, – сказала она, осмотрев композицию в центре лужи. Пустые бутыли дополняли декорации, а пласты серо-фиолетовой кожи казались яркими акцентами. Карл уже почти облинял до нормального цвета, но одежды на нем не было. Уилс кинула в него замызганными штанами, которые нашла в подсобке.

– Ничего больше там нет, придумаешь что-нибудь?

– Нет проблем, – отозвался Карл, быстро влезая в штаны.

Со стороны зала прилета уже слышались звуки раций и множественные голоса. Люди в форме приближались и просили сохранять спокойствие.

– Дин, ты как? – тихо спросил Карл.

– Ага, – с трудом кивнул тот. – А Эйдан? Очнется?

– Наверняка. Я специально тащил воду сходной солености, заворачивал за ней к восточному побережью Тайваня. По пути напугал до усрачки команду рыбацкого судна в Южно-Китайском море, потому что немного сбился с курса. Вынырнул спросить, куда тут к Тайваню грести, а они что-то раскричались, стали за сердце хвататься. Но показали, да.

– Как ты умудрился обгореть в воде? – вмешалась Уилс, заметно нервничая.

Она смотрела, как приближаются вооруженные люди с сетями и электрошокерами для ловли дикой лошади, и пыталась отвлечься.

– Об воду и обгорел. Слишком большая скорость, трение, все такое. Я никогда еще не плавал так быстро, – признался Карл. – Если бы дед не задержал самолет, я бы не успел.

– Помогите, – заговорила Уилс, обращаясь к людям. – У нас пострадавшие!

– Да, мисс, мы поможем. Скажите, где животное?

– Мы не знаем! Она проскакала мимо несколько раз, сбила меня и моего друга, – она указала на Дина. – А у моего брата приступ удушья: у него сильная аллергия на лошадей, помогите же! Ему надо на воздух!

Карл хрюкнул, услышав про аллергию, но постарался держать себя в руках. Один из людей в форме подошел ближе, пока остальные медленно продвигались по коридору, ожидая нападения лошади.

– Офицер Ким, – представился он. – Сэр, что с вашей одеждой?

– Это лошадь… сорвала. И покусала меня, – Карл показал на остатки фиолетовых разводов.

– Этот человек пытался помочь нам и остановить лошадь, – вмешалась Уилс. – Без его помощи мы пострадали бы сильнее.

Офицер присел рядом с Эйданом, послушал пульс.

– Мисс, вы не знаете, что это за бутыли и почему здесь вода?

– Нет, офицер, я не помню, откуда они упали. Нас облило водой, когда здесь была толчея, мой брат потерял сознание, я ничего не успела заметить.

– По нашим данным, одному пассажиру рейса из Лондона стало плохо уже в пути. В зале прилетов его ждали медики. Это Ваш брат, мисс?

– Да, офицер.

– Но вы говорите, что у него аллергия на животное. Приступ начался заранее?

– А вы не думали, офицер Ким, что лошадь летела тем же рейсом, например, в багажном отсеке? – вклинился Карл. – Парень с аллергией не мог об этом знать, а его болезнь вполне.

– Это крайне маловероятно, все рейсы тщательно проверяются на предмет контрабанды и запрещенного к перевозке багажа.

– Ну, значит, у вас в аэропорту бродят дикие кони, и нападают на пассажиров, я правильно понял?

– Это абсолютно невозможно! В аэропорту Инчеон введены высокие стандарты норм безопасности, здесь не может быть никаких лошадей и других посторонних животных!

– Офицер, это очень интересно, но нам бы на воздух, – напомнила Уилс. – Моему брату все еще плохо, здесь лошадиный запах!

– Конечно, мисс, приношу мои извинения.

Офицер быстро вскочил и заговорил в рацию.

– Нам надо выбраться туда, где уверенно берет сигнал сотовой сети, – прошептала Уилс. – Тогда дед сможет убедить их, что все, что мы говорим – правда.

– Я думал, он может это только лично, – сказал Карл.

– По телефону слабее, но тоже работает, почти на всех получается.

– А камеры наблюдения? Они же здесь повсюду. Мы наверняка засветились…

– Насчет этого даже не беспокойся. Когда я превращаюсь, все камеры в радиусе нескольких сотен метров начинают сбоить и зависают, – Уилс коротко улыбнулась.

Дин слышал их разговоры, как будто это шел сериал по телевизору. Он не участвовал и не хотел ничего говорить: в груди наконец-то было легко и спокойно, новорожденный серпик месяца, похожий на робкую улыбку, плескался на самой поверхности моря. Эйдан лежал на полу, но его уже не трясло. Его дыхание стало тихим и ровным, а лужа морской воды заметно подтягивалась. Дин держал Эйдана за руку, и чувствовал проходящие внутри него холодные и теплые волны. Он не знал, что это, но интуитивно представлял морской прилив, который заботливо баюкает свое неразумное дитя.

Им выдали полотенца и одеяла, Эйдана подняли на носилки и вынесли в зал прилетов. Ожидавшие там врачи немедленно сгрудились вокруг пострадавшего. К счастью, прежде, чем они смогли сделать первые ошеломляющие выводы, Уилс подсунула им телефон с включенной громкой связью, где приятный голос деда вещал:

– Никаких сомнений в том, что это приступ аллергического удушья. Больному нужен свежий морской воздух, все прочие показатели в норме и в наблюдении не нуждаются.

К счастью, все медики оказались послушными, склонными к внушению людьми: возможно, так проявлялись корейская вежливость и любовь к порядку.